«Особая гуманность»: американский священник о том, почему Томск становится для иностранцев домом
Откуда у американского мальчишки взялся интерес ко всему русскому?
Отец Майкл Десджарден почти 30 лет (из своих 75-ти) живет в России. Родился, получил образование и был рукоположен в США, много лет служил священником в Южной Америке, а как только стало возможно попасть в Россию, запросил на это специальное разрешение генерала Ордена Иезуитов в Риме. Откуда у американского мальчишки взялся интерес ко всему русскому, что рассказывал про Империю его учитель языка – бывший царский офицер, и какой оказалась Сибирь 1990-х – в специальном проекте tomsk.ru.
Историю Майкла слушайте в подкасте:
В октябре 1957 года СССР запустил первый в мире искусственный спутник Земли. Майклу Десджардену тогда было 10 лет, и он хорошо помнит, как в Америке начался большой интерес ко всему русскому. Люди читали Достоевского, Толстого... В 1959 году США впервые посетил Хрущев (Майкл хорошо помнит это, потому что в тот год родился его брат), а в 1962-м журнал «Лайф» выпустил специальный фоторепортаж, посвященный 40-летию Советского Союза, который мальчишка с большим любопытством изучал...
Но учить русский язык было негде – в Америке на нем мало кто говорил
«Когда мне было 15 лет, и я учился в High School (в России это как старшие классы средней школы), случайно увидел объявление в газете – старый русский офицер предлагал уроки русского языка. Это было как хобби для него, он был в том возрасте, в котором я сейчас – 75 лет, - рассказывает отец Майкл. – Он происходил из небогатой семьи, учился в Петербурге в кадетском корпусе, как выпускник был третий (по рейтингу) в классе и поэтому мог выбрать место службы. Рассказывал, что все хотели в императорскую гвардию, а он выбрал Кавказ – чтобы увидеть что-то новое. У него там была квартира, где летом можно было завтракать на веранде и смотреть на горы».
Учитель Майкла приехал в Америку во время Первой мировой войны, чтобы по заданию правительства купить оружие. Но произошел Октябрь 1917 года, царской России не стало, и офицер решил не возвращаться. Он всегда с большой любовью рассказывал о Родине, вспоминал множество деталей быта. Как, например, в старом Петербурге бесшумно ездили колеса экипажей – только копыта лошадей стучали по мостовым…
В течение двух лет офицер с Майклом прошли курс, соответствующий учебнику русского языка для первого года обучения в университете. В 18 лет Майкл Десджарден вступил в Общество Иисуса (Орден иезуитов) и поступил в частный Фордемский университет в Нью-Йорке – один из ведущих католических вузов в США. Магистратуру заканчивал в Университете Северной Каролины, где получил степень по русской истории. С улыбкой вспоминает, что магистерский курс равнялся примерно школьной программе отечественной истории в России.
«При всем интересе к России у меня не было возможности туда поехать – очень дорого! - вспоминает отец Майкл. – Я уехал на практику в Чили, но мой выбор отчасти был связан с Россией: интерес к ней пробудил во мне некоторый интерес и к идеям марксизма, социализма. У власти в Чили было левое правительство Альенде, и как раз во время моего пребывания там произошел военный переворот Пиночета… Позже я вернулся в США, чтобы закончить курс богословия, был рукоположен в священный сан и вернулся в Южную Америку как священник - на 14 лет».
Между тем в начале 1990-х Россия начала открываться, впервые за много десятилетий были назначены католические епископы. Причем епископ Сибири принадлежал, как и отец Майкл, к Ордену Иезуитов.
«Я увидел в этом некий знак, написал нашему главному настоятелю в Рим, чтобы просить разрешения приехать в Россию. И получил его. В июле 1993 года впервые оказался в Москве. То, что я читал про Россию, видел в фильмах, кардинально отличалось от того, что оказалось на месте. Потому что все, что я знал о стране, было актуально до 1970-х годов. Материальная ситуация оказалась лучше, чем я представлял. До этого я долго жил в Чили, и там люди были гораздо, гораздо беднее. Хотя моим коллегам, приехавшим в Россию на несколько лет раньше, пришлось тяжелее - они еще застали время, когда в магазинах ничего нельзя было купить», - рассказывает отец Майкл.
В 1990-е люди в России, мягко говоря, не были оптимистами. Отец Майкл хорошо запомнил одну женщину, которую он встретил в Кремле: «Мы были на экскурсии с другими священниками, эта женщина подошла к нам и предложила быть нашим гидом. Она отлично говорила по-английски (что в Москве было редкостью), по профессии была преподавательницей, а экскурсиями зарабатывала. Рассказывала, что они думали, что живут в самом великом государстве на земле, а в итоге оказались ни с чем».
Сначала отца Майкла отправили служить в Душанбе, через несколько месяцев он вернулся обратно в Москву, а в феврале 1994 года уехал в Новосибирск. И остался там на 20 лет. «Ко мне всегда относились очень тепло, удивлялись, когда узнавали, что я из Америки. Лишь один раз встретил женщину, враждебно настроенную – это было, когда США начали бомбардировать Белград, - рассказывает наш герой. - В целом в русских людях я бы отметил какую-то особенную гуманность, чувствительность к другим людям. Я у многих это видел, начиная с моего преподавателя русского языка в США – бывшего офицера».
Живя в Новосибирске, отец Майкл несколько раз бывал в Томске, а в 2014-м году переехал жить в «Сибирские Афины» - как представитель своего ордена для Католической гимназии. Через 1,5 года Майкла Десджардена провожали в Москву – он стал помощником настоятели «Общества Иисуса» в России. А несколько лет назад снова вернулся в Томск: его предшественник возглавил католическую церковь в Киргизии. «И я был рад вернуться», - говорит отец Майкл.
Католический храм в Томске – одно из самых старых каменных зданий города, построен в 1833 году. Раз в месяц отец Майкл проводит мессы на английском языке, на них приходят, например, студенты-католики из Африки.
«В Томске чувствуется, что здесь есть традиция, - отмечает отец Майкл. – В Новосибирске я этого не ощущаю: у меня такое чувство, что в Новосибирске столько людей, столько приезжих, что никто не чувствует себя дома. В Томске тоже есть приезжие: в нашем приходе есть люди из деревень, из других стран. Но здесь люди чувствуют себя дома, мне кажется».