«Дело людоедов»: во время войны немцы по ошибке сбросили в тайгу диверсантов. В итоге они начали есть друг друга
Главное управление имперской безопасности Германии в конце 1943 г. занималось подготовкой спецоперации, согласно которой немецкие диверсанты должны были взорвать ряд важных для советской оборонной промышленности заводов в районе Челябинска. Для этого была сформирована группа, состоявшая из прошедших школу немецкой разведки белоэмигрантов и перешедших на сторону нацистов советских военнопленных. Немецкие диверсанты должны были сойти за своих.
Но с самого начала операция не задалась. 18 февраля 1944 года группа диверсантов была сброшена в северной части Приуралья, но не в то место, куда планировалось. Возможно, что пилоту не хватило топлива на 300 км до расчетного квадрата, или он просчитался в условиях зимней ночи и встречного ветра. Однако скорее всего немецкий ас запаниковал и испугался «точки невозврата», не дотянув даже до скованной льдом Камы.
Сброшенных на парашютах диверсантов и их грузы раскидало по тайге в радиусе нескольких километров. Первым в ту ночь погиб радист Юрий Марков из белоэмигрантов. Запутавшись в кромешной тьме в ветках деревьев, он намертво затянул петлю парашютных строп на своем теле.
Командир группы 35-летний Игорь Тарасов приземлился на родную землю жестко и, обездвиженный, вскоре обморозил ноги. Боясь окончательно замёрзнуть, он стал усиленно согреваться спиртом. От полного бессилия и одиночества принял решение отравиться штатным средством, но после спирта смертельный яд даже двойной дозы действовал как... слабительное.
Вконец измучившись от поноса, обезвоживания организма и головокружения, он застрелился, оставив записку с описанием своих страданий и пожеланием: «Пусть сгинет коммунизм. В моей смерти прошу никого не винить». Так Тарасов исполнил приказ Гиммлера: «Ни один человек из Службы безопасности не имеет права попасть живым в руки противника!».
Бывший красноармеец-военнопленный Халим Гареев прыгал с тяжелой рацией, ударился об землю, промерз и вскоре покончил с жизнью. Четвертый диверсант, он же второй радист Анатолий Кинеев, дождался таёжного рассвета и даже пытался выйти на связь с разведцентром. Безрезультатно — немецкая техника не работала при трескучем морозе. Позже гангрена обмороженных конечностей и пуля сердобольного сослуживца оборвали его затянувшиеся мучения.
Оставшихся в живых парашютистов настиг голод. Чтобы найти друг друга в условиях глубокого снежного покрова, им понадобилось несколько суток. От безысходности питались трупным мясом. Первым нашли и съели тело командира...
Факты каннибализма были задокументированы смершевцами в ходе расследования. Иногда архивисты Свердловского Управления ФСБ между собой называют неординарные материалы с фотографиями человеческих останков «делом людоедов».
В начале июня, когда закончились все найденные немецкие консервы и подсохли лесные тропы, выжившие потопали к жилью в юго-западном направлении. Настороженное местное население отказалось продавать «лесным» красноармейцам продукты даже за приличные деньги. Одичавшая и деморализованная троица вынуждена была сдаться властям на границе Бисеровского района Кировской области.
Проведенное отделом контрразведки СМЕРШ Наркомата обороны Уральского военного округа расследование установило, что бывший подпоручик врангелевской армии и полицай германских оккупационных сил Н.М. Стахов (1901–1950, умер в Ивдельлаге), бывшие военнопленные Андреев, Грищенко и их погибшие сослуживцы являлись немецкими диверсантами.
В ходе следственных действий арестованные показали останки парашютистов, схроны с оружием, тротилом, рациями и другим снаряжением. К уголовному делу было приобщено значительное количество взрывчатки, бикфордова шнура, взрывателей и боеприпасов, вполне бы удовлетворившее какой-нибудь партизанский отряд в лесах Белоруссии. Исследуя взрывчатку и взрыватели, эксперты НКГБ сделали вывод о приготовлении к «подрыву и поджогу крупных объектов».
Следователи СМЕРШ отметили, что Северная группа была продумана и отлично экипирована, от саней, лыж и валенок до аптечек и альпийских защитных очков. Главное, что заброшенные диверсанты были адаптированы к работе с населением и властями.
Каждый был снабжен комплектом добротно фальсифицированных советских документов, красноармейских и трудовых книжек, справок фронтовых госпиталей. По разработанной в разведцентре легенде, «военнослужащие Красной армии» добирались домой после излечения в госпиталях на законных основаниях. Рядовой красноармеец Андреев должен был убедить патрули тыловых комендатур, что направляется после ранения к месту жительства в Нижний Тагил для окончательного выздоровления.
У него был паспорт с нижнетагильской пропиской и штампом от 2 марта 1943 года. С такой распространенной фамилией бывшему чувашскому колхознику нетрудно было затеряться в городе. Приобщенные к уголовному делу изготовленные немцами паспорта хорошо сохранились.
Настолько качественно они были изготовлены, что даже спустя 70 лет не удалось найти следов ржавления под скрепками. Часто немецкая рациональность подводила заброшенных агентов, так как все советские документы, как правило, носимые у сердца, скреплялись обычными стальными скобами.
Через некоторое время от пота и атмосферного воздействия на документах появлялись неизгладимые следы ржавчины, а немецкая сталь в фальшивых документах не ржавела.
Выжившие в зимней приуральской тайге диверсанты были осуждены на 15, 10 и 8 лет за измену Родине и принадлежность к немецко-фашистским диверсионно-разведывательным органам, как составной части армии противника. После отбытия наказания вышедшие на свободу П.А. Андреев и Н.К. Грищенко просили власти о реабилитации, однако им было отказано.
Источник: Кашин В. На службе у государства. Органы госбезопасности города Нижний Тагил: люди, судьбы, факты. — Нижний Тагил: Репринт, 2008