Красноярцы стали пить больше пива в тяжелом 2022 году
Красноярцы в 2022 году по статистике стали покупать больше пива (и крепкого алкоголя, но сейчас речь не о нем). Корреспондент NGS24.RU Александр Ибрагимов поговорил с основателем бара Jawsspot (представительство екатеринбургской крафтовой пивоварни Jaws в Красноярске) Александром Аксеновым о том, как на это повлияли события прошлого года, как изменились предпочтения красноярцев и почему пивной рынок не схлопнулся, как прогнозировали год назад.
— Есть мнение, что в тяжелые времена гастрономические заведения только выигрывают. Люди хотят успеть наесться и напиться как бы напоследок, когда непонятно, что тебя ждет завтра, и в целом больше гуляют по барам, ресторанам. Согласен?
— Мне кажется, есть такое. В первую неделю после 24 февраля и после 21 сентября, например, народ потянулся в бар. Очень много надо было обсудить, встретиться, поговорить — желательно за бокальчиком. Все на взводе, на панике и в непонимании.
И первое время в те дни посещаемость и правда подскакивала вверх. Потом постепенно просаживалась, а еще позже выходила на нормальный, обычный уровень. В этом смысле ситуацию можно даже сравнить с ковидными временами: тогда тоже были резкий всплеск, небольшое падение, возвращение на обычный уровень. Сейчас работается, конечно, легче, чем тогда, потому что в ковид барам же вообще запрещали работать.
Если смотреть по деньгам, то прошлый год мы и правда отработали сильно лучше, чем предыдущий. Чистая прибыль выросла раза в полтора точно (для сравнения: в 2021-м, по данным «Контур.Фокуса», выручка ООО «Культура потребления», юрлица бара, была 16 миллионов рублей, чистая прибыль — 2,2 миллиона. — Прим. ред.). Но я бы не связывал это с обстановкой вокруг и с тем, что в тяжелое время люди массово идут в бары. Это, скорее, развитие публики и рынка, нашей позиции на нем.
В целом просадки или повышения посещаемости зависят от других факторов, нежели политической окружающей обстановки. Они традиционные: праздники, длинные выходные, сезонность — чем теплее становится, тем больше народ ходит, и прочее.
Хотя, наверное, мысли типа: «Сейчас пока деньги есть, а что дальше будет, непонятно, поэтому схожу в бар или ресторан» тоже играют роль. В целом пока не кажется, что у людей стало сильно меньше денег и они отказываются от трат на алкоголь, который подорожал.
— Как у вас изменилась целевая аудитория за это время?
— Много кто из постоянников уехал. Весной, после февраля, это было не особо заметно, а вот первую пару недель после сентября, пожалуй, было посущественнее. Многие, правда, через пару-тройку недель обратно вернулись. Кто-то возвращается сейчас. Кто-то не уезжал и не собирается. Красноярск всё же более оседлый, чем столица. У людей здесь сильно много всего завязано, и какого-то абсолютно массового исхода я не заметил.
Но и вместо уехавших появилось много новых лиц. Аудитория, пожалуй, стала чуть моложе, средний возраст уменьшился. Особенно в последнее время замечаю, что в баре очень мало знакомых. Раньше было наоборот — пришел, со всеми поздоровался, все свои. Сейчас много тех, кто ну не то чтобы первый раз пришел, но это новые лица. Я думаю, это обычные законы развития заведения, плюс, наверное, и новое поколение подросло.
— С какими сложностями столкнулись пивоварня Jaws как производитель и вы как бар?
— В прошлом году с апреля пивоварня повысила ценник где-то на 7%. И вот сейчас тоже с апреля повышают на 10%. Новое повышение, думаю, больше связано с маркировками, чем с какими-то сырьевыми и рыночными нюансами. (В 2023 году пивоварам придется перейти на систему контроля оборота «Честный знак» и для этого докупать оборудование для новой маркировки продукции. — Прим. ред.).
Почему цены растут? Естественно, сырье дорожает. Где-то его становится сложнее брать. Какой-то новый интересный хмель, например, доезжает до нас не в том количестве, не так быстро и по более высоким ценам. По большей части каких-то локальных вещей, характерных только для пивного рынка, нет — вот разве что с хмелем бывают проблемы, он сильно подорожал. В целом на цены влияют стандартные издержки, как у любого другого производства. Где-то оборудование надо поменять, а оно стало дороже. Расходные материалы. Общее подорожание всего и вся тоже на ценнике сказывается.
Проблемы, конечно, бывают, но они решаются. В апреле у «Джоуса» исчез «Ищу человека» (эль, который варится совместно с бельгийской пивоварней. — Прим. ред.), и в принципе все были уверены, что он и не вернется. Но вот пивоварня смогла договориться с бельгийцами о возобновлении производства, и пару недель назад пиво привезли на машинах в Екатеринбург. По ценнику пиво выросло несущественно, процентов на 10.
В «Джоусе» в последнюю пару лет стало меньше каких-то экспериментальных вещей, новинок. Они не так хорошо заходят. Идет больше упор на какие-то понятные сорта, классическая линейка всё еще хорошая, качественная, относительно недорогая.
Сейчас активно развиваются сидровое и медовое направления. Здесь меньше акцент на импорте, соответственно и меньше рост цен. По ценнику это всё более приемлемо и подъемно. Территория России большая, яблок много. В этом сегменте рынок растет, производителей сидра становится больше.
— Кто, по-твоему, больше ощутил на себе последствия всей ситуации? Крафтовый или массовый сегмент?
— Мне кажется, крафтовый, там всё же акцент на импортное сырье побольше. Массовый сегмент вообще, думаю, не сильно пострадал. Единственный нюанс — обновление оборудования. На него ценник существенно другой, чем у малых пивоварен, и потратиться придется побольше.
Думаю, что глобально суперударом по рынку вся ситуация не стала. Самое главное — спрос, а он не падает, в массовом сегменте и подавно. Такого, как предрекали в самом начале, что американский, европейский и вообще импортный хмель исчезнет, что никто ничего не достанет и что пивной рынок схлопнется — такого вообще нет.
Такие прогнозы по рынку переставали давать уже полгода назад. Тем более не прогнозируют сейчас, когда уже и импорт начинает налаживаться — не только сырьевой, но и продуктовый. Практически год у нас не было европейского, американского крафта, за редкими исключениями. Оставались те, у кого были большие сроки хранения, которые еще были на складах. Но вот в последнее время, где-то в последний месяц, они опять начали появляться в продаже.
С классической линейкой — с чехами, с немцами — не было особых проблем. Хотя разнообразие среди них уменьшилось. В масс-сегменте меньше стало импорта, это да — в условных «Командорах», «Красных Ярах» линейка подсократилась. Какие-то немцы, например, ушли, зато стало побольше азиатов — «Чангов» тайских и так далее.
Я, как любой другой посетитель магазинов и баров, вижу, что чехи и немцы в продаже есть. В сентябре-октябре были и сейчас есть — то есть порядочно времени прошло с февраля-марта, и это явно не запасы оставшиеся.
В целом товар у импортеров есть. Думаю, торговцы его просто массово не берут, потому что дорого. Импорт подорожал процентов на 20–25%, а то и больше. Я буквально недавно заходил в [магазин] «Бирстор» — там появилось пиво по 560–600 рублей за банку 0,5. Пообщался там с ребятами, они говорят, что, несмотря на высокий прайс, пиво не застаивается. Да, может, меньше стали брать, но его покупают.
— А как наладили поставки от производителей, которые ушли? Параллельный и серый импорт?
— Я, если честно, не вникал. Наладили и наладили. Скорее всего, где-то какие-то серые схемы и правда используются. Не первый раз в нашей стране торговцы в сложную ситуацию попадают. Думаю, первый месяц попаниковали, на второй голову почесали и начали работать в новой для себя ситуации.
У нас, к слову, работает импортозамещение. Наверное, это больше актуально для крепкого алкоголя и вина, но импортозамещение есть и на пивном рынке. Например, у нас стало чуть больше клиентов, которые переходят с импорта на российское пиво, потому что импортное стало дороже, недоступнее. А «ИПЫ» («ИПА», IPA — индийский пейл-эль. — Прим. ред.) российские, например, оказались не такими плохими, как те ожидали.
Мы общались с ребятами из «Джоуса» в Екатеринбурге, и они сказали, что в первую пару-тройку месяцев, за весну и лето, они стали поставлять свое пиво в большее число заведений. Потому что люди стали отказываться от импортного и заказывать российское. Людям хочется хорошего стаута, например, а «Гиннесса» нету. Но есть наш «Нитро», который еще и в полтора раза дешевле. Вот, пожалуйста. У нас «Нитро» за год раза в два больше стали покупать.
Бар «Кембридж», который раньше работал только на импорте, тоже стал завозить российский крафт. И, я так понимаю, люди к нему вполне лояльно относятся. То же во всяких наших немецких и бельгийских заведениях типа «Залечь на дно в Гамбург» и «Залечь на дно в Брюгге».
— Чего ты ждешь дальше, какие прогнозы бы дал на будущее?
— Честно говоря, я настроен оптимистично. Каждый год происходит что-то такое, что кажется, что хуже уже не будет. То ковид, то еще что-то. В 2020 году казалось, что конец света наступает. А сейчас я вспоминаю, что это офигенное было время. Мы поработали в совершенно непонятной обстановке, когда надо было принимать важные и резкие решения. И ничего, выжили, наладили новые важные контакты. Сейчас какое-то внешнее резкое изменение воспринимается уже не как «О, боже, как с этим работать?», а скорее «Ну ладно, давайте думать, как с этим работать».
Оглядываешься на те события и понимаешь, что это был хороший опыт и он нам дальше помогает. Как будет дальше в окружающем мире, сложно, конечно, сказать. Но я думаю, любая экономическая отрасль стремится обычно к равновесию. Будет что-то меняться, рынок тоже будет адаптироваться. Закончится внезапно хмель — другой появится.