После премьеры
А уж о нем-то и в лапоть не звонЯт . (из северных присловок) 26 апреля на малой сцене Архангельского городского культурного центра (АГКЦ) происходило приятное для автора этих строк событие – премьера постановки Народного литературно-музыкального театра «Словица» по новеллам из цикла «Отцово наследство» (эпизод на фото). Вечером того же дня на странице сообщества АГКЦ в популярной социальной сети появился пост о представлении, завершённый словами: « Артисты народного литературно-музыкального театра «Словица» представили невероятно трогательную историю северной семьи, трёх её поколений. Многие зрители были растроганы и не скрывали слёз, а после спектакля подходили и благодарили артистов и автора новелл » . Приятно. Можно успокоиться и даже лавры вообразить. …Увы, не получилось. Более того, утром следующего дня решил написать по «горячим следам» критическую статью. Осознав, что никогда подобным делом не занимался, обратился к умной книге. Долго размышлял над начальной фразой: «Театральная критика представляет собой глубокий аналитический дискурс постановки на фоне театрального искусства в целом». Решив, что отныне знаю вполне достаточно, приступил с холодной головой и смиренным сердцем к анализу сути вчерашнего события, на котором довелось присутствовать в «двух лицах» - автора исходного для постановки материала и зрителя. Попытки их разделить оказались безуспешными. И потому оставив симбионтов в покое, решил выслушать как их хор, так и каждого в отдельности. Объяснимый сумбур призваны упорядочить мысли великих людей. Итак, слово имеет французский импрессарио и театральный режиссёр Шарль Баре (1861 - 1934): «Автор пишет одну пьесу, актёры играют другую, зрители видят третью». Симбиоз (далее – С.) : Вчера «правило Баре» не сработало. Написана, игралась и смотрелась одна пьеса. Иван Тургенев: «Как поучительно для автора присутствовать на представлении своей пьесы! Что там ни говори, но становишься публикой, и каждая длиннота, каждый ложный эффект поражает сразу, как удар молнии». С.: С поучительностью согласны. Ложных эффектов и тем более молниевых ударов не наблюдалось. Следует сказать, что борьба с длиннотами ведётся автором с первых дней рождения новелл. Вчера для харакири наметились очередные претенденты. Исаак Бабель (после провала своей пьесы): «…у театр а свои суровые законы. Я их пока не усвоил. То, что волнует на страницах книги, оказывается, вызывает подчас всего лишь скуку в зрительном зале. Шекспир не писал прозы, и не всякий прозаик – драматург. Разные жанры. Если у тебя тенор, не споёшь партию баса». С.: Вчера провала не было. Автор новелл ленив и осознаёт трудности хлеба драматурга. Кесарю кесарево и т.д. Теноры и басы исполняли свои партии. Иоганн Гёте: «Писать для театра – совсем особое ремесло и таланта тоже требует особого. То и другое встречается редко, а в сочетании и подавно, без этого же ничего доброго ждать не приходится». С.: Прав Гёте. И потому не стоит начинать. Русский прозаик и драматург Игнатий Потапенко (1856 - 1929): «Сцена предъявляет вполне законные требования условности, и если писатель не хочет подчиняться им, то он не должен пользоваться сценой, а избрать для своих образов другой род литературы». С.: Не слишком ли категоричен один из самых популярных писателей 1890-х годов? Кумиры приходят и уходят, а кушать хочется всегда. Имеется ввиду и пища духовная. Виктор Гюго: «Два способа живо заинтересовать публику в театре: при помощи великого или правдивого. Великое захватывает массы, правдивое подкупает отдельных лиц». С.: Почему «или»? Великое и правдивое могут существовать вместе. Иван Тургенев: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!». Тысячи лет воздвигали предки храм русского языка. Разрушается он на наших глазах. Молчат колокола, не звучит тревожный набат, теряют русскость потомки русичей. Что-то надо делать. Пишу новеллы. Артур Миллер: «Театр так бесконечно восхитителен потому, что в нём столь многое зависит от случая. В этом театр очень похож на жизнь. Количество факторов, определяющих успех, не сможет подсчитать никакой компьютер… подходящее время года для данной пьесы, подходящий исторический момент, подходящая тональность». С.: Американский драматург, возможно, сам того не понимая, перечислил некоторые предпосылки для наступления случая, так как он (случай) есть то, что началось задолго до самого случая. Антон Чехов: «Беллетристика – покойное и святое дело. Повествовательная форма – это законная жена, а драматическое – эффектная, шумная, наглая и утомительная любовница». С.: Оставим на совести классика. Может, зубы у него в тот момент болели? И вновь Антон Чехов: «Сцена требует известной условности. У вас нет четвёртой стены. Кроме того, сцена – искусство, сцена отражает в себе квинтэссенцию жизни, и не надо вводить ничего лишнего». С.: Вылечил зубы? И здраво мыслит. Во вчерашней постановке ничего лишнего не наблюдалось. Французский писатель Антуан Ривароль (1753 - 1801): «Глупость, сопровождаемая музыкой, танцами, обставленная блестящими декорациями, – всё же глупость, но ничего большего». С.: Ко вчерашнему действу отношения не имеет. Фридрих Шиллер: «Всё то, что чувствует наша душа в виде смутных, неясных ощущений, театр преподносит нам в громких словах и ярких образах, сила которых поражает нас». С.: Автор: Смутные, неясные ощущения водятся в потоке гармонических галлюцинаций. Надо их оттуда выхватить. Зритель: Во вчерашнем представлении громких слов не было, яркие образы поражали силой. Виктор Гюго: «Театр – это страна истинного: на сцене – человеческие сердца, за кулисами – человеческие сердца, в зрительном зале – человеческие сердца». С.: Вчера в стране истинного наблюдалось единение сердец. Всеволод Мейерхольд: «Если ты начал читать пьесу – не делай перерыва. Если он получился, взяв её снова в руки, опять начинай с первой страницы. Я заметил, что верно оцениваешь пьесу, только когда читаешь её всю подряд залпом, в один присест». С.: В один присест бывает не только чтение, но и само представление. Вчера было именно такое. И потому автор новелл с пониманием относится к необходимости их «урезания» во имя динамичного воплощения на сцене. Не получилась полноценная театральная рецензия. Впрочем, играя в критика, серьёзное не напишешь. С другой стороны, мы все играем. Всю жизнь. Разные роли: жена, дочь, дедушка, начальник, депутат, подчинённый, продавец, покупатель, актёр, режиссёр, зритель. От игры надо получать удовольствие. В детстве мы поступали просто: неинтересно - бросили игру. Главное - не заиграться. А для этого надо включать на полную мощь самоиронию. Она лечит. ** А теперь серьёзно. Следует сказать, что процесс подготовки представления начался в мае прошлого года. И всё это время я пытался представить как можно сыграть рассказанное. И не смог. Замечательную аудиозапись новелл ранее сделал актёр Архдрамтеатра Иван Братушев. В апреле прошлого года он и другой актёр театра Дмитрий Беляков прочитали новеллы в «Уютном доме». Зрители приняли их тепло. Возможно, ещё и потому моего воображения о возможной форме подачи материала труппой артистов не хватило. Руководитель театра и режиссёр-постановщик Ольга Владимировна Половцева справилась с этой задачей блестяще. Артисты театра воплотили замыслы режиссёра, наполнив роли эмоциями живых людей. И потому «игры» в вечер премьеры не было. Для автора новелл происходило чудо «оживления» дорогих его сердцу книжных персонажей. И зрители это почувствовали. Их вовлечённость в представление проявлялась в тишине. И она была не молчанием «заснувших» людей, а тишиной сопричастия, сопереживания, соучастия. И в этом огромная заслуга актёров и режиссёра. От души благодарю всех участников действа и восклицаю: «Браво!». Александр Чашев Снимок из фотоальбома АГКЦ - «Отцово наследство».