Жостово: все, что нужно знать о расписных лаковых подносах
Вроде бы ничего сложного, но сами художники считают: чтобы писать жостово, нужно жить на этой земле.
Во время Второй мировой войны все российское железо уходило на фронт, но в одном подмосковном селе жостовский мастер Андрей Гогин учил девушек старому промыслу по росписи железных подносов на… американских консервных банках. Их присылали в гуманитарных грузах.
Все мужчины уходили на фронт, а молодые девушки оставались на хозяйстве: ходили в лес за дровами, натапливали помещение и учились. Так даже в самые тяжелые для страны годы мастера сохраняли и передавали знания о старинном русском промысле.
Жостово – старая деревня в подмосковном районе Мытищи, известная еще с начала XIX века. Тогда Жестово, как раньше ее называли, входила в Троицкую волость Московского уезда. Внимание всей России она привлекла благодаря крепостному крестьянину Филиппу Вишнякову.
Вишняков работал извозчиком на довольно крупной вольной табакерочной фабрике купца Коробова в соседнем селе Данилкино. Теперь оно называется Федоскино. Именно там стали делать лаковые расписные шкатулки из папье-маше. Федоскинская лаковая миниатюра тоже старинный русский традиционный промысел. Коробов купил рецепт лакового покрытия в Германии, а Вишняков его идею позаимствовал.
«Назовем это коллаборацией»
В своей деревне Жостово предприимчивый крепостной открыл «лакирную мастерскую». Сначала там тоже работали с папье-маше: табакерки, шкатулки и подносы, украшенные копиями известных картин или популярных в те времена рисунков. Дело шло в гору: открылась лавка в центре Москвы, а в Жостове для управления своим «Заведением братьев Вишняковыхъ лакированных металлических подносов, сухарниц, поддонов, из папье-маше шкатулок, портсигаров, чайниц, альбомов» крестьянин оставил брата.
«Раньше папье-маше было как камень. Не зря же полуфабрикат готовят шесть месяцев. Сначала расписывали коробочки, потом подносы были из папье-маше. Они сохранились в Петербурге в Русском музее. Коробочки были черные – считалось, что это земля, на которой цветут цветы», – рассказывает заслуженный художник России, потомственная жостовская художница Лариса Гончарова. Затем, правда, жостовские изделия стали производиться не только на черном фоне.
В 1825 году сын Вишнякова Осип открыл самостоятельную мастерскую в соседнем селе Осташково, где сделал упор на производстве подносов, но не из папье-маше, а из металла. Говорят, младший Вишняков встретил на ярмарке уральских мастеров, торговавших железными подносами, и снова, как и его отец, позаимствовал идею у них. «Назовем это второй коллаборацией», – смеется Лариса Гончарова.
Подносы из металла были простой округлой формы, поначалу скромно украшенные по бортам. Позже их стали расписывать в «уральском стиле» – цветами и «травками», сохранив темный фон и обработку лаком, которая позволяла изделиям служить долго.
С отменой крепостного права у Вишняковых появились конкуренты: в Жостове, соседних Осташкове, Хлебникове и других деревнях Троицкой волости то тут, то там стали открываться семейные мастерские, изготавливающие такие же железные расписные подносы.
Учились на консервных банках
«Мытищи – от слова “мытня”, таможня. По Клязьме шли лодки с товаром в Москву и в Мытищах на таможне останавливались. Кругом было много чайных, где купцы пили чай. А подавали его, конечно, на подносах», – так объясняет Лариса Гончарова их популярность в Жостове XIX века.
Нынешние Мытищи примыкают к Москве: мастера Троицкой волости благодаря близости к большому городу легко нашли рынок сбыта на местных ярмарках. К концу XIX – началу XX века жостовский, как и другие народные промыслы, пришел в упадок из-за начавшейся индустриализации и Первой мировой.
К 1930 году ситуация поменялась: промыслы стали возрождать, а мастерские объединялись в артели. Но тут вмешалась Вторая мировая война. Мужчины стали уходить на фронт, женщины оставались на хозяйстве. «Тогда-то известный жостовский мастер Андрей Павлович Гогин и взял шестерых девчонок, включая мою маму Нину, и начал им преподавать на консервных банках, чтобы промысел не погиб», – пересказывает историю семьи Гончарова.
В 1940-х в соседнем Федоскине открылось художественное училище, где было отделение жостовской росписи, а в 1960-х артель «Металлоподнос» стала Жостовской фабрикой декоративной росписи. После распада СССР она перешла в частные руки и работает до сих пор.
«Государство фабрику поддерживает, у них большие льготы и инвестиции, открыт музей, туда даже зимой туристы приезжают автобусами. Подносы то покупают, то нет, но каждый день при фабрике проводят экскурсии. В музей приезжает иногда по шесть-восемь автобусов в день, особенно в выходные, привозят детей», – радуется Гончарова.
Ухо сибирской белки
Технология создания жостовских подносов позволяет им служить не одному поколению семьи. И хотя все тайны уже давно известны, остаются нюансы, без которых поднос жостовским не назовут. Штампованную или кованую форму-заготовку обезжиривают, снимая пленку с металла. Если этого не сделать, начнется коррозия, и со временем поднос испортится.
Наносят масляную черную грунтовку и фон, заготовку зачищают и передают художнику. Он расписывает поднос в два приема. Первый слой, или, как его называют художники, «замалевок», наносят разбеленными красками. Поднос оставляют на ночь в печи сушиться. Второй слой – живописный. О тонкостях работы рассказывает сама художница:
«Краска – масляная, круглые кисти – из уха сибирской белки. Это специальные кисти, их вяжут вручную и делают только для Жостова на заказ. Таких в продаже нет, это дорогое удовольствие. Должна быть мягкость мазка, а ее можно достичь только беличьей кистью. Мазки должны выводиться на одном дыхании. Рассказать об этом невозможно, нужно с мастером посидеть и почувствовать, как мазок танцует, в каком месте нажать, в каком кисть приподнять, как ее держать и оправить. Через интернет не научишься. Жостовский мазок отличается от всех остальных».
Рисунок наносят по влажной от льняного масла поверхности подноса. Дальше два слоя лака: он закрепляет живопись и должен быть глянцевым. «Раньше его варили, секрет не раскрывали, мой дед вот знал рецепт», – говорит Гончарова и добавляет, что сейчас-то уже все используют ярославский или американский лаки.
В отличие от хохломской росписи деревянной посуды в жостовской подносной нет образцов: художники рисуют «из головы». Но традиционные узнаваемые мотивы все же сохранены: народные бытовые сценки, федоскинские тройки, пейзажи, птицы, но самое главное – букеты. Цветы в них любые, от вьюнков до розы, которая, как и в других народных промыслах, в жостовской росписи считается королевой. Самая распространенная композиция – центральная. Три-четыре цветка в середине, по краям бутоны и цветы помельче. «Обычно у этого букета тремя листами обозначается низ. Вся композиция завершается привязкой – это тонкая травка, самая темная по цвету. Жостовским художникам очень хотелось красоты, тем более когда зима длится шесть месяцев», – объясняет Гончарова.
До фабрики три минуты через картошку
Жостово находится на полуострове: кругом вода, и сообщение с Большой землей всегда было затруднено. Лишь с 1960-х в пяти километрах от Жостова поставили автобусную остановку, заработал маршрут к Клязьминскому санаторию. Из-за такого расположения работали на фабрике в основном местные. В Жостове до сих пор живут наследники династий мастеров: Антиповы, Можаевы, Леонтьевы. Лариса Гончарова – из династии Беляевых, ее мама, бабушка – все по мужской линии были художниками и жили там.
«В советское время на фабрике работали местные: и ковали, и штамповщики, лакировщики, художники, орнаменталисты. Из федоскинской школы шла молодежь. Мало кто оставался на фабрике: всем же нужно сразу зарабатывать, а для мастерства нужны годы и опыт. Техника не из простых. Сейчас у нас на фабрике остались только два коваля. Им уже под 70 обоим, все равно куют. Художники им тоже заказывают формы, ведь они могут сковать все что угодно. Работа трудоемкая, никто не хочет даже учиться. Не знаю, что будет после них».
Естественно, цена подноса зависит не только от того, как сделана форма: отличить от подделки легко можно по обязательно загнутому бортику. Не менее важна известность художника: есть рядовые, а есть с именем. К подносу прилагается сертификат о том, кем выполнена работа. «На фабрике, правда, остался лишь один заслуженный художник – главный художник Михаил Лебедев», – рассказывает Гончарова. В магазине фабрики самый дешевый поднос стоит около 2 тыс. рублей. На работу заслуженного художника можно потратить и до 180 тысяч.
В 2003 году Лариса Гончарова, как и ее мать Нина Гончарова, получила звание «Заслуженный художник». Лариса работала на фабрике до пенсии: «Фабрика прямо за домом, три минуты через картошку». В 1996 году она ушла на вольные хлеба, открыла свою мастерскую.
С тех пор пару раз в год ездила и за границу преподавать. В Америку, Австралию, Германию, Италию: «Я 15 лет преподавала в Америке. Там русские промыслы очень популярны. Конечно, за курс в три-четыре дня не научишь жостову, но предмет расписать они за это время могли. Чтобы писать жостово, нужно жить на этой земле».
Подписывайтесь на нас в Telegram, VK, Одноклассниках и Дзене