Леонид Сторч, Шотландцы все же за независимость. Шотландия – против
А ведь шотландцы, похоже,
все-таки проголосовали за независимость, и вот почему …
После объявления результатов референдума, СМИ наполнились аналитическими
материалами (см. напр. здесь),
объясняющими результат голосования. По сути, аргументация аналитиков сводится к
тому, что status quo всегда надежней перемен, а союз – всегда лучше
сепаратизма. При этом и журналисты, и политологи, и политики упускают из
виду крайне важный фактор, благодаря которому Шотландия, скорее всего, и
осталась в составе Великобритании.
Население Шотландии – 5,38 млн. человек.
Из них – 4,285 миллиона – зарегистрированные избиратели.
85% этих избирателей, т.е., 3 623 344 человек, приняли участие в референдуме.
Из этого числа 1 617 989 (ок. 45%) проголосовали ЗА; 2,001,926 – ПРОТИВ. Разница – 384 000 голоса.
НО: ТОЛЬКО 83% жителей Шотландии родились в Шотландии. 9% родились в Англии; 0,7% - в Северной Ирландии; 0,3% - в Уэльсе. Итого 10%, или 538 000 человек. У меня нет исчерпывающих данных на предмет того, какая часть из этого числа является зарегистрированными избирателями, но логично предположить, что она более или менее равна соответствующему показателю по всей стране, т.е., 85%, или 457 300 человек.
Как известно, к голосованию были также допущены сотни тысяч иностранцев, а именно граждане 54 стран Британского Содружества Наций, Гонконга, и 28 стран Европейского Союза, проживающие в Шотландии и не являющиеся гражданами Объединенного Королевства. Граждан стран ЕС, живуших в Шотландии, насчитывается ок. 400 000 человек (число зарегистрированных избирателей: 340 000). Из них только граждан Польши – ок. 55 000. Что касается статистики по количеству граждан стран Содружества, проживающих в Шотландии, то ее обнаружить, увы, не удалось.
Таким образом, помимо тех, кто родился в Шотландии, будущее этой страны решало еще 457 300 мигрантов из Англии, Сев. Ирландии, Уэльса; 340 000 граждан 28 европейских государств, включая Ирландию, Германию, Францию, Польшу, Болгарию итд; и неидентифицированное количество граждан стран Британского Содружества. Всего – минимум 797 000 человек, но в действительности гораздо больше, чем 800 000. Как уже было отмечено, перевес в пользу ПРОТИВ составил МЕНЕЕ ПОЛОВИНЫ, 387 000, этого числа.
Рискну предположить, что подавляющее большинство 400 000-го корпуса
мигрантов из Англии, Сев. Ирландии и Уэльса проголосовало за сохранение
союза. И поскольку в случае отделения Шотландии в вопросе о ее дальнейшем
членстве в ЕС могли возникнуть проволóчки, думаю, что и большинство граждан
стран ЕС, принявших участие в референдуме, проголосовало ПРОТИВ. Выводы из этих
расчетов следующие:
НЕЗАВИСИМОСТЬ ШОТЛАНДИИ НЕ СОСТОЯЛАСЬ, СУДЯ ПО ВСЕМУ, ЗА СЧЕТ ГОЛОСОВ
ВНУТРЕННИХ МИГРАНТОВ И ИНОСТРАНЦЕВ.
С ВЫСОКОЙ ДОЛЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ МОЖНО УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО САМИ ШОТЛАНДЦЫ В СВОЕМ
БОЛЬШИНСТВЕ ВЫСКАЗАЛИСЬ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ.
Такие выводы подкрепляются данными голосования по избирательным округах. Самый высокий процент голосов за независимость был отдан в округе Данди и трех округах Большого Глазго (от 51% до 55%). Каждый, кто был в Шотландии, знает, что именно в этих регионах говорят на наиболее ярковыраженном, наиболее специфическом варианте Шотландского диалекта. Dundonian Dialect и Glaswegian Dialect малопонятны даже многим британцам. Конечно, языковые различия были далеко не исчерпывающим фактором, определившим исход референдума, но в значительной мере они оказались показательными. Так, в противовес Глазго и Данди, Эдинбург – самый космополитичный город Шотландии, в котором чаще всего в стране услышишь стандартизированный английский – дал один из наиболее низких процентов голосов в пользу независимости (39%).
Парадокс и трагедия референдума состояли в том, что, предоставив как минимум восьмистам тысячам приезжим право голоса, организаторы отобрали его у восьми сотен тысяч выходцев из Шотландии, живущих за ее пределами – например, в той же Англии, не говоря уже о США, Австралии, Канаде итд. В результате, гипотетический программист Тадеуш Маковецкий, не так давно перебравшийся по работе из Кракова в Эдинбург, решал судьбу Шотландии, а негипотетический и весьма реальный актер Шон Коннери, член Национальной Партии Шотландии, всю свою жизнь принимающий участие в ее политике и культурных событиях, ставший для всего мира синонимом «шотландости», и объявивший, что вернется на родину, если она станет независимой, на это решение не имел права.
Я понимаю увлеченность законодателей политкорректностью и популизмом, но все же главное слово в решении судьбы Шотландии должно было быть дано шотландцам, а не гостям из Англии, Польши и еще 80 стран мира. Соответственно, то, что 800 000 шотландцев, которые выехали из страны и, возможно, вернулись бы в нее, став она независимой, были лишены этого слова, подорвало легитимность референдума. Представьте себе референдум о независимости, например, Санкт-Петербурга, в котором решающий голос останется за мигрантами из ближнего зарубежья, а мнение коренных питерцев, временно переехавших в другие города, игнорируется. Насколько его результаты можно будет считать объективными?Я готов признать результаты любого референдума об отделении, включая и крымский, и донецкий, и луганский, если он адекватно отражает волю тех, кто в первую очередь имеет право на принятие такого решение. В случае с референдумом в Шотландии этого, пожалуй, не произошло. Шотландцы, судя по всему, проголосовали за независимость. А Шотландия с ее сотнями тысяч мигрантов и иностранцев – против.
И последнее: голосование характеризовалось сильнейшей корреляцией между возрастом голосовавших и поддержкой независимости. Так, 71% голосовавших в возрасте 16-17 лет высказались за независимость. Среди голосовавших пенсионеров (свыше 65 лет) этот показатель составил лишь 27%. При сохранении данного тренда вопрос о выходе из состава Великобритании должен быть со временем пересмотрен, и лет через десять мы, скорее всего, увидим новый референдум.