Валери Зоидова: «Весь мир произошел от женщины – почему бы не поговорить об этом?»
Я сразу заметила, что в титрах написано не Валерия, а Валери. Почему?
Меня так называла бабушка. Она все время говорила: «Лер, ты у меня французская кошка». (Улыбается.) Знаешь, все равно мы каждый день немного продаем себя, потому что актер – это сам себе бизнес и сам себе бренд, и я поняла, что мой бренд – совсем не Лера и не Валерия. У меня такой способ защиты: я как будто выставляю Валери вперед, пока маленькая Лера может закрыться в себе, сидеть и ждать.
И как давно ты решила использовать псевдоним?
Впервые этот вопрос возник, когда меня спросили о титрах «Пансиона». Мы закончили снимать проект летом, и я подумала, что можно назваться как-то по-другому. Позвонила бабушке, она сказала: «Назовись Валери, это будет моя защита для тебя».
В «Пансионе» переплетается много тем и идей: и мистика, и религия, и место женщины в обществе. А для тебя этот сериал о чем?
О том, как общество формирует женскую реальность: чего женщины хотят и к чему их склоняет общество. У каждой героини огромный вулкан внутри, а ей навязывают невинность, беззащитность, скромность. Этот гнет приводит к разрушительным последствиям, выливается в убийства, измены, коллективный абьюз, потому что нельзя пережимать сильные натуры. Но несмотря на трагичный исход, у нас получилось кино, пронизанное любовью к женщинам. Будто прожектор осветил вневременные женские проблемы: как они борются, переживают, любят и ненавидят.
Сейчас вообще много снимают о женщинах…
Эмансипация дает свой ход! Боже мой, весь мир произошел от женщины – почему бы не поговорить об этом? Интересно не только акцентировать внимание на отличиях женщин от мужчин, но и показывать их особенную ауру. Мне нравится, что я раскрываю женские характеры. Они более интересные, потому что женщина – это океан страстей.
Что для тебя стало главным вызовом на этом проекте?
Моя героиня Вера пронизана болью, и мне хотелось не закопаться в этой боли и выйти за границы шаблона, что она такая необычная, возвышенная, не от мира сего. Вера – антигерой, но я старалась стать ее адвокатом, объяснить, что все дело не в ней, это способ защиты от агрессивного мира. Ей просто пришлось выпустить иголки. Посмотрите, она же ребенок, маленькая птичка, представляете, что они с ней сделали? Это было самым большим вызовом – выйти за рамки антигероини. И еще Вера очень сексуализирована.
Да, у тебя много откровенных сцен. Как ты с ними справлялась?
На площадке была очень деликатная атмосфера, для нас минизировали нахождение мужчин в момент съемок, мы доверяли друг другу и обсуждали все допустимости. Но конкретно для меня тема секса очень естественна. Конечно, когда я повзрослела и впервые обнаружила свою сексуальность, то начала стыдиться ее, а потом поняла, что это моя природа. Мне в ней органично. Каждая моя героиня сталкивается с сексуальными сценами, и даже не раз. Это спокойный процесс, я не чувствую никакого внутреннего сопротивления. Мне кажется, показатель профессионализма, когда артистки не боятся таких сцен и спокойно к ним относятся. Да, тебе же не страшно играть сцену признания в любви или сцену открывания двери. Это точно такая же игра, даже больше. Это очень азартно.
В Вере есть что-то от тебя?
Вера – это я в 19 лет. Она сверхчувствительная, эмпатичная, очень романтичная, но при этом – боец, у нее есть стержень. Большая беда заключается в том, что окружающие давят ее индивидуальность. Будто весь мир идет в одном направлении, а она хочет свернуть в другую сторону, и с ней случается типичная трагедия наивного и светлого человека. Вера сталкивается с жестокостью, но не понимает природу этой жестокости, и поэтому просто сбегает от реальности, погружается в себя. У нее было два пути – уйти в разрушение или в созидание. И если она выбрала разрушение, то я ушла в созидание, просто повзрослев и полюбив весь мир.
А когда происходили моменты, что ты хотела свернуть в другую сторону?
Раньше я была очень асоциальной, не умела выстраивать контакты с людьми. Было особенно сложно, когда я впервые вошла в театральную среду, где ты постоянно должен производить впечатление и кому-то что-то доказывать. Мне хотелось быть честной, просто быть собой. Я ощущала себя человеком, который стоит напротив всего мира. Даже помню, как просыпалась с мыслью, что ненавижу людей. А потом я встретила того, кто полюбил меня просто за то, какая я есть. И я поняла, что это не аксиома, меня не ненавидят, но с моей индивидуальностью сложно найти людей, которые ее поймут. Они есть, но круг меньше.
Где-то пишут, что ты родилась в Москве, где-то, что в Нижнем Новгороде. И все-таки?
Я родилась и выросла в Нижнем Новгороде, но в Московском районе. Так что можете считать, что убили двух зайцев одним выстрелом.
Как ты поняла, что хочешь стать актрисой?
Мне просто это дано, мне кажется, с самого начала. У меня такая природа, но я, кстати, не хотела быть актрисой. Я хотела быть писательницей, искусствоведом, журналистом, послом доброй воли ООН. Но я всегда заочно знала, что если у меня не получится освоить любую другую профессию, то смогу стать актрисой. А потом поняла, что такая скука – остановиться на чем-то одном. Мне этого мало, хочется прожить тысячу жизней. Только актеры могут быть и врачами, и убийцами, и королями в одном лице.
А твои близкие поддержали этот выбор?
Нет. Это же очень непредсказуемая профессия. Им было проще осознавать, что я работаю социологом или учителем младших классов, чем рискую и постоянно нахожусь в состоянии того, что может обрушиться в один момент. Было страшно закидывать меня в эти обстоятельства, но я никого не спрашивала. И более того, я никогда не занималась в театральной студии, не занималась вокалом. Абсолютная самоучка. Я пришла в ГИТИС белым листом, что мне очень помогло – я была не испорчена посторонним влиянием. Моя актерская природа развивалась по своей траектории. И мой путь проб и ошибок – только мой, мне некого винить. Когда меня никто не поддержал, я сама зарабатывала, оплачивала свое обучение, даже краудфандинг на это собирала.
Ты поступила в ГИТИС со второго раза. Как это происходило?
Смертельно смешная история! Мой первый год поступления был успешным, а я была очень самодовольной. Казалось, что в какой-то момент я поймала бога за бороду, нужно было выбрать: МХАТ, Щука или ГИТИС. Выбрала Щукинское училище, но в день коллоквиума я просто его проспала. У меня была устойчивая мысль, что я так хороша, меня точно возьмут, можно не торопиться. Я приехала в пустое Щукинское училище, все абитуриенты уже разошлись, педагоги собирали вещи. Я вбежала на сцену и искренне сказала, что готова учиться. И мне Ирина Анатольевна Пахомова ответила: «Лерочка, какой бы талантливой ты ни была, ты нарушила самое важное – театральный этикет». Всегда нужно стараться до последнего, а не думать, что все уже получилось. В тот момент у меня просто упал мир, я легла, помню, под дерево, рядом со мной сидел какой-то бомж, я плакала вместе с ним. И это событие стало стартом огромной цепочки других событий, что в какой-то момент я жила в долг за МКАДом, работала на трех работах, а мне только исполнилось 18 лет. В конечном итоге это сделало меня той, кто я есть сейчас.
Почему в следующем году ты поступила в ГИТИС, а не в Щуку?
Я поступала только в ГИТИС, потому что набирала Нонна Валентиновна Гришаева. Она училась в Щукинском училище у мастера, к которому я проспала коллоквиум. Мы были апломбом Щуки в ГИТИСе, такими белыми воронами. Учились по системе Вахтангова, все педагоги приходили к нам из Щукинского училища. Для меня, наверное, это был идеальный вариант.
Но тем не менее, ты ушла на третьем курсе?
Я ушла в конце третьего курса. Это был ультимативный вопрос: либо я учусь, либо снимаюсь в кино. Я получила весь объем образования, потому что по театральной системе студенты учатся два-три года, а потом ставят спектакли, но я очень любила мастерскую и наших педагогов. Это была огромная боль. Нечто подобное чувствовала, когда впервые уезжала из родительского дома.
Не жалеешь сейчас?
Я счастлива, что сделала этот выбор, потому что такая интересная жизнь началась вне ГИТИСа. Друзья вот у меня наконец появились. (Смеется.) Как раз насчет «Пансиона»: он дал мне столько женской дружбы! Во время сессии я жила у Стаси Милославской, потому что у меня были проблемы после расставания с парнем, и она оказала мне огромную поддержку. Лиза Шакира – тоже моя прекрасная подруга. Мы действительно перенесли эту дружбу в реальную жизнь.
В каких проектах мы увидим тебя в ближайшее время?
Скоро выйдет замечательная новелла про будущее со мной и Гошей Куценко, называется «Оливье и роботы». У нас на площадке была очень легкая атмосфера, мы действительно от души посмеялись. Я сыграла кибер-проститутку, которая стала причиной огромной ссоры. Так что если вам нравится смотреть на сексуальных женщин из будущего, обязательно посмотрите!