«Великая депрессия» возвращается с Востока?
Синусоида новостей из Поднебесной тревожна. На отрицательном пике они взбудоражили весь мир. Сначала фондовый рынок стал припадать на одну ногу, потом последовала девальвация юаня, теперь фондовый рынок упал на четвереньки.
Лейтмотив комментариев — события в Китае живо напоминают США образца 1929 г. За крахом китайской биржи может последовать новое издание «Великой депрессии». Которая, стоит напомнить, привела ко Второй мировой войне. Неужели мир ничему не научился?
За два дня — 24 и 25 августа — сводный показатель Шанхайской биржи Shanghai Composite рухнул почти на 15%. С середины августа падение составило 20%. Рынку не помогло вливание ликвидности от Народного банка Китая в объеме 24 миллиардов долларов. Это были черные дни.
В СМИ нарасхват Том ДеМарк, консультант, трейдер, изобретатель массы любопытных индикаторов. Главная его специальность — финансовый аналитик. Если интеллектуальным героем кризиса 2008 г. был Нуриэль Рубини, то гуру августа 2015 г. — ДеМарк. И вполне заслуженно. Еще в феврале 2013 г. он предсказал обвал индекса Шанхайской биржи за сутки до того, как Shanghai Composite начал почти 20%-ное падение с девятимесячного максимума. Сейчас он буквально за два дня до событий 24—25 августа в интервью агентству Bloomberg говорил о том, что китайские ценные бумаги подешевеют еще на 14% в ближайшие три недели.
В том же интервью Том ДеМарк заявил, что движение индекса Shanghai Composite «с марта 2015 г. практически повторяет движение нью-йоркского Dow Jones Industrial Average в 1929 г., когда он потерял 48%». «Форма уже отлита», — подытожил аналитик.
Остается напомнить: Великая депрессия в США началась после того, как росший в течение предыдущих пяти лет DJIA (рост составлял 200%) в сентябре 1929 г. начал стремительно падать и за три месяца упал более чем на 50%.
ДеМарк, безусловно, заслужил, чтобы к нему прислушаться. Но надо отдавать себе отчет в том, насколько велико искушение эффектного сравнения, гарантирующего попадание в топ новостей.
Одинаковых «форм», кто бы их ни «отливал», не бывает. Да, фондовый обвал в Китае налицо. Да, в 2008—2009 гг. Китай был локомотивом мировой экономики, а сейчас с этой роли снят. Да, главное конкурентное преимущество Китая — дешевая рабочая сила размывается ростом благосостояния и конкуренцией новых азиатских тигров.
Но есть и «но». Падение фондового рынка Китая остановилось или, по крайней мере, приостановилось. 27 августа на Шанхайской бирже фиксировался незначительный, но рост. Пусть кто-то из трейдеров назовет это «отскоком дохлой кошки», но «кошка» вполне может ожить.
Важно, что в Китае рост экономики продолжается, его темпы медленны только по сравнению с китайскими же. Пекин не бездействует. Предприняты защитные меры. На борьбу с кризисом выделено $480 млрд, которыми управляет госкорпорация Chian Securities Finance Corp, снижены ставки по депозитам и по кредитам, Народный банк Китая начал предоставлять финансовым структурам краткосрочные займы под 2,3%, начата новая курсовая политика.
Сегодня главный тест, который проходит Китай, это ответ на вопрос, что перевесит: стимулы производства или эффект лопнувшего биржевого пузыря?
Ларри Саммерс рекомендует ФРС США вернуться к политике количественного смягчения
Что бы ни говорили отечественные поклонники «китайского опыта», привязка юаня к доллару означает привязку китайской кредитно-денежной политики к политике ФРС. А последняя прошла точку рациональности. Политика дешевого доллара задумывалась как поддержка американской экономики, в частности за счет курсового ослабления доллара. Но на деле развязала мировую валютную войну, всеобщую девальвационную гонку. В которой надо участвовать — или проиграешь. ФРС саму себя загнала в тупик. Китай, возможно, присоединился к девальвационной гонке гораздо позже, чем следовало, но может наверстать отставание, наращивая вместе с девальвацией юаня экономические стимулы. А они могут привлечь часть денег, бегущих с фондового рынка.
Параллель с «Великой депрессией», однако, все равно возможна. Но дело не в сравнении графиков шанхайской биржи с нью-йоркской образца сентября 1929 г. Главное в том, что проводимая экономическая политика прежде всего ФРС США завела мировую экономику в кризис 2008—2009 гг., она же, как казалось, может вывести из него. Экономика США стала подниматься, еврозоны — оживать. Но началась мировая валютная война и спутала карты.
Американский пример оказался заразителен — никто не хочет уступать часть своего рынка чужим экспортерам, получающим премию от снижения курса их валюты. И конца войны не видно. Недавно Народный банк Китая девальвировал юань, 26 августа ЕЦБ выступил с четким заявлением о том, что его политика количественного смягчения, сделанная по лекалам ФРС, может быть продолжена. ФРС в тупике. Поднять ставку в условиях, когда американская экономика далека от лучшей формы, значит пойти на риск проигрыша в валютной войне. С другой стороны, события в Китае могут вернуть кризис.
А новой экономической политики нет. Даже в теории. Наоборот, 26 августа Ларри Саммерс и Рэй Далио, более чем авторитетные экономисты, в The Financial Times выступили за восстановление политики количественного смягчения Федрезервом для сдерживания дефляционного давления и стабилизации финансовых рынков. Все идет по кругу.
Если параллель с Великой депрессией ограничится заменой Второй мировой Первой валютной, то главный вызов — сформулировать «Новый курс». В 1930-х это сделал Рузвельт.
Хотя и до горячей войны сейчас не так далеко, как хотелось бы. Но это уже точно не к Китаю.
Николай Вардуль