Первый — это страх наказания. Он восходит к советским временам, когда любая индивидуальная политическая активность была чревата серьезными проблемами. Человек мог пострадать за то, что два десятилетия назад поддержал Троцкого, который в то время был одним из лидеров партии, наркомвоенмором и председателем Реввоенсовета. Мог промахнуться в идеологической дискуссии, где шаг влево или вправо приравнивался к диверсии. Мог по инерции начать прославлять Сталина, когда уже стартовала десталинизация, или выступить за учет позитивного опыта либерализации в братской Чехословакии, не ведая, что уже принято решение о разгроме «Пражской весны».
