Федор Калмык: украденная жизнь или счастливая судьба великого художника?
В Национальной библиотеке им. А. М. Амур-Санана состоялась презентация документального романа «Hofmaler» («Придворный художник») о драматической судьбе немецкого художника калмыцкого происхождения Федоре Ивановиче Калмыке. Книга вышла в Германии в 2018 году, ее автор – немецкая писательница Петра Реатеги. В Элисту она привезла одну главу, переведенную на русский язык нашей землячкой, живущей в ФРГ, Альманой Мукабеновой.
По словам доктора искусствоведения Светланы Батыревой, представившей на встрече автора произведения, с прошлого года она вела с ней переписку. По ее мнению, Петра Реатеги очень заинтересованная, творческая личность, проделавшая большую исследовательскую работу, которая, несомненно, войдет в историографию о нашем великом земляке – художнике Федоре Калмыке. Ее книга станет в один ряд со свидетельствами русского художественного критика Владимира Васильевича Стасова, учителя живописца Ильи Репина, исследовательской монографией Ивана Григорьевича Ковалева — искусствоведа, живописца, стоявшего у истоков создания национальной картинной галереи в Элисте, ныне проживающего в Ставрополе, и другими трудами о творчестве выдающегося рисовальщика и гравера калмыцкого происхождения.
Петра Реатеги родилась и выросла в Карлсруэ – в том городе, с которым связана большая часть жизни Федора Калмыка. О нем она была наслышана с детства как о знаменитом выходце из земли Баден-Вюртемберг. По профессии Петра журналист, работала на радио, немало путешествовала по миру, и именно в путешествиях у нее вызрела идея написать книгу об этом необыкновенном человеке. Она дважды ездила в Монголию, и впечатления, полученные там, вдохновили ее на те части новеллы, где описывается его калмыцкий период жизни. На написание книги ушло четыре года, но этому предшествовала многолетняя работа в музеях и искусствоведческих архивах, где она досконально изучала факты биографии художника, для чего ей пришлось побывать в Италии, Греции, Англии, Швейцарии, Дании, где хранятся работы Федора Калмыка.
До этого она никогда не была в России и специально приехала в Элисту, чтобы поближе познакомиться с калмыцким народом и его культурой, искусством — всем тем, что связывает героя ее романа с исторической родиной и чего он был навсегда лишен. По ее словам, в ходе написания книги ее не раз посещала мысль поехать в Калмыкию, но она опасалась, что увиденная современная жизнь калмыцкого народа может помешать ей объективно написать биографию Федора Калмыка. А ей хотелось быть максимально достоверной, передавая атмосферу и события той эпохи, для чего было важно полностью погрузиться в исторический материал. И ей это вполне удалось.
Петра Реатеги называет судьбу Федора Калмыка «украденной», но вместе с тем и «подаренной»: в чем-то он был, безусловно, баловнем Фортуны. Автор называет своего героя Feodor Ivannoff. Так он значился в адресной книге Карлсруэ. Но Федор — имя, которое ему дали при крещении в возрасте пяти или шести лет. Предположительно он родился в 1766 году в одном из родов астраханских торгудов. В те времена, в период царствования Екатерины II, кочевые калмыки уже не имели своего отдельного ханства и находились в немилости у царицы, позволявшей надзиравшим за ними астраханским казачьим полкам притеснять вольных обитателей степей.
Отчаявшиеся калмыки решили в январе 1771 года покинуть кочевья на берегах Волги и уйти на свою историческую родину, в Джунгарию на севере Китая. Разгневанная Екатерина приказала остановить исход. На перехват были брошены яицкие (уральские) казаки. Они разгромили калмыцкий стан и вернули непокорных подданных. В качестве добычи казачий командир взял себе несколько лошадей, саблю и мальчика лет шести, в кафтанчике и отороченной мехом шапке…
«Спустя много лет Федор Калмык вспоминал, как это было. Воспоминания были смутными, и трудно ему было понять, что происходило на самом деле, а что чудилось: затоптанный костер под деревом, опрокинутый котел с едой, руки матери, которая хотела отнять его у похитителей…», — пишет Реатеги. В книге эта повторявшаяся раз за разом картина написана очень трогательно и психологически очень точно, как и многие сцены, в которых реальность и художественный вымысел сплелись настолько тесно, что их уже трудно отличить друг от друга.
Дальнейшая история о том, как осиротевший, оторванный от родного племени маленький калмык оказался в Европе, при дворе сначала Екатерины II, а затем был передарен ею принцессе Гессен-Дармштадской, написана уже на основе документальных свидетельств. Амалия, вскоре вышедшая замуж за принца Баденского, переехала в Карлсруэ, привезя с собой невиданную в Германии диковинку — мальчишку с широкоскулым калмыцким лицом и косичкой на голове. До нас дошел сделанный в 1774-1775 годах немецким художником Йоханном Вольфгангом Хаувиллером ее портрет вместе с мальчиком-пажем. Но здесь он не только служил. Федора отдали учиться. И очень скоро проявились его необыкновенные художественные способности.
«Великим» себя Федор Иванович Калмык не считал, хотя его блестящий талант отмечали многие современники. Как подчеркивает и автор книги, он остался в истории искусств и в истории Бадена, войдя в число 20 лучших художников Германии. Его многочисленные гравюры с древнегреческих памятников, выписанные с фотографической точностью фронтоны сооружений античной эпохи, росписи главной евангелической церкви в Карлсруэ вызывали и вызывают восхищение ценителей искусства. А чего стоит его знаменитый автопортрет! Об этом произведении, ставшем предметом изучения истории изобразительного искусства в художественных академиях, Стасов восторженно писал: «Всё в нем правда и просто… Никакого фона, никакой особенной позы, никакого особенного антуража нет… Но какая жизнь, какая правда, какой колорит, какая свежесть и сила, и — больше всего — какой вкус в этом портрете! Довольно одного взгляда, чтобы почувствовать, что портрет делал человек с глубоким художественным вкусом и великими художественными инстинктами».
Федор Калмык много повидал в жизни, многое пережил, посетил множество стран, но в итоге завершил свою одиссею в Бадене, куда он вернулся в 1806 году на должность придворного художника и занимал ее вплоть до своей смерти в 1832 году. А что же Россия, калмыцкие степи, откуда он родом? Неужели во снах и творческих грезах ему не являлись образы из его раннего детства? На эти вопросы Петра Реатеги ответила так: «Похоже, Федор Иванович Калмык никогда всерьез не задумывался о том, чтобы приехать в Россию. Россия была для него чужой. Он говорил на нескольких европейских языках, но ни русского, ни калмыцкого не знал. В его памяти сохранилось с детства всего несколько калмыцких слов, и он повторял их как заклинания. Калмык уже не был бедным художником, имел достаточно средств, чтобы предпринять такое путешествие. И взаимоотношения между Россией и Пруссией были в то время наилучшими, потому ему бы никто не воспрепятствовал.
Впрочем, один раз у него произошла встреча с земляками. Когда калмыцкие полки, гнавшие наполеоновскую армию, вошли в Карлсруэ, художник встречал их в костюме, напоминавшем калмыцкую одежду. Но подойти пообщаться побоялся. Конечно, он скучал. Скучал по своему детству, по астраханским степям, по родителям, которых не знал. В этом смысле действительно можно назвать его жизнь украденной. И все же очень многое явилось, конечно, подарком судьбы, сделавшей мальчишку-слугу с косичкой европейским художником».