Московская Бриджит Джонс и её «магическое мышление»: публикуем отрывок из романа «Сценаристка»
Писательница Светлана Павлова, победительница рейтинга Forbes «30 до 30», выпустила новый роман «Сценаристка». Это история не только о поиске любви в эпоху «ситуайшншипов», но и о поиске себя в профессии, о ВИЧ-стигме . RTVI публикует отрывок, где карьера Зои резко идёт вверх, а её психика — вразнос.
Писательница Светлана Павлова, победительница рейтинга Forbes «30 до 30», выпустила новый роман «Сценаристка». Это история не только о поиске любви в эпоху «ситуайшншипов», но и о поиске себя в профессии, о ВИЧ-стигме и главное — о «магическом мышлении», когда героиня верит, что судьба её сериала зависит от высоты тарелок в посудомойке. RTVI публикует отрывок, где карьера Зои резко идёт вверх, а её психика — вразнос.
Несколько лет назад Зоя написала сериал с названием «Зажрались». В фантазиях Зои описание для «Кинопоиска» выглядело так:
Не преодолевший классовую ненависть невротичный достигатор, педант и провинциал Влад построил в Москве крутую карьеру и стал СЕО крупнейшего сервиса доставки еды. Два события рушат буржуазную жизнь преуспевающего рафинированного московского предпринимателя. Первое — когда в родном городе он встречает свою первую любовь — бывшую одноклассницу, которая прозябает в кредитах, работая курьером на его компанию, а её сына унижают в школе за нищету. Второе — когда на его глазах машина сбивает курьера сервиса, а тот не может обратиться за медицинской помощью. Так начинается погружение Влада в оборотную сторону его бизнеса и возрождение его морального компаса.
История понравилась одной кинокомпании: они купили опцион*, который продлевали несколько раз. Опцион кормил Зою некоторое время, а потом права всё-таки выкупили и с согласия Зой пригласили несколько авторов для его «допиливания». Получился симпатичный веб-сериал. Зоя хорошо помнила, что придумала его в год, когда доставки только-только набирали популярность. Стоял февраль: давил двадцатиградусный мороз, оконные стёкла тряслись от ветра, а по городу рассекали люди с большими коробами за спиной и развозили предназначенные для других горячие блюда.
А за месяц до релиза сериала Зоя узнала, что короткий метр по её сценарию покажут на Каннском кинофестивале. Не получалось поверить, что эти вещи действительно происходят с ней. И почему-то сразу, одно за одним. Зоя без конца себя спрашивала: а это точно на яву? Особенно сложно было осознать не Канны, а то, что премьера двух первых серий «Зажрались» пройдёт в кинотеатре «Художественный».
Немыслимо. Это для других людей. Так не может быть, билось в голове.
Накануне премьеры Зоя стала циклиться на ритуалах. Она могла перешагнуть порог квартиры, только кивнув входной двери. Идти по улице в сторону центра с одной стороны тротуара, а из центра — с другой. Начать дело только, если на часах «ровное» время: не из соображений прокрастинации, а из страха «иначе произойдёт что-то стрёмное». Носить чётное количество украшений. Ставить тарелки в посудомойке по росту. В день презентации пилота 3оя дошла до того, что измерила высоту тарелок сантиметром. Ей казалось, что одна ошибшаяся соседством посудина в самом деле может разрушить ход мероприятия. А повторение действий, напротив, дарило иллюзию сохранения магии «хороших» дней.
Андрей сначала не понимал всей серьёзности ситуации. Ну, съехал у бабы крышняк от нервов, с кем не бывает. Страдал на диване, впервые со школьного выпускного одетый в белую рубашку, и кричал в сторону кухни: «Зойка, ну ёлы-палы, время срать, а мы не ели, опоздаешь же». А когда увидел, как Зоя прилаживает ленту сантиметра к кастрюльной крышке, понял: дело труба. Он тогда хорошенько тряхнул её за плечи и тихо-тихо сказал: «Ты сейчас капаешь себе боярышник или кто у тебя там в холодильнике стоит, успокаиваешься, надеваешь свою музеон маржелу, и мы идём в этот долбанный кинотеатр. Поняла? Я посуду сам сложу».
Зоя наконец заревела, но всё-таки послушалась. Через минуту, одной ногой в штанине, влетела в кухню и рявкнула: «Только по росту ставь!» Андрей подумал тогда: господи, помоги.
По дороге в кинотеатр Зоя искренне пыталась объяснить Андрею, что с ней происходит. Как страшно ей с недавних пор даже заикнуться о своих планах, которыми все без конца стали интересоваться. Как ей кажется, что, озвучь она их, всё обязательно пойдёт не так. Андрей не просёк. Предложил в ответ: «Тогда скажи им, что хочешь, чтоб мы с тобой были нищими».
Зоя только вздохнула. Не знала даже, что расстраивало больше: абсурдность предложения Андрея, упоминание абстрактных «их» или «мы с тобой».
Премьера прошла на ура. Во всяком случае, 3ое так сказали. Сама она не помнила, потому что к тому моменту ничего не ела второй день и насвистелась после двух бокалов. У Зои здорово работал режим автопилота: кто-то похвалил её за хорошие навыки нетворкинга, продемонстрированные на неофициальной части. Но Зоя это своей заслугой не считала. Она тут ни при чём. Это всё выстроенные по росту тарелочки.
Вот он, ужас магического мышления: мы фиксируем только нужное нам «совпадение». Ведь если бы премьера прошла провально, Зоя бы не подумала связать это с высотой тарелок в посудомойке. Нашла бы другую связь. Например, несчастливые трусы. Но это Зоя поняла потом. А тогда в жизни началось новое. В этом новом ей была нужна опора, и в качестве опоры она выбрала суеверия.
Новым для Зои оказался успех. Она до этого и подумать не могла, что вместить в себя успех куда сложнее, чем неуспех.
К неудаче ведь легко привыкаешь. Трудно привыкаешь к тому, что написанный тобой сериал расходится на рилсы. К тому, что твои фотографии у пресс-вола мелькают в аккаунтах незнакомых людей. К тому, что на вывеске любимого со студенческих времён кинотеатра загорелось название, которое на протяжении стольких лет мозолило глаза в файле на рабочем столе.
Зоя понимала, что с ней происходят классные вещи. Но радоваться им не могла. Искала подлянку.
Для этого каждый день читала, что пишут о «Зажрались». Источник мнения был ей не важен, она поглощала всё подряд: пост в канале «Русское кино в топе», рецензия в «Уикенде», любительский отзыв на «Кинопоиске» или вообще — сайте типа Irecommend, где обычно люди делятся впечатлениями от новинок «ВкусВилла». Положительного было значительно больше плохого, но положительное Зоя не запоминала. Выделяла только скепсис. Скринила, возмущалась, отправляла дружественным коллегами и друзьям. Любимый комментарий Зои того времени: «Ну, вообще-то можно было по-другому снять и придумать». Действительно.
Рейтинг сериала рос день ото дня. Однажды Зоя заметила, что «Зажрались» набрал 8,3 и поднялся до 115-го места в рейтинге «Кинопоиска». Зое было неловко, что он обгоняет на четыре десятых балла фильм «Броненосец „Потёмкин“» (его она так и не посмотрела). Всё время казалось, что деды из того самого института или тусовки Розы Брониславовны обязательно об этом узнают и будут 3ою поносить на чём свет стоит. Потом Зоя успокаивалась, вспомнив, что эти ребята, скорее всего, так и не научились пользоваться интернетом.
Зою начали звать в подкасты, воркшопы, киноклубы. Брать интервью для маленьких телеграм-каналов. Это нельзя было назвать большой публичностью или славой, нет. Нишевые камерные вещи; что называется, широко известные в узких (то есть киношных) кругах. Но Зою всё равно крыло, жёстко, и она продолжала ожидать подвоха.
Принять обстоятельства новой жизни душой и сердцем не выходило. Интересно, что, когда им искренне радовался Андрей, Зое хотелось его убить. «Мать, смари, это ж твоя афиша». «Мать, я видел, про ваше кино написали в интернете». «Мать, а ты что, прям лично знакома с челом из „Слова пацана“?» «Мать, а все твои знакомые из „духовки“ они на что живут?» «Духовкой» Андрей называл сферу духовного, то есть — людей культуры.
Андрей не мог поверить в то, что Зоя «реально» знала людей «из титров». Что они бывают на показах фильмов режиссёров, у которых они пили вино в гостях. Что в театр мама Андрея ходила не за деньги, а по пригласительным, через знакомых актёров. Однажды Зоя дала смешную фразу, коими изобиловала Андреева речь, своему персонажу. Ей понравилось, как это звучит — «отгрузить в кабину» (то есть дать в морду).
Андрей чуть с ума не сошёл. Вау, я буду в кино, офигеть, мать, а ты теперь всегда так делать будешь, да?
Его восторженность утомляла Зою. Она думала:
Колхозник. Придурок. Баран.
Как-то раз Зою и режиссёра той самой короткометражки, отобранной в Канны, позвали участвовать в съёмке для материала о «молодых перспективных творческих тандемах». На Зою надели странное оранжевое платье, совершенно не подходившее её типу фигуры: оно напрочь лишало груди, зато расширило бёдра. Зоя посмотрела на ярлычок и узнала бренд: покупкой такой одежды она часто баловалась, работая в банке, — в попытке закрыть шопоголизмом душевную пустоту. Потом Зою усадили на стул и предложили с ходу, импровизируя, отвечать на вопросы: «Искусство — это..?», «Самый великий фильм в мировой истории?», «Кто, по вашему мнению, самый переоценённый режиссёр?», «Что такое любовь?». Все кроме последнего ставило в ступор, но тут ответ был очевиден: «Любовь — это когда знаешь наверняка».
Зоя услышала «снято!», слезла с неудобного стула и, едва не падая с 10-сантиметровых шпилек, пошла переодеваться. Возвращаясь к обычному облику, с грустью подумала о том, как быстро ей пришла эта формулировка.
Зоя опять была всем недовольна: своим бойфрендом, своим успехом, самой собой. Может быть, я просто родилась по дефолту всем возмущённой, размышляла Зоя. Но дальше постановки вопроса действий не предпринимала.
Без конца что-то отвлекало.
Так и ходила — с кислым лицом.