Федор Раскольников
Нас вызвали в кабинет начальника тюрьмы, где уже находился Зарудный. Этот присяжный поверенный из «трудовиков» только недавно был назначен на смену Переверзеву, чересчур зарвавшемуся и оскандалившемуся по нашему «делу». Зарудный обошелся с нами довольно холодно. Выслушивая наши требования, он все время нервно теребил свою бороду. Потом вдруг окончательно потерял самообладание, повысил голос и почти закричал старческим, срывающимся фальцетом.
Оставив после себя благоухание парламентской корректности, министр отделался только неопределенными обещаниями. Обвинительный акт по-прежнему не был вручен многим товарищам, уже не первый месяц сидевшим под замком. Однако завоеванная нами скромная свобода внутритюремного общения вошла в жизнь и укрепилась. С этих пор двери камер стали запираться только на ночь. В течение же всего дня мы имели широкие возможности для самых тесных и оживленных товарищеских сношений: это было единственное реальное достижение голодовки.