Фотоальбом
Фотоальбом
––––––––––––––––––––––––––––––––––––
В правлении колхоза так и сказали: «Ідзіце да Валасевичау, у іх самая чыстая хата. Мужыкоў няма, толькі жанчыны і дзеці. Яны вас прымуць, яны гасцінныя».
Валасевичи, которые жили в большом старом доме, обрадовалась городскому гостю и устроили праздник. Пока собирали на стол, меня, усадили на специально застланный чистой холстиной диван, чтобы не скучал, привели и посадили рядом высокую широкоплечую, костлявую старуху. Старуха вначале показалась мне трохи глуховатой, но скоро я понял, что она недопонимает русский. Я попытался перейти на беларуский, старуха посмотрела на меня лукаво и сказала:
«Кеды встомпиш мендзы вронэ, мусиш кракачь так як онэ».
Молодая, похожая на старуху женщина, которая хлопотала возле стола и прислушивалась к нашему разговору, сказала с ласковой укоризной:
— Мама, перастанце.
— Он ни разуме, — сказала старуха.
— Разумею, — сказал я.
— О, пан розуме па польску. Дзе пан навучыўся польскай мове? – сказала с притворным удивлением старуха.
— Любе слушаць польскего радиа, — похвастался я.
Она посмотрела на меня внимательно и спросила:
— Здаецца мне ты з ж..оў будзеш.
— С ж...ов, — ответил я покорно.
Старуха вдруг неожиданно погладила меня по голове и сказала:
— Ты не турбуйся, мы ж..доў любім. Я ў вайну аднаго вашага хавала. У мяне малодшая дачка ад яго нарадзілася.
— А где он сейчас? – спросил я.
— Не ведаю, — ответила старуха рассеянно. Она явно потеплела ко мне и спросила:
— Можа пан жадае паглядзець нашы фоты?
Я выразил интерес, и девочка лет пятнадцати принесла и положила мне на колени большой фотоальбом.
Я открыл альбом наугад, принялся листать и ужаснулся — там были фотографии с одним и тем же сюжетом:
В центре снимка — гроб с покойником, мужчина, женщина или ребёнок, а вокруг, в праздничной одежде, стояли люди и напряженно смотрели в одну точку — в объектив.
Я закрыл альбом и спросил удивленно:
— Почему вы фотографируете похороны?
— На памяць, — сказала старуха.
— У вас нет других праздничных событий? – спросил я.
— Не разумею пана, — сказала старуха.
— Нема падззей? – спросил я.
— Яких падзей?
— Дни рождения, например.
А што іх святкаваць гэтыя дні нараджэння. Вунь у нас колькі дзяцей. Ня напразднуешься, працаваць калі. Мы людзі простыя. У нас няма часу фатаграфавацца, — сказала старуха.
— А где ваши мужчины? – спросил я.
— Усе тут, — старуха погладила рукой обложку альбома.
— А дети откуда?
— А чорт іх ведае ад каго яны раджаюць.
— Старуха кивнула в сторону двух женщин, которые хлопотали вкруг стола.
— Мама ну што вы такое кажаце, — со смехом сказала одна из женщин. Слухайце больш, што яна вам тут напляце.
— Ну, а свадьбы, у вас же бывают свадьбы, — спросил я.
— Ёсць адно вяселле, — сказала старуха и открыла альбом сначала. Там, на единственной на весь лист картонной странице, я увидел вставленное в уголки пожелтевшее фото с зубчатыми краями.
Фотография была сделана в салоне у фотографа. Задником служила панорама красивого старинного города со множеством готических зданий. Каждое здание было тщательно в деталях прорисованно. Я видел такие изображения на польских марках. На фотографии — молодой, но уже начавший лысеть, носатый мужчина в тройке с галстуком бабочкой, неумело, видно первый раз в жизни, держит трость и цилиндр и красивая девушка в подвенечном платье со шлейфом и букетом искусственных цветов в руках.
— Гэта я, а гэта мой нарэчонны, — сказала старуха.
— Ваш муж? — уточнил я.
— Мужь, мужь, — беззлобно передразнила меня старуха.
— А где он сейчас? – спросил я.
— А вот, — старуха перевернула страницу, и я увидел знакомый уже похоронный сюжет.
Из сборника "Рабинович, как тебе не стыдно!"
Написал Фельдмаршал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать