105 лет со дня рождения Юрия Любимова: каким был реформатор театрального искусства

– Александр Георгиевич, с приходом Юрия Любимова в Театр на Таганке в 1964 году он вскоре стал необычайно популярным. Какие еще московские театры в то время были наравне с ним? – Новый театр, известный с 1964 года уже как Театр на Таганке, стал одним из самых лучших в мире! МХАТ, “Современник”, Малый театр, Театр на Таганке и эстрадная студия “Наш дом” при МГУ на Моховой – вот самые лучшие театры того времени! – Театр на Таганке в 1960-х годах преимущественно состоял из выпускников курса Юрия Любимова Щукинского театрального училища, которых он принял в труппу. Но, видимо, были исключения из этого правила… – Да, это как раз мой случай, в частности. Меня Юрий Петрович заприметил в эстрадной студии на Моховой при МГУ. В 1969 году Юрий Петрович пришел посмотреть один из спектаклей, после которого пригласил в Театр на Таганку. Кстати, я в то время по первому образованию работал старшим инженером в Институте геохимии АН СССР. Но, увлекаясь творчеством и получив предложение выступать на сцене на Таганке, охотно согласился, чему был очень рад! В этом театре собрались и физики, и лирики! И все мы понимали друг друга с полуслова. – Визитной карточкой Театра на Таганке стал “Добрый человек из Сезуана”, поставленный в 1964 году по пьесе немецкого драматурга Бертольда Брехта. – Наш театр существенно отличался от всех остальных – он был новаторским, в нем не было бытового языка, как в Малом театре. Юрию Любимову нужны были именно брехтовские переходы. – В чем заключалось новаторство Юрия Любимова в Театре на Таганке? – Новаторство было во всем, начиная с артистов, которых он выбирал, и заканчивая взглядом на репертуар, на трактовку спектаклей. Если он чувствовал, что артист, пришедший в театр, не склонен к экспериментам на сцене, он его не брал. – Как Юрий Петрович на первой встрече с артистом мог понять, что вот этот человек склонен к экспериментам, а вот этот – нет? – Он умел это угадывать. В этом и заключается его талант. К слову, о его тяге к экспериментам – он всегда всем говорил: “Сначала завизируй, а потом импровизируй”. Эту фразу знают все в Театральном училище имени Б. Щукина, которое он и сам окончил в свое время. Думаю, что там он ее впервые и услышал. – Как можно охарактеризовать творческий почерк Юрия Любимова? – Он ставил всегда спектакли так, что создавалось ощущение, будто это импровизация. Но на самом деле все было выверено, много раз отрепетировано. Как говорится, лучшая импровизация – это та, которую я выучил вчера. – Новаторство, реалистичность, сильный актерский состав, обращение к поэзии – это все то, что полюбили зрители, это то, что дало бывшему Театру драмы и комедии вторую жизнь с приходом в него Николая Дупака, Юрия Любимова, Давида Боровского. Однако именно этот ветер перемен так не понравился консервативным чиновникам. – Мне вспомнился капустник по случаю пятилетия театра, который власти пытались закрыть каждый день. Так вот тогда, в 1969 году, мы, выступая на сцене, произнесли: “Послушайте, ведь если театр существует, значит, это кому-нибудь нужно? Значит, просто необходимо, чтобы каждый вечер закрывали какой-нибудь театр!”  И вот так, перефразировав стихи Владимира Маяковского, мы, много лет шутя, но в то же время серьезно это говорили. А Юрий Петрович много лет постоянно доказывал чиновникам право на существование новаторских спектаклей, на которых базировался репертуар. – Какие самые яркие гастроли вам запомнились за шесть лет работы в Театре на Таганке? – О! Гастроли – это отдельная тема! Ими успешно занимался директор театра Николай Лукьянович. Во время наших поездок по разным городам мы показывали массу интересных спектаклей, поставленных в 1960–1970-е годы под руководством Юрия Петровича Любимова. "Антимиры" на стихи Вознесенского, "Послушайте" по Маяковскому, "Десять дней, которые потрясли мир" по Джону Риду, "Жизнь Галилея" по Брехту, а еще: “А зори здесь тихие”, “Гамлет”, “Мастер и Маргарита” и многие другие. Все эти и многие другие спектакли увидели не только москвичи, но и жители других городов и республик Советского Союза. Эти спектакли во время наших гастролей всегда собирали аншлаги. Самые запоминающиеся выступления были в 1973 году в Узбекистане. По прилете в Среднюю Азию нам выделили грузовой самолет, на котором мы из Ташкента полетели в Навои на урановые шахты на концерт для рабочих. В 16:00 вылетели туда, выступили до 18:00, а к 19:00 уже нас ждали в другом городе Узбекистана на спектакль. Вот такая была гонка. Еще мне запомнились гастроли в Ленинграде в 1975 году, где нас очень тепло приняли, заботливо учтя все нюансы, в том числе то, что была жара. Нам создали максимально комфортные условия проживания, поселив нас в санатории на берегу Финского залива. Там действительно было свежо у воды, а вдобавок еще и красиво. – Что, наш ваш взгляд, сделало Театр на Таганке одним из самых посещаемых в Москве в 1960-е и всемирно известным в 1970-е годы? – Совпадение взглядов, художественных вкусов, методики работы тех, кто был у руля управления театром в то время.  Я хочу подчеркнуть еще одну важную деталь – в фойе театра были расположены портреты четырех титанов театрального искусства: Константина Станиславского, Всеволода Мейерхольда, Евгения Вахтангова и Бертольда Брехта. Я счастлив, что с 1969 по 1975 год работал в Театре на Таганке! Это было потрясающее время, когда на Таганке работал прекрасный квартет: талантливый режиссер, художественный руководитель Юрий Петрович Любимов; предприимчивый директор Николай Лукьянович Дупак; сценограф с богатой фантазией – Давид Боровский и режиссер Борис Глаголин. У мэтров я научился ответственному отношению к делу и к театру!