Советский танк и литовский миф: какие «преступления» совершил Юрий Мель в Вильнюсе

Вильнюсский окружной суд начинает оглашать приговор по делу о столкновениях у Вильнюсской телебашни 13 января 1991 года. Главный обвиняемый на скамье подсудимых — полковник запаса российской армии Юрий Мель. Предполагалось, что вердикт станет известен 18 февраля, но якобы из-за болезни члена судейской коллегии литовская Фемида отсрочила окончание процесса. Аналитический портал RuBaltic.Ru решил напомнить читателям и участникам скандального процесса, что не так с «делом 13 января».

Об истории трагических событий в Литве в ночь с 12 на 13 января 1991 года написано немало. Кровавой развязке у Вильнюсской телебашни, которую с нетерпением ждал «патриарх» литовской политики Витаутас Ландсбергис, предшествовал конфликт между союзным центром и объявившей о восстановлении независимости прибалтийской республикой.

Президент Советского Союза Михаил Горбачев возмутился действиями Верховного Совета ЛССР и попытался надавить на Литву с помощью экономической блокады. За ее снятием последовали безуспешные переговоры и трагическая попытка Вооруженных сил навести в Вильнюсе порядок.

Сидящий сегодня на скамье подсудимых гражданин РФ Юрий Мель в ту ночь был одним из двенадцати танкистов, которые предприняли «военную атаку» на Вильнюсскую телебашню.

Образ советского танка в мифических воззрениях Литвы на события 13 января стал одним из центральных. Гусеницы многотонных махин переезжали несчастных прохожих — такую картину уже на следующий день после массового убийства рисовали СМИ. Правда, кадров танковых наездов странным образом не сохранилось (лишь постановочные фотографии), а на теле жертв гусеницы оставляли только царапины…

«Царапины на коже, похожие по форме на прямоугольники», — так и написал судмедэксперт в акте о причинах смерти Лореты Асанавичюте. Это после того, как по девушке якобы проехала гусеница танка шириной 58 сантиметров! Каких только чудес не бывает, когда во что бы то ни стало нужно изобличить «оккупантов».

В любом случае, к советским танкистам у Вильнюса есть претензии. И можно было ожидать, что задержанному в марте 2014 года Юрию Мелю предъявят обвинения если не в убийстве мирных граждан, то, по крайней мере, в злонамеренной попытке переехать их.

А что по факту? «Танк под командованием Ю. Меля, бортовой номер 544, наводчик Д. Большаков, механик-водитель С. Драгоценный (в отношении него уголовное преследование за преступления против человечности и военные преступления не ведется), выломал забор, ограждающий территорию телебашни с западной стороны, опасно маневрируя, въехал на территорию, где не менее трех раз выстрелил из орудия холостыми зарядами, пускал дымовые завесы, световыми приборами военной техники светил в гражданских лиц, занимаемый объект и расположенные вокруг здания, таким образом запугивая и терроризируя гражданских лиц».

Это и есть «кровавые преступления» Юрия Меля: выломал забор и светил в гражданских лиц.

Никого не убил и не покалечил.

Было бы логично услышать это от адвокатов подсудимого или от оправдывающих его «кремлевских пропагандистов», но приведенную цитату мы находим в определении Вильнюсского городского участкового суда о признании подозреваемым Юрия Меля.

Пожалуй, за выломанный забор с командира танкового экипажа действительно можно потребовать компенсацию. И за стекла в оконных рамах Вильнюсской телебашни, если бы они разбились после холостых выстрелов. Но этого, видимо, не произошло, иначе упустил бы окружной суд возможность напомнить о бесчинствах звуковых волн, созданных «агрессорами»?

За три холостых выстрела — обвинения в преступлениях против человечества и пожизненное заключение. Такую формулу разработало литовское «кривосудие». Это, несомненно, новое слово в юриспруденции!

По мнению ревнителей литовской независимости, вину Меля отягчает еще одно обстоятельство — он «нападал» не на какое-то абстрактное человечество, а на суверенную страну.

Позиция Генпрокуратуры сводится к тому, что Литва в январе 1991 года уже вышла из состава СССР. Следовательно, советские военнослужащие пытались нарушить ее территориальную целостность, свергнуть конституционный строй и так далее. Подозревал ли Юрий Мель, что он все это делает? Едва ли. Как и все мировое сообщество.

В качестве независимого государства международное сообщество признает Литву только 6 сентября 1991 года. В январе Верховный совет во главе с Витаутасом Ландсбергисом законной властью Литвы мир не признавал.

Так какой конституционный строй свергал Юрий Мель?

Даже если принять на веру, что Литва по состоянию на 13 января уже была независимой, на ее территории все равно действовал Уголовный кодекс ЛССР — другого не существовало. По нему и стоило бы судить причастных к трагедии, но Юрия Меля «прогоняют» по кодексу, который был принят спустя много лет после описываемых событий.

Здесь на защиту подсудимого приходит статья 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года. Она гласит, что «никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое, согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву, не являлось уголовным преступлением».

Так что и советское законодательство, и международное право на стороне Юрия Меля. Закон обратной силы не имеет — прописная истина для любого первокурсника любого юрфака. Только для Литвы она почему-то не писана.

Есть, правда, в упомянутой 7-й статье важное дополнение: «Настоящая статья не препятствует осуждению и наказанию любого лица за совершение какого-либо действия или за бездействие, которое в момент его совершения являлось уголовным преступлением в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами».

Сама по себе формулировка («общие принципы права, признанные цивилизованными странами») звучит очень размыто. Но мы уже выяснили, что «цивилизованные страны» в январе 1991 года не ставили под сомнение территориальную целостность СССР. Если же рассматривать обвинения Мелю без идеологической подоплеки, то дело и выеденного яйца не стоит.

С каких пор выломанные заборы, холостые выстрелы и использование световых приборов по «общим принципам права» приравняли к преступлениям против человечества?

На помощь Мелю приходит еще один международный документ. Обратимся к 33 статье Римского статута Международного уголовного суда от 17 июля 1998 года. В нем перечислены случаи, в которых лицо, совершившее преступление по приказу начальства, освобождается от ответственности:

a) это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника;

b) это лицо не знало, что приказ был незаконным;

c) приказ не был явно незаконным.

Был ли Мель обязан исполнять приказы руководства? Однозначно. Знал ли он, что «посягает на конституционный строй Литвы»? Понятия не имел. Исполнял ли он явно незаконные приказы? Надоело уже глумиться над выломанным забором…

«Учитывая обстоятельства дела, те крайне неопределенные политические условия, никак нельзя говорить об осознании военнослужащими даже потенциальной неправомерности полученного приказа», — констатирует юрист Европейской юридической службы в Москве Андрей Токарев.

О неопределенных политических условиях замечание очень верное. «Во всем мире в таком случае объявляют амнистию, как объявляли в России после событий 1993 года и войны в Чечне, как объявляли в СССР в 1955 году в отношении коллаборационистов, служивших на стороне немцев, как объявляли на Украине после майдана (правда, закончившуюся люстрацией), — пишет юрист Алексей Елаев. — Не надо поддерживать гражданские войны, мало ли кто кем был в эпоху перемен».

Литовские националисты возразят — нет, не мало ли! Если ты «агрессор», то будь добр, ответь по закону. Или не по закону, но все равно ответь.

При этом один из главных виновников трагедии возле Вильнюсской телебашни — Михаил Горбачев — явно не опасается строгости литовской Фемиды.

Его вызывали на допрос, Ландсбергис даже возмущался, почему экс-президент СССР не на скамье подсудимых. Но все мы знаем ответ. Михаил Сергеевич — любимец всего «прогрессивного человечества». Как же можно его, да под суд?!