Легенда об АУЕ — элемент предвыборной «раскачки» общества: мнение
Аббревиатура АУЕ («Арестантский уклад един», вариант: «Арестантское уркаганское единство») сейчас на слуху благодаря публикациям в изданиях наподобие «Новой газеты» и «Медузы». Если верить этим материалам, АУЕ — это как минимум становящийся популярным среди молодежи депрессивных регионов тренд, который, не исключено, уже получил некое организационное оформление.
В своих действиях адепты АУЕ следуют по стопам печально известного «казанского феномена». Этим термином социологи именуют некогда популярное в Татарстане явление, когда почти вся молодежь больших городов была негласно поделена на «конторы» — гопнические шайки. «Конторы» Казани, Нижнекамска, Набережных Челнов вывели во взрослую жизнь «боевой актив» многих нашумевших в девяностых годах и нулевых годах бандитских группировок. И если верить информации, которая сейчас распространяется об АУЕ, это движение способно «догнать и перегнать» ныне ушедший в небытие «казанский феномен».
Как пишет обозреватель «Новой газеты» Алексей Тарасов, якобы в АУЕ вербуют еще с младших классов школы: к пяти- или шестикласснику подходят двое старшеклассников и начинают говорить с ним на «блатном арго», рассказывают про «понятия», «зоновскую романтику», а потом просят принести деньги для «общака». По словам Тарасова, выйти из этой «вдруг открывшейся параллельной бездны» невозможно — попытки «соскочить» нередко оборачиваются доведением подростков до самоубийства. «Шпана, гопота, сборы в общак были всегда. Но никогда не было так, чтобы молодежи не давали альтернатив. Зоновская идеология так легко все вокруг заполняет, потому что вокруг — пустота»", — вторит «Новой газете» «Медуза».
Несмотря на то, что впервые аббревиатура АУЕ, как считается, возникла в 2010 году во время массовых беспорядков в воспитательной колонии в городе Белореченске Краснодарского края (одного из самых зажиточных регионов России), наиболее крепкие корни это явление пустило в Забайкалье — депрессивном регионе, фактически оторванном от «большой земли». Вообще, популярность в этих местах блатной романтики исторически обусловлена — за Байкал, в края, в принципе слабо приспособленные для комфортного существования (Читу можно смело назвать российской столицей резко континентального климата: летом там может стоять 40-градусная жара, а зимой такие же морозы), ссылали преступников еще в царские времена. Слава «сидельческого» региона умножилась за Забайкальем в советские годы: туда, кроме отсидки, отправляли «на химию» и по «закону сто первого километра» — на постоянное проживание после отбытия срока. В постсоветский период «славу» Забайкалья дополнил криминальный беспредел 1990-х годов: приватизация местных предприятий способствовала росту организованного криминала и пополнению контингента местных «зон». При этом Забайкалье, в общем-то, не слишком коснулся экономический подъем прошлого десятилетия — регион давно и прочно вошел в хронически депрессивное состояние.
Находящийся под Читой поселок Шара-Горохон был специально построен в 1936 году для сотрудников исправительно-трудовой колонии № 2. Эта колония в 1959 году стала учреждением ЯГ 14/2 с назначением «усиленный режим». С 1983 года и по настоящий день «зона» в Шар-Горохоне служит колонией особого или, как принято выражаться у спецконтингента, «полосатого» режима. В таких «зонах» в России содержат приговоренных к пожизненному лишению свободы: маньяков, серийных убийц, насильников, террористов, главарей ОПГ. Бывшая ЯГ 14/2, ныне ставшая ФКУ ИК № 2 ФСИН, по ореолу своей «славы» не менее известна, чем более раскрученные прессой «Белый лебедь», «Черный дельфин» и «Полярная сова» (в последней колонии сидит битцевский маньяк Александр Пичужкин). Заметим, кстати, что нахождение Пичужкина в закрытой «зоне» не мешает маньяку оставаться знаменитым на всю Россию. У него берут интервью приезжающие в «Полярную сову» российские и зарубежные журналисты, которых маньяк то и дело повергает в шок вызывающим поведением. На Youtube есть ролики, где «сиделец» заявляет на камеру, что не раскаивается в своих преступлениях, обещает добиться амнистии и параллельно обличает «царящий в России ментовский беспредел». Понятно, что такие «сигналы» находят отклик у части обывателей — особенно в депрессивных регионах, где по-прежнему живо представление о том, что «тюрьма — учитель жизни».
Однако не стоит думать, что питательная среда для АУЕ — это исключительно регионы типа Забайкалья или Курганской области, также известной своими уголовными «традициями». «АУЕ создан, финансируется и управляется „взрослыми дядями“ из зон и тюрем. Совсем недавно считалось, что АУЕ существует где-то очень далеко на задворках и в глубине России — в тех регионах, где наиболее высока концентрация тюрем и колоний, — отмечает публицист из Челябинска Александр Петраков. — Но всё чаще и всё наглее АУЕ появляется в „благополучных“ миллионниках, в том числе в Питере и в Москве. Всё чаще туда вовлекаются не только дети из неблагополучных семей и районов, но и „ботаники“ и „мажоры“, которым это „интересно“, которым внушили, что быть маленьким блатным, с малолетства жить, игнорируя закон и правила общества, — это круто, классно, кайфово. И за это, опять же, ничего не будет».
Эту гипотезу подтверждают ставшие достоянием общественности многочисленные скандалы в «элитных» школах, где, как оказывается, царят далеко не элитные нравы. «Криминал в обличье „элитного“ ребенка, в „элитной“ же школе характерен для большинства подобных заведений и в России, и за ее пределами, — говорит социолог Юрий Московский, директор проектов Фонда развития международного сотрудничества „Добрососедство“. — Почитайте книги Джоан Роулинг о Гарри Поттере. Школа для юных волшебников полностью списана с элитных колледжей Великобритании, со всеми неприглядными нюансами этих колледжей. В „элитных“ школах вообще выше вероятность вспышек криминального поведения: случай рождает привилегии, а привилегии рождают злоупотребления. При этом более вероятно сокрытие совершенного учеником убийства или изнасилования, чем в обычной школе — как раз в силу „элитного“ статуса. Большие деньги родителей могут внушить юному преступнику из элитной семьи, что он может подмять под себя любой социум».
Но в то же время Юрий Московский, анализируя вероятную опасность распространения идеологии АУЕ, обращает внимание и на другие особенности нынешнего российского социума: «В регионах, которые считаются депрессивными, среди молодого и более старшего поколения из-за экономического кризиса укрепилась определенная жизненная установка: сам себе в жизни не поможешь — никто тебе не поможет. Помогать себе в жизни — это значит прилежно учиться, постигать хорошую профессию, работать».
По словам социолога, многие «полевые» данные, в частности, интервью с жителями периферии, свидетельствуют: вдоволь насмотревшись на «прелести» 1990-х годов, наблюдая через СМИ происходящее на Украине, провинциальный социум России всеми силами старается предотвратить появление в своей среде чего-то похожего на то, что называют «казанским феноменом».
«В нынешней России сложилась неплохая, на мой взгляд, ситуация, — говорит Московский. — Общество в своей массе замкнуто в условных автономных клеточках: семья, школа, товарищи по институту, рабочий коллектив. Каждая такая клеточка, чтобы нормально функционировать, сама себя „чистит“ от неприглядных элементов. „Чистка“ начинается буквально с уровня детского сада. В провинции, где человек у всех на виду, сбежать из такого бдящего ока микросоциума нереально — особенно если ты не богатый отпрыск, а сын или дочь работяги. Зависимость от жестких правил микросоциума, плюс специфические условия существования провинции и недремлющее око полиции привели к тому, что среди провинциальной молодежи сейчас модно учиться, строить карьеру, чтобы потом завести семью. Модно заниматься спортом, а не губить себя в алкоголе и наркотиках. В очень многих депрессивных регионах наблюдается небывалый для девяностых годов тренд: в военкоматах — очереди из призывников, желающих служить в армии. Лет двадцать назад, как известно, от армии массово „косили“. Но сейчас служба в армии для юноши из депрессивного региона — это гарантия продолжения карьеры. В некоторых областях за Уралом, где от советских производств остались только воспоминания, в наше время есть только одно гарантированное место хорошей работы и карьеры — учреждения ФСИН, куда берут на работу только служивших в армии и несудимых».
Кроме того, отмечает социолог, в провинции все менее престижно ездить на сезонные заработки в Москву или на «Севера». «Все это заставляет молодежь задумываться над тем, как строить свою жизнь у себя дома, в окружении привычного микросоциума, с его далеко не либеральными правилами поведения в жизни и не курортными условиями существования. Идеям АУЕ в таких условиях не развернуться», — полагает Юрий Московский.
«Люди из поколения „семидесятников“, „детей Олимпиады-80“, часто говорят: нынешняя молодежь, которая родилась при Путине или несколько раньше — люди морально цельные, — рассуждает социолог. — Это логично. „Поколение Путина“ не застало сексуальной революции, нахлынувшей на СССР в 1980-х и во многом способствовавшей криминальному беспределу девяностых. Дети нулевых годов более чистые и цельные, чем были мы в их возрасте. Им не приходится, как нам, жить двойной моралью: на политзанятиях в комсомоле выражать верность партии и правительству, а потом травить анекдоты про Брежнева и членов политбюро ЦК КПСС. То, что в наше время было запретным плодом — дорогая одежда, элитный алкоголь, заграница, кассеты с „Эммануэлью“ и „Греческой смоковницей“ — для них безнадежное старье. Их родители и дедушки с бабушками — это еще довольно молодые свидетели горбачевской перестройки, развала СССР, криминального беспредела девяностых годов, войны в Чечне. Они с удовольствием расскажут подрастающему поколению о недавнем прошлом и дадут совет, как не повторить того, что пережили мы не так давно. Если где-то появится нечто подобное АУЕ или другому дикому явлению — Yeltsin Death Brigades, когда не видевшие девяностых школьники обожествляют Ельцина и его время, это среди массы подростков вызовет насмешку, осуждение, но никак не желание подражать».
Поэтому, полагает Юрий Московский, широкое освещение феномена АУЕ в некоторых СМИ, которые преподносят локальное, по сути, явление как угрозу федерального масштаба, выглядит медийной раскачкой явно политического свойства, нацеленной на брожение масс накануне выборов президента. «Евромайдан на Украине тоже начинался с ангажированных видеосюжетов о „ментовском беспределе“ в селе Врадиевка. Снимал эти сюжеты канал Игоря Коломойского», — напоминает социолог.
Павел Назаров, специально для EADaily
.