Мода на воды

«Поехать на воды» — в этом словосочетании есть что-то романтическое. Сразу представляются томные бледные барышни, прогуливающиеся по широким аллеям со стаканчиком лечебной воды, и бравые офицеры, залечивающие на курорте боевые и душевные раны.

Отдых у минеральных источников придумали еще древние греки, он популярен и сегодня, но пару веков назад случился настоящий бум водного туризма и сложилась целая курортная культура.

Поездкой на минеральный курорт можно было убить сразу двух зайцев: и отдохнуть, и подлечиться. От чего конкретно лечиться, не так важно. Воды считались панацеей от всех бед — от диабета до стресса. Но особенно популярны они были как средство спасения от чахотки.

Пушкин, Тургенев, Достоевский, Лермонтов — все они любили поправлять здоровье у минеральных источников. Особенной популярностью пользовались, конечно, курорты Европы, особенно Баден-Баден, который даже называли самым русским городом Германии. Тут работал над своими романами Достоевский, Тургенев написал «Дым» (действие которого происходит непосредственно в Баден-Бадене), а Гоголь делал наброски к «Мертвым душам».

Правда, от оздоровительных процедур классики в большинстве своем отлынивали. Гоголь признавался в письме к матери: «Я живу на знаменитых водах баден-баденских, куда заехал только на три дня и откуда уже три недели не могу вырваться. Встретил довольно знакомых. Больных серьезно здесь никого нет. Все приезжают только веселиться».

Возможно, секрет популярности города среди русской знати кроется не столько в идиллических пейзажах и целебных источниках, сколько в том, что на первом этаже водной лечебницы находилось казино. Оно, кстати, работает до сих пор, и в нем даже сохранились фишки середины XIX века. 

Федор Михайлович Достоевский (которому вообще-то Европа не понравилась) был известен своим азартным характером, поэтому отличительная черта баденского курорта пришлась ему особенно по вкусу. Мечтая разбогатеть, писатель спускал в рулетку все деньги. Разработанная им собственная система игры, судя по всему, была не очень удачной. Супруга Достоевского всячески пыталась отвлечь его от походов в казино. «Много десятков верст исходили мы по окрестностям Бадена в долгие промежутки между получениями денег, — вспоминала она. — Тогда у него восстанавливалось его доброе, благодушное настроение, и мы целыми часами беседовали о самых разнообразных предметах. Любимейшая прогулка наша была в Новый замок, а оттуда по прелестным лесистым тропинкам в Старый замок, где мы непременно пили молоко или кофе. <…> Но приходили деньги, и наша столь милая жизнь обращалась в какой-то кошмар».

Больных серьезно здесь никого нет. Все приезжают только веселиться

Кстати, свой роман «Игрок» о всепоглощающей страсти к азартным играм Достоевский написал именно на водах. В очередной раз проигравшись в пух и прах, он заключил контракт с издательством и, чтобы выбраться из долгов, написал роман в рекордные сроки.

Для Ивана Сергеевича Тургенева Баден-Баден был своего рода дачей. Тут жила его возлюбленная — оперная певица Полина Виардо. Тургенев много времени проводил в городке, наслаждаясь умиротворяющими пейзажами и сочиняя либретто для выступлений своей музы.

Эту идиллическую жизнь Тургенев увековечил в романе «Дым»: «10 августа 1862 года, в четыре часа пополудни, в Баден-Бадене, перед известною Соnvеrsаtion толпилось множество народа. Погода стояла прелестная; все кругом — зеленые деревья, светлые дома уютного города, волнистые горы, — все празднично, полною чашей раскинулось под лучами благосклонного солнца; все улыбалось как-то слепо, доверчиво и мило, и та же неопределенная, но хорошая улыбка бродила на человечьих лицах, старых и молодых, безобразных и красивых. Самые даже насурмленные, набеленные фигуры парижских лореток не нарушали общего впечатления ясного довольства и ликования, а пестрые ленты, перья, золотые и стальные искры на шляпках и вуалях невольно напоминали взору оживленный блеск и легкую игру весенних цветов и радужных крыл; одна лишь повсюду рассыпавшаяся сухая, гортанная трескотня французского жаргона не могла ни заменить птичьего щебетанья, ни сравниться с ним».

Впрочем, не все отдыхающие на водных курортах манкировали оздоровительными процедурами, как Достоевский, Тургенев и Гоголь. Иван Александрович Гончаров, лечившийся в чешском Мариенбаде, неукоснительно соблюдал все рекомендации врача. Писателя беспокоил желудок, и полтора месяца он по несколько часов в день гулял и принимал полезные ванны. В результате он не только привел в порядок здоровье, но и почувствовал огромный приток энергии, позволивший ему закончить «Обломова», чего он никак не мог сделать на родине.

Еще одним ответственным пациентом был Виссарион Григорьевич Белинский. Критик страдал от чахотки, но, к сожалению, ни долгие прогулки, ни водные процедуры не помогли ему совладать с недугом.

Конечно, отдохнуть на водах можно было не только в Европе. Петр I, вдохновленный западными примерами, начал активное обустройство отечественных здравниц, и к середине XIX века Россия могла похвастаться несколькими кавказскими курортами.

Сердцем здравницы был целебный источник, а вокруг него по европейскому образу и подобию располагались парки, концертные залы, кафе, кондитерские и прочие развлечения, чтобы отдыхающие не скучали. Официальных казино на отечественных курортах не было, но это не значит, что отдых обходился без азартных игр. Русские предпочитали карты — особенно популярным был вист.

Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; они играют и жалуются на скуку

Помимо сборов за карточным столом, отдыхающие могли прогуливаться по паркам, брать книги в библиотеке, заниматься гимнастикой и верховой ездой, посещать концерты и танцевальные вечера. Но чтобы курортники не уходили в загулы, в гостиницах действовал комендантский час. Ровно в полночь двери закрывались. Исключение — дни, когда проходили танцевальные вечера. Тогда постояльцы могли вернуться на целый час позже!

Как и на европейских курортах, оно было далеко не на первом месте. «Большая часть общества приезжих Кисловодска — это совершенно здоровые люди, попавшие сюда только для того, чтобы отвлечься от городской жизни на лоне природы. Действие кисловодского воздуха действительно чудесное, он располагает к общительности и подвижности», — писал исследователь Владимир Броневский.

Но в распоряжении тех, кто все же хотел поправить здоровье, были источники с горячей, теплой или холодной водой (для употребления каждой из них были свои показания), а также минеральные и грязевые ванны.

В отличие от своих коллег-литераторов, облюбовавших европейские курорты, солнце русской поэзии посещал исключительно Кавказ. Правда, отдыхом это назвать сложно. В первый раз на водах Пушкин оказался, когда отбывал ссылку. Он посетил все три местных курорта: Горячие Воды, Железные Воды и Кислые Воды (современные Пятигорск, Железноводск и Кисловодск соответственно). Вот что он вспоминал о своем путешествии:

«Источники, большей частью в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе белые и красноватые следы. Мы черпали кипучую воду ковшиком из коры или дном разбитой бутылки».

И действительно, до середины XIX века кавказские курорты не отличались хорошим сервисом.

Зато потом ситуация круто изменилась, и, вернувшись на Кавказ спустя девять лет после первой поездки, Пушкин буквально не узнал знакомые места:

«Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость… Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль их прежнего дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных пропастей, над которыми, бывало, я карабкался».

Больше всего водные курорты связаны с именем Михаила Юрьевича Лермонтова. Поэт родился и провел свое детство на Кавказе, а позже и лечился у минеральных источников. В романе «Герой нашего времени» он увековечил нравы, царившие на курортах в середине XIX века, и придумал для отдыхающих там специальный термин «водяное общество».

«То были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством».

«Подымаясь по узкой тропинке к Елизаветинскому источнику, я обогнал толпу мужчин, штатских и военных, которые, как я узнал после, составляют особенный класс людей между чающими движения воды. Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; они играют и жалуются на скуку. Они франты: опуская свой оплетенный стакан в колодец кислосерной воды, они принимают академические позы: штатские носят светло-голубые галстуки, военные выпускают из-за воротника брыжи. Они исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают».

Водяное общество, описанное Лермонтовым, оказывается хоть и неоднородным — тут и аристократы, и военные, и помещики, — но в чем-то едином: скучающим, корыстным, склонным к сплетням и интригам. Впрочем, вряд ли это зависело именно от вод. На курортах происходило примерно то же самое, что и в столичных гостиных, просто люди не были обременены бытовыми и служебными делами, часто скучали, вот и развлекались как могли.

Несмотря на то что лечение минеральными водами по-прежнему популярно и водные курорты по всему миру живут и развиваются, флер романтичности и аристократичности спал с них довольно быстро. Собственно, вместе с золотым веком русской литературы закончился и золотой век водных курортов. «Водяное общество» становилось еще менее однородным, и постепенно отдых у минеральных источников из культуры и стиля жизни стал лишь одним из вариантов приятного досуга.