"Три сестры" Константина Богомолова: пронзительная монотонность бытия
Пятый Всероссийский фестиваль имени Олега Янковского завершился в Саратовском академическом театре драмы 1 ноября. Любимое детище театра имени Слонова, форум вбирает в свою программу самые интересные и значимые отечественные спектакли, в создании которых так или иначе приняли участие представители саратовской театральной школы. Как правило, смысл, эмоции и впечатления от каждого названия раскрываются и позволяют жить наполненной радостным творческим послевкусием тем сильнее, чем больше дней проходит с окончания фестиваля. Для автора этих строк такие "отношения" сложились со спектаклем Константина Богомолова "Три сестры". МХТ имени А.П.Чехова привез постановку по федеральной программе "Большие гастроли", и для саратовцев предвкушение "сестер" стало большим ожиданием. Зрители помнят богомоловских "Карамазовых", подробную, технически и психологически сложную вещь-ребус. "Три сестры" также подтвердили мнение, что к творчеству Константина Юрьевича можно относиться по-разному, но с неизменным интересом. ... Стол в центре комнаты. Длинные диваны буквой П. Большой экран над сценой, который, естественно, притягивает внимание в первую очередь. Трансляция тягучих и монотонных будней сестер Прозоровых в версии Богомолова является чуть ли не главной метафорой постановки. Ольга (Александра Ребенок), Маша (Мария Фомина), Ирина (Софья Эрнст), Барон Тузенбах (Дарья Мороз) передают монотонность, на первый взгляд, намеренно показнО, проговаривая свои реплики скороговоркой. Кажется, что вместе с Константином Юрьевичем они следуют за Чеховым в недоумении драматурга по поводу первой премьеры "Трех сестер" и сопровождающих ее слез. Антон Палыч якобы воскликнул: "Я же водевиль писал". Да, на первый взгляд, мы становимся свидетелем водевиля. Сестрам в представлении Богомолова, кажется, нравится находиться в роли полузадушенных мух в плотно укупоренной стеклянной банке. Бубнит "Кота ученого" Маша, лихорадочно пересаживаясь с дивана на диван, и тебе будто передается ее патологическая мигрень. С усталой обреченностью, но кокетливо-заговорщически, фирменно по-лисьи тянет вместе с водочкой свое "устала" Ольга бесподобной и отдельной Александры Ребенок. Ирина, вещающая о пользе и надобности работы интонацией "впроброс", на самом деле выразительно дает понять, что категорически не любит работать. Константин Богомолов помещает Прозоровых в мир, который какая-то неведомая сила лишила ожиданий, мечты, и даже малейшего желания что-либо изменить. Вся троица выглядит любующейся сложившимися в их жизни обстоятельствами. Поэтому "В Москву" из их уст звучит издевкой над самими собой, а бесстрастная скороговорка Ирины "я знала" на гибель Тузенбаха вызывает комический эффект. В версии Константина Богомолова одним из самых приятных женских персонажей кажется Наташа. Наивными незабудками глаз она смотрит на домочадцев, когда только поселяется в доме Прозоровых. Вторит их полумертвой интонации, но так тонко пародийно и с огоньком в глазах, что понимаешь: скоро все домочадцы будут плясать под ее дуду. "Рыкнет" Наташа всего однажды, но от ее властного голоса оживет даже старая няня (остроумный фокус с манекеном очень глубокомыслен). Ольга Литвинова виртуозно создает филигранный образ Наташи. Изначально эффектно одетая, она вынуждена терпеть подтрунивание Ольги по поводу отсутствия вкуса у невестки. Выходя замуж за Андрея (ласково-непосредственен в этой роли Кирилл Трубецкой), она по сути получает третьего ребенка к тем двоим, что родятся позже. Именно Наташа, в отличие от других дам, облачена в платье "домашнего" зеленого цвета. В спектакле мотивация жить есть только у нее и Вершинина. Подполковник в исполнении отличного артиста саратовской театральной школы, ученика Александр Галко - Дмитрия Куличкова так страстно несет свое "хочется жить чертовски", что не нуждается в телеукрупнении. Он выразителен даже тогда, когда произносит свой текст, стоя спиной к залу. В спектакле прекрасна работа сценографа и художника по свету. Лица большинства обитателей дома и их гостей выводятся на экраны, фразы сопровождаются разной цветовой гаммой. Когда наблюдаешь за этими изящными авторскими ремарками, смещением акцентов и слышишь незамысловатый шлягер "Давайте выпьем, Наташа!" в исполнении павшего на дуэли Барона, догадываешься о мнимом упрощении Богомоловым чеховской пьесы. Сразу после просмотра о постановке сгоряча, может, и скажешь: "реникса". И попадешь в ловушку своих же, приходящих на смену первым, мыслей. О том, что сколько бы веков не проходило, а проблемы у людей остаются практически одними и теми же. Только человечество устает все больше, подменяя жизнь ее трансляцией; искусственно бодрясь, когда никаких поводов для бодрости духа не остается. Спасибо, фестиваль! Елена Маркелова