Дмитрий Глуховский: Физлицо
Вам же все сказали, и давно уже: нет Путина — нет России. Не то что Государство там, к примеру, это Он, по примеру Людовика, а прямо-таки уже решительно сразу Страна, вместе со всеми ее Землями, Акваториями, Богатствами, Историей и многострадальным ее Народом. Те, кто еще не отождествил Путина и страну, должны уже немедленно отождествить — или выметаться из нашей страны вон.
Путин каким-то удивительным образом перестал быть для народа президентом и стал для него безусловным царем. А цари, случается, мешаются в народном сознании со своими царствами. Путин, разумеется, для народа давно уже не физическое лицо, не некий Владимир Владимирович из плоти и крови, рожденный своей матерью самым обычным человеческим способом ненастным октябрьским днем в далеком 52-м, а нечто иное, трансцендентальное и полубожественное; ничего страшного в том, что мы мало знаем о его прошлом и о его настоящем, мы и не стремимся разузнать, чем он болеет или как там у него с личной жизнью. Мы и не хотим вспоминать о том, что это именно некое физлицо, занявшее руководящий пост в нашем государстве и полюбившее этот пост всей своей душой.
Он больше как бы не человек, он — символ России и ее дух, он не от матери своей плоть и не от отца, а от всего народа разом. И когда он отверзнет уста, то речет не от себя как бы, а от всех нас и за каждого из нас. И потому мы согласны с каждым его словом, и потому так истово поддерживаем его во всем, а рейтинг нашего обожания его все бьет и бьет новые рекорды.
А тем временем не стоило бы нам забывать, что все-таки, хотя иной раз об этом уже очень трудно вспомнить, и все-таки Владимир Владимирович Путин — это не замещаемая им должность, не символ и, будем честны, не вполне Бог, а все-таки, вы уж простите меня, физлицо.
И это физлицо с довольно специфической биографией, совсем не универсальной для большинства российских граждан. Некоторые детали его биографии он иногда сам нам выкладывает: про загнанную в угол крысу, например, или про уличные драки в Ленинграде. Другие, связанные с тем, чем ему приходилось заниматься по долгу службы в КГБ или в собчаковской мэрии, он оставляет для себя. Но нет сомнений: он очень особенный человек, этот Владимир Владимирович. Его комплексы и его пороки совершенно необязательно похожи на ваши. А его мечты и его цели уж точно от ваших очень отличаются. У него все не так, как у вас, складывалось в жизни, поверьте. Начать хотя бы с того, что вас не назначили вдруг президентом великой мировой державы, когда вы уже подумывали, прожив большую половину этой жизни, чем будете заниматься на пенсии.
Вам не понять путинской души, а ему не понять вашей, несмотря на доклады о ней, подкладываемые ему на стол каждое утро офицерами ФСБ и ФСО. Хотя сам-то он, наверное, считает, что все тайны вашей души давно постиг, и ВЦИОМ его в этом убеждает наперебой с ФСО.
Он ведь не запирается, к своей чести, в башне из слоновой кости, а непрестанно колесит по стране, выучил ее вдоль и поперек, видал и всякого простого человека в ней, и всякого непростого, про всех все знает и при случае может напомнить. Он эту Россию нашу необъятную взял да и объял, и сроднился с ней уже за столько-то лет, и сам наверняка себя без нее не видит, как и ее без себя, что бы он там из соображений этикета ни заявлял перед каждыми выборами. В конце концов, когда тут этот человек заявил, что Путин и есть Россия, Путин возражать не стал.
И все-таки Владимир Владимирович Путин — не Российская Федерация и не русский народ, а конкретное физлицо. Которое путем долгой, каторжной работы завело все концы управления этой Федерацией и этим народом на себя. И которое вследствие этого все чаще путает себя с вышеуказанной Федерацией и с вышеуказанным народом.
Меня, например, не отпускает чувство, что все, произошедшее с Россией в последние два года — между Россией и Украиной, и в особенности между Россией и Западом, — произошло так, потому что один конкретный человек экстраполировал свои конкретные взаимоотношения с другими людьми и происходящие от этого эмоции — скажем, фрустрацию, скажем, недоверие, скажем, ощущение отверженности — на всю 140-миллионную страну, занимающую одну седьмую часть суши. Мне, например, кажется, что одно конкретное физическое лицо проецирует свои личные и профессиональные качества — скажем, подозрительность, скажем, представления о дружбе и предательстве, скажем, уличные понятия о сути и методах разрешения конфликтов — на отношения между великими державами. У меня, если суммировать, создается ощущение, что Россия ввязалась в противостояние со всем миром, потому что один конкретный человек считает, что его кинули.
Тут, наверное, каждый из нас должен заглянуть все-таки в себя и спросить этого себя там: это для России огромная проблема, что ее не слушают, когда обсуждают судьбы арабских диктаторов, или для одного конкретного человека? Россия ли унижена, когда этому конкретному человеку не подают руки на саммитах? России ли не подают руки или все-таки именно этому человеку, и почему, собственно, не подают? И Россия ли — вся, целиком — должна теперь быть поставлена под ружье, чтобы ему снова — пусть и вынужденно — ее подавали?
Не для того ли нужно было перебросить тысячи (пока) солдат и офицеров, десятки (пока) единиц штурмовой авиации и кораблей ВМФ, опять урезать социальные расходы и снова увеличить военные, не для того ли несчастные стократно выполосканные и высушенные мозги населения надо полоскать вновь, чтобы одно конкретное физическое лицо снова почувствовало к себе уважение? Ну или хотя бы почувствовало, что больше не чувствует уважения к тем участникам саммитов, которые не уважают его, потому что оно так ловко принудило их ползать перед собой на карачках прямо в их дорогущих костюмах, позабыв обо всех их громких словах и избирательных клятвах, еще раз доказываz правильность его представлений о мире, в котором нельзя загонять крыс в угол, у каждого человечка есть цена, а в драке главное — ударить первым.
Хотя ни Барак Обама, ни Франсуа Олланд, ни Ангела Меркель, я уверен, на ленинградских улицах не дрались, стукачей для КГБ не вербовали и в 90-х занимались чем-то совсем другим, девять из десяти россиян с понятиями Путина согласны. Так говорит ВЦИОМ.
И еще ВЦИОМ говорит так: девять из десяти нас вопросов себе задавать не хотят или не догадываются, что это вообще можно. Девять из десяти нас путают Путина и Россию так же, как Путина и Россию путает сам Путин. Девять из десяти нас готовы отвечать за Путина, поскольку Путин отвечает за них.
А оставшиеся десять процентов, как и было уже отмечено, могут выметаться из нашей страны (пока).