Арсений Миронов, Дилемма Рубинштейна
Вчера профессор Рубинштейн неожиданно опроверг мое сообщение о том, что проект «Основ культурной политики», разработанный Министерством культуры и известный по цитате «Россия – не Европа», опирается на результаты экспертного опроса, проведенного под руководством этого уважаемого ученого.
Оставляя на совести профессора диковатый стиль его публикации, сосредоточусь на прямых доказательствах того, как именно результаты исследований под руководством А.Я.Рубинштейна были использованы при подготовке упомянутого документа Минкультуры.
Вот как это было.
В рамках федеральной целевой программы “Культура России” 13 декабря 2013 года заключен контракт 4790-01-41/06-13. Его составной частью стало проведение общероссийского социологического исследования «Цели и приоритеты культурной политики современной России: мнения экспертов и позиция населения» и подготовка Концепции государственного доклада о состоянии культуры в РФ».
Обе эти работы были выполнены институтом по договору субконтракта с МГГУ им. М.А.Шолохова.
Таким образом, институт искусствознания получил от Министерства культуры 4 миллиона рублей. На эти деньги под руководством профессора Рубинштейна была подготовлена Концепция объемом (без учета приложений) около 40 машинописных страниц и проведено объемное социологическое исследование.
Именно эта концепция содержит на стр 7 тезис о том, что «доминантой современной культурной политики должен стать переход от «государства-мецената» к «государству-инвестору», обеспечивающему… рост человеческого капитала с помощью адекватных бюджетных расходов».
Именно эта идея, и никакая другая, воплотилась в следующий пассаж министерского проекта «Основ культурной политики»:
«На материале научных исследований о влиянии искусства на индивидуальное и общественное сознание необходимо выстраивать взаимодействие с экспертным сообществом по совместному отбору проектов в сфере современного искусства, отвечающих приоритетам государственной политики. (…) Оказание предсказуемого и целенаправленного позитивного воздействия на национальный человеческий капитал требует не примитивной пропаганды, но эффективного воздействия средствами искусства, в том числе с использованием самых современных технологий».
В отчете о результатах исследования группы Рубинштейна говорится: “Одной из самых болезненных тем, волнующих общество, стало отторжение значительной части молодежи от традиционной отечественной культуры и от культуры вообще”.
Сообщается, что более 60% опрошенных экспертов “указывают на сложившуюся в последние 20-25 лет негативную тенденцию распространения культурных суррогатов, коверкающих вкусы и пристрастия наших соотечественников”.
“Самыми серьезными угрозами для отечественной культуры большинство экспертов считают утрату духовной, историко-культурной самобытности российской культуры, национально-культурной идентичности и разрушение культурной индивидуальности, рост опасности вестернизации культуры”, - отмечается в исследовании группы Рубинштейна.
Информация о том, что деятели культуры весьма встревожены «опасностью вестернизации культуры», показалась нам весьма ценной и была учтена в работе над проработкой тезиса «Россия – не Европа».
Отчего же профессор ограничивается голословным обвинением в «дезе», не пытаясь как-то оспорить конкретные примеры того, как результаты его работы были использованы в министерском тексте?
Если бы я не знал профессора лично (некоторое время работал в должности заместителя директора в том самом институте искусствознания, где профессор Рубинштейн остается начальником отдела культурной политики), я бы испугался, что уважаемый ученый написал свой пост в состоянии временной потери памяти.
Но я знаю, что память профессора не подводит. Отчего же он пытается отрицать очевидное?
Возможно, в этом случае мы сталкиваемся с классической дилеммой: большой ученый хочет получать большие деньги у государства, выполняя для Минкультуры те или иные заказы. Однако при этом большой ученый хочет оставаться «рукопожатым» в либеральном сообществе, где принято считать, что российская власть «отвратительна, как руки брадобрея».
Ученому приходится кормиться с этих «отвратительных» рук как бы тайком. То есть – образно говоря – поутру большой ученый появляется в Минкультуры как бы с незримой георгиевской ленточкой в петлице. А вечер проводит в кафе на Никитском бульваре в компании говорливых либералов, у которых ленточки другие, как бы вообще без цвета.
Налицо, конечно, издержки подобной дихотомии. Авторы комментариев обратили внимание на то, что в тексте профессорского поста на «Эхе Москвы» странновато смотрится словосочетание «Министр культуры» с заглавной буквы. Это чиновничий стиль. Так принято писать в заявках на финансирование, которые ученые подают в Минкульт. Привычка профессионального получателя субсидий?…
Осмелюсь предложить следующее. Если ты задорого продаешь Министерству культуры результаты своих научных исследований – будь готов, что министерство их использует, процитирует и даже похвалит. За соседним столиком в кафе «Жан-Жак», конечно, кто-нибудь поморщится.
И тут придется выбирать – либо обвинять советника министра культуры в «дезе» - либо как-то уже потихоньку извиняться.