Где и как воевал Михаил Пуговкин?
Без Михаила Пуговкина представить отечественный кинематограф невозможно. Думаю, что с этим никто не станет спорить. Хотя его, как и многих актеров, больше снимавшихся в ролях второго плана и эпизодах, не многие числят среди своих любимых.
Как и многие актёры его поколения Михаил Иванович воевал в Великую Отечественную, о чём легко прочитать в Интернете. Однако, даже беглый взгляд по всему написанному сразу показывает множество противоречий и нестыковок, как это часто бывает, когда авторы переписывают друг у друга информацию, не задумываясь о её смысле.
А этого Михаил Иванович не заслуживает, и как великий актёр, и как рядовой Красной Армии, который проливал кровь ради Победы.
Посему я решил попробовать разобраться, где и как он воевал и в каких именно операциях принимал участие.
К сожалению, информация крайне скудна. Усложняет поиск и путаница в архивных документах, из которых сразу узнаёшь, что Михаил Иванович Пуговкин погиб в 1942 году и похоронен в Новгородской области у деревни Сущево. Конечно, данные просто перепутаны с другим Пуговкиным, но всё же.
Сразу хочется развеять миф о том, что актёр был изначально Пугонькиным, а не Пуговкиным. Во всяком случае, его отец и братья, которые погибли на войне, были именно Пуговкины, а людей с фамилией Пугонькины мне найти не удалось вообще.
Ещё один момент связан с возрастом. Часто пишут, что актёр приписал себе один год, дабы попасть на фронт. Хотя сам он в одном из интервью пишет, что по возрасту не прошел в армию, и потом подался в ополчение. В документах о призыве у Пуговкина указан именно 1923 год рождения, то есть настоящий. А в ополчение тогда призывали и 17-летних.
Михаил Пуговкин попал в 1-й стрелковый полк 6-й московской стрелковой дивизии народного ополчения. Дивизия формировалась из числа рабочих предприятий Дзержинского района Москвы, а также Орехова-Зуева и Серпухова.
Об этом его отрезке фронтовой биографии известно крайне мало. Сам Пуговкин упоминает, что автобусы, на которых везли ополченцев (без оружия и в штатской одежде) попали под бомбёжку. О том, что имели налёты немецкой авиации на колонны этой дивизии, упоминания действительно встречаются. Подтверждается и информация о том, что ополченцы на тот момент были не вооружены и не переодеты.
Вот что пишет Константин Симонов:
«В следующей деревне мы встретили части одной из московских ополченских дивизий, кажется, шестой. Помню, что они тогда произвели на меня тяжелое впечатление. … Думал: неужели у нас нет никаких других резервов, кроме вот этих ополченцев, кое-как одетых и почти не вооруженных? Одна винтовка на двоих и один пулемет. Это были по большей части немолодые люди по сорок, по пятьдесят лет. …
Потом я был очень удивлен, когда узнал, что эта ополченская дивизия буквально через два дня была брошена на помощь 100-й и участвовала в боях под Ельней»
Симонов ошибается, в бой дивизию никто не бросал в таком виде. Ополченцы находились во втором эшелоне 24-й армии Резервного фронта и занимались строительством оборонительных рубежей. Лишь 19-го июля сводный отряд дивизии в количестве (предположительно) 300 человек принял участие в бою с немецким воздушным десантом в районе села Озерище (на самом деле это был передовой отряд, а не десант) и почти весь погиб. В мемуарах упоминается, про сформированный в июле сводный батальон численностью 700 человек, который был придан 107-й стрелковой дивизии, принимал участие в боях у Соловьёвой переправы, потеряв более 200 человек.
Также 16-го августа одна из рот дивизии была придана 120-й стрелковой дивизии и погибла почти полностью.
25-го и 27-го августа дивизия получила почти 7000 пополнения и вооружение. Но активного участия в боях под Ельней сама дивизия так и не принимала, оставаясь по втором эшелоне.
19-го сентября дивизия получила армейский номер и стала 160-й стрелковой.
К началу операции «Тайфун» 160-я стрелковая дивизия была практически полностью укомплектована личным составом и вооружением, в танковой роте было 20 танкеток Т-27.
После начала немецкого наступления дивизия стала отступать вместе с остальными войсками 24-й армии, оказалась в окружении. 9-го октября в районе деревни Таборы произошло столкновение с немцами, дивизия была разгромлена, остатки бойцов и командиров прорывались из окружения поодиночке или небольшими группами.
Так закончилась первая часть военной биографии Пуговкина, которому посчастливилось выйти из окружения. По его собственным воспоминаниям, он не получил даже царапин, тогда как большинство тех, с кем он когда-то отправился защищать Москву, так никогда и не вернулись.
Но вот дальше происходит нечто мне непонятное. Рядовой Михаил Пуговкин почему-то оказывается на совершенно другом участке фронта, далеко на юге.
В январе 1942-го года Пуговкин уже служит в разведроте 1147-го стрелкового полка 353-й стрелковой дивизии аж на Южном фронте. Каким образом он туда попал нигде не указано, обычно бойцы, вышедшие из окружения, направлялись служить в ближайшие части. Так далеко рядового могло занести, если бы он был ранен и потом уже вернулся на фронт из глубокого тыла, но Пуговкин ранен не был. Если бы его после выхода из окружения отправили в фильтрационный лагерь (в советское время он бы об этом, конечно, не рассказал), то и это не повод рядовому красноармейцу отправляться за тысячи километров на юг. Про 160-ю дивизию, в которой вроде должен был оказаться Пуговкин после выхода из окружения, известно, что в процессе восстановления в тылу из неё забирали несколько раз подготовленный личный состав и отправляли на фронт для пополнения других соединений. Видимо, в их числе был и Пуговкин.
353-я стрелковая дивизия в конце 41-го, начале 42-го после больших потерь находилась на пополнении. Но известно, что маршевое пополнение в неё поступало в основном с Кавказа и по-русски новые бойцы говорили плохо.
Однако, каким-то образом Пуговкин там оказался. До лета боевых действий дивизия не вела, к началу немецкого наступления входила в состав 24-й армии Южного фронта (опять 24-я армия, но уже не имевшая ничего общего с той, в которой Пуговкин служил в 41-м), находившейся во фронтовом резерве.
В ходе наступательной операции немецкие танковые соединения в июле захватили плацдармы на реке Северский Донец. Войска 24-й армии пытались сбросить немцев, но неудачно, и под угрозой окружения стали отходить на Ростов.
Сам Пуговкин говорил, что не знает, в каком именно месте его ранило, но предполагает, что в районе Ворошиловограда. Хотя точной даты ранения актёр не указывает, но говорит, что это было в августе. 353-я дивизия хоть и действительно в ходе отступления была где-то в районе Ворошиловограда, но уже в конце июля находилась в районе Ростова-на-Дону, а к августу уже оставила Краснодар. Так что где и когда была ранен Пуговкин остается загадкой, но больше похоже, что это было на Кубани.
Самого ранения он тоже не помнит, очнулся только в госпитале. Есть несколько разных версий, по которым врачи не стали ампутировать Пуговкину ногу, но вникать в них нет смысла, важно, что ногу сохранили и актёр направился в Москву.
Кстати, называя его актёром, а не будущим актёром, я не делаю ошибки. Так как в отличие от очень многих, Пуговкин стал актёром ещё до войны.
После излечения, комиссованный с военной службы Пуговкин поступает на службу в Московский драматический театр и поступает на учёбу в только что открывшуюся Школу-студию им. В. И. Немировича-Данченко при МХАТе СССР им. М.Горького.
Правда на следующий год, не сумевший сдать экзамены Пуговкин из Школы-студии вылетает, опять попадает на военную службу (хотя вроде был комиссован?) и отправляется во 2-е Горьковское танковое училище. Через год Пуговкина отчисляют из танкового училища, и он снова в театре. На этом его военная служба закончилась, и, хотя военную форму ему придется одевать часто, но это уже только на сцене или съёмочной площадке.
Кому-то может показаться, что воевал актёр не так уж и много, но достались ему одни из самых страшных боёв той войны: «котёл» под Вязьмой, отступление 42-го года на южном фланге Восточного фронта. Немногие выжили в тех кровопролитных сражениях.