Спитак оказался страшнее Чернобыля!: воспоминания спасателя о землетрясении в Армении
Вспоминает спасатель Евгений Буянов:
Город, черный от наступавшей ночи и катастрофы, пришел к нам вечером 11-го декабря 1988 года. Слишком поздно...
Удар спитакского землетрясения обрушился на него 7-го декабря в 10.40 (насколько я помню, но не ручаюсь за точность в пределах часа). Из известных мне ленинградских спасотрядов, состоявших из туристов и альпинистов, в Ленинакане наш был первым…
В отряд попросился и присоединился на время работ студент-лингвист из Прибалтики (насколько я помню, литовец из Каунаса). Он овладел четырьмя языками и хотел попрактиковаться на «спасах» в качестве переводчика. В последующем он показал себя очень хорошо, реально помог в налаживании связи с иностранными спасателями, не уходил от тяжелой работы. И мне по-товарищески оказал помощь в трудный момент физической травмы. Он оказался в отряде одним из наиболее ценных, подготовленных специалистов. Очень ценным для работы человеком оказался политехник Слава Кузнецов: он умел работать на разных строительных машинах, легко манипулировал и краном, и экскаватором. Надо бы любому спасотряду иметь крановщика-экскаваторщика на каждую группу из 8–10 человек. Очень ценным человеком был наш врач, следивший за состоянием здоровья спасателей, оказывавший помощь людям в городе. Без этих парней наша работа была бы заметно менее эффективна...
Картина разрушенного города впечатляла. Над грудами развалин в свете прожекторов склонились стрелы автокранов.
В завалах трудились люди в рабочей одежде, они разгребали мусор, закрепляли за тяги кранов (строполили) тяжелые обломки конструкций. Краны поднимали, иногда вырывали эти обломки, и относили их в стороны, складывая на свободные места рядом с завалом или прямо на самосвалы...
Начали раскоп жилых домов на окраине Ахуряна. Первую погибшую — семнадцатилетнюю девушку — откопали в руинах жилого дома по просьбе ее отца, указавшего примерное место гибели. Сначала появилась кисть руки, потом осторожно освободили полностью из кучи песка и мелких обломков, в которую ее буквально запрессовало. Жаль было и ее, и отца, убитого горем. По словам ребят, эта дочь была третьей (и последней), которую он откопал в руинах...
Следующей достали девочку-младенца в возрасте 8–9 месяцев. Для этого взобрались по фасаду разрушенного дома, сбросили вниз целый цветной телевизор и несколько деревянных брусьев, обнаружили раздавленную детскую кроватку.
Удалось подлезть и достать младенца, завернутого в одеяло. Малышка была, как деревянная куколка со стеклянными глазами, маленькая, красивая, мертвая. В ее глазах застыла детская чистота непонимания.
Подошел пожилой армянин и попросил помочь извлечь из руин свою старушку-мать в доме неподалеку. Договорились с крановщиком, и часа через полтора работы смогли добраться до погибшей. Она лежала в полости между плит. Внешне травма на голове почти не просматривалась, видна была только небольшая струйка крови в седых волосах. Поднесли гроб и уложили...
Спасенных в городе было очень мало. Во всем городе за день поисков находили 1–2 живых. С каждым днем их становилось все меньше и меньше, а потом спасения прекратились. Уже где-то 18–19 декабря стало ясно, что, видимо, уже никого больше спасти не удастся.
Люди просто не могли выдержать столько времени в холодных руинах, без воды и пищи. Печально, но факт... Но появлялись в городе и люди, которых считали погибшими. Обычно это были те, кто в момент землетрясения находился в отъезде на непродолжительный срок, и не сообщил об этом близким и соседям.
Источник: Евгений Буянов. Руинный марш