«Этому садисту нравилось стрелять в голову раненным»: о том, как литовцы освобождали Каунас от большевиков
Захарию Грузину, прошедшему через все ужасы Каунасского гетто и концлагеря Дахау, после войны удалось пообщаться с литовцем, принимавшем участие в Каунасской резне:
«Нам все время доказывали, что все евреи — большевики и что только они и виноваты в том, что так много патриотов выслали в Сибирь. Потом нас распределили по отрядам. Нашим отрядом руководил виршила (старшина) бывшей Литовской армии. Он нам постоянно повторял, что скоро всем жидам и особенно комиссарам придёт конец...
...Вечером 21 июня виршила дал нам боевое задание. Мы должны были находиться на башне костела, рядом с Неманом, следить за мостом и постоянно докладывать, что там происходит. Назавтра 22–го, рано утром, началась бомбежка аэродрома, оставаться на башне было опасно и бесполезно, и нас сняли с наблюдательного пункта. На этом мои боевые действия закончились. К вечеру нам вручили белые повязки, сказали, что мы сейчас будем вести партизанскую борьбу против Советов, но дали задание совсем другого рода. Нам велено было ходить по указанным адресам, собирать евреев и доставлять их в тюрьму, в семинарию иезуитов или в здания бывших отделений милиции, превращенных в штабы «партизан»... («Партизанами» себя называли члены литовских националистических формирований, которые были созданы в Литве перед началом войны германскими спецслужбами — Прим. авт.)
...Я не сразу обратил внимание на то, что к нам присоединились уголовники, выпущенные из тюрьмы. Они во время арестов евреев невероятно зверствовали, убивали прямо в квартирах всех, кого там находили. Вещи, понравившиеся им, уносили с собой, тут же делили деньги, драгоценности...
...Наш шеф был очень рад нежданным помощникам. Он и нам предлагал взять все, что подойдет. Начались погромы в еврейских районах. Помогали дворники и их близкие. Они показывали квартиры евреев или советских служащих, сами грабили своих бывших хозяев и соседей...
...Религия запрещает убивать людей и грабить. Я — верующий католик, поэтому избегал заходить в дома, старался оставаться на улице. Но это заметили и стали издеваться надо мной, говоря, что я трус и жалею евреев. Виршила также следил за мною, он решил что пора меня «перевоспитать». Он вытащил из одного из домов девушку, поставил её на край крыльца, сунул мне в руки свой пистолет и вынудил выстрелить в упор. Раненая, она упала с крыльца прямо к моим ногам. Добил её, как и других раненных, виршила. Этому садисту нравилось стрелять в голову раненным. Я до сих пор не могу забыть расширенные от испуга глаза раненной мною белокурой девушки, не могу забыть, как она смотрела на меня, когда в неё целился виршила.
...Когда нас отправляли «на работу» (так и сказал «на работу», — прим. автора) на lV форт или в другие места, я никогда не мог смотреть жертвам в лицо, всегда старался стрелять мимо или только легко ранить, главное, чтоб упали. Думал, что может в живых останутся и смогут потом выбраться изо рва...
...Я хотел остаться хорошим католиком, поэтому после расстрела евреев из Укмерге я попросил дядю, чтоб он перевел меня в другой отряд. Меня определили в охрану. Я охранял казармы, а потом Еврейское гетто в Каунасе».
Источник: Грузин З. Judenfrei // «Спектр» — 2001 — № 6