Брат за брата? Жителя Ставрополья обвиняют в участии в отряде Басаева
2 августа 1999 года в Цумадинском районе Дагестана около тысячи человек из отрядов Басаева и Хаттаба, полевых командиров сепаратисткой Ичкерии, атаковали село Гагатль (Гигатль). На другой день нападению подверглось село Агвали. 6–7 августа 1999 года боевые действия разгорелись уже в Ботлихском районе – участники рейда вошли в села Ансалта и Рахата. По данным следствия, тогда было убито 33 российских военных, 34 получили ранения. Тогда боевикам противостояли как военные, так и отряды ополченцев из числа местных жителей.
Юмартова арестовали в мае 2019 года. Он отрицает предъявленные обвинения и настаивает, что тем летом не выезжал из родного села Кара-Тюбе в граничащем с Дагестаном Нефтекумском районе Ставрополья.
По версии следствия, в июне-июле 1999 года он прошел обучение в лагере боевиков – учебном центре "Исламский институт «Кавказ»" в Чечне и стал членом "Ногайского джамаата", куда якобы входили ногайцы, живущие в Дагестане и Ставропольском крае.
В материалах дела говорится о желании Юмартова участвовать "в так называемой «освободительной войне» с целью создания шариатского государства". У него, по версии следствия, был автомат Калашникова, восемь магазинов к нему и гранаты.
В родном селе внимание силовиков к Юмартову объясняют тем, что родной брат Руфат покинул село и предположительно примкнул к боевикам в Чечне летом 1999 года. Семья находилась на учете вплоть до 2000 года, пока Руфата не застрелили.
Трое неизвестных
Обвинение строится на показаниях пяти свидетелей - трое из них засекречены, еще двое сидят в тюрьме. Они утверждают, что видели Юмартова в августе 1999 в рядах "Ногайского джамаата".
Их показания по этому делу включают почти идентичный текст про лагерь боевиков, преступный умысел, радикальный исламизм и путь на Дагестан, рассказала Кавказ.Реалиям адвокат Юмартова Нарине Айрапетян.
Первый засекреченный свидетель якобы видел, как Юмартов с горы Ослиное ухо обстреливает из автомата российских военных. Другой засекреченный свидетель называет Юмартова "моджахедом" и утверждает, что тоже заметил его воюющим с оружием.
На суде они выступали по видеосвязи и заметно путались в показаниях. Противоречивы были описания внешности и роста обвиняемого, и никто из свидетелей не знал прозвища "Ботя" - так называют Юмартова в его родном селе.
Показания под пытками?
Еще одним свидетелем по этому делу проходит осужденный односельчанин Юмартова Рустам Исмаилов. В показаниях он сообщил, что видел, как после вторжения отряда в Дагестан Юмартов направлялся к селу в Ботлихском районе.
Однако после очной ставки Исмаилов передал в СИЗО записку, в которой просил прощения у соседа за оговор. По его словам, эти показания выбили под пытками.
"Я знаю, что ты не виноват, и они это знают. Я не хочу ощущать ни грамма эти пытки. Меня так долго пытали Надеюсь, ты меня простишь за все", - говорится в записке.
По данным почерковедческой экспертизы, которую проводили специалисты Северо-Кавказского федерального университета, автором записки является именно Исмаилов (копия заключения есть в редакции - прим.ред.).
Судья Верховного суда Дагестана Сулейман Сулейманов приобщил эту записку к материалам дела, несмотря на протесты гособвинителя Сиражудина Маликова.
Корреспондент Кавказ.Реалий направил запрос в пресс-службу ФСИН России относительно информации о пытках Исмаилова в колонии. Ответ на него не был получен к моменту публикации статьи.
В селе все на виду
Юмартов работал скотником в ставропольском селе Кара-Тюбе. Односельчане хорошо знают его родителей, братьев, жену и детей. Участковый, имам, совет старейшин и несколько сотен жителей поставили подписи под характеристиками для суда, где описывали мужчину как отзывчивого, дружелюбного и готового прийти на помощь.
Вызванные на заседание в Дагестан 4 августа сельчане утверждали, что в 1999 году обвиняемый еще не соблюдал канонов ислама. Напротив, он любил выпить и не посещал мечеть. Появляться там он стал значительно позже, лишь после женитьбы в 2000 году.
Супруга обвиняемого Гульфира Юмартова заявила, что мужа арестовывали дважды. 23 апреля 2019 года его допросили о том, как он жил двадцать лет назад, и отпустили домой. Спустя месяц к мужчине пришли снова. Тогда выяснилось, что из материалов дела пропали документы, подтверждающие, что летом 1999 он не выезжал из села, говорит жена.
"У него забрали трудовую книжку, в архиве администрации Нефтекумского района документы были повреждены. Некоторые сведения сохранились лишь в пенсионном фонде. А в амбулатории, куда он летом 99-го года обращался, исчезла медкарта. Главврач подтвердил, что отдал ее полицейским", - рассказала на заседании Юмартова.
Показания Гульфиры подтвердила живущая в Кара-Тюбе пенсионерка Ума Мансурова. Она сообщила, что знает обвиняемого с 1997 года. Они вместе пасли скот, их поля за селом находились рядом.
"На моей памяти он никуда не выезжал. У нас если кто-то куда-то едет, об этом сразу все знают. Вот я, например, никому не говорила, что в суд еду, а уже все село знает", - сказала она.
Бывшая сотрудница МВД, двоюродная тетя Юмартова Фатимат Маунталиева рассказала, что 24 августа, спустя несколько недель после событий в Дагестане, праздновала в селе сорокалетний юбилей. Племянник помогал ей готовиться к торжеству и даже попал на фотографии с застолья, которые сохранились у женщины.
Сам Юмартов заявил, что обвинение сфабриковано, а свидетели оговорили его под пытками. Он предположил, что преследование может быть связано как с судьбой брата, так и с тем, что он вместе с группой односельчан в 2012 году настоял, чтобы дочери носили хиджаб в сельскую школу.
"Двое из отцов этих школьниц убиты, меня судят, еще двоих пока не тронули. По-моему, настоящая причина обвинения в этом", - заключил Юмартов.
Следующее заседание по этому делу назначено на 27 августа.