Раскрывая красоту вещей
Существует немало способов постижения чужой культуры. Можно отталкиваться от шедевров, выучить имена знаменитых художников и поэтов, побывать в театрах, музеях, осмотреть храмы и памятники — и так получить представление о парадной ее стороне. А можно начать с быта и повседневности, чтобы нащупать глубинные основы той логики, которой люди руководствуются, порой даже ее не замечая. Путь, который предлагают нам создатели выставки «Япония. Талант! Вдохновение! Мастерство!», лежит где-то посередине.
До конца апреля в Центре современного искусства можно увидеть винтажные японские вещи 1930-1980 годов. Одежду, аксессуары, традиционных кукол, репродукции гравюр и обложки журналов куратор из Нижнего Новгорода Мария Гращенко собирала на рынках антиквариата и в винтажных магазинах Токио, а затем объединила в проект, повествующий о кропотливом труде японских ремесленников. С одной стороны, каждый из выставленных предметов не назовешь уникальным произведением искусства, достойным лишь музейных витрин, а с другой — в них вложено столько работы, тепла человеческих рук и столько смысла, что они, несомненно, достойны самого пристального внимания. Здесь сочетаются современный прагматизм, ведь большинство этих вещей вполне утилитарны, и бесконечное уважение к истории, канонам и национальной традиции.
Экспозиция не перегружена подробными описаниями, так что каждый может погружаться ровно на ту глубину, какая ему необходима. Кому-то достаточно просто любоваться изысканными цветовыми сочетаниями, непривычными нашему глазу. Ведь в Японии собственная особая система цветов с невероятно поэтичными названиями: «цвет пера японского ибиса», «пылающий красный», «цвет сока хурмы» или «серебряный закопченный бамбук» и «оборотная сторона ивовых листьев». Такие имена происходят от названий цветов, растений и животных, из которых производили соответствующий краситель, или которые были похожего цвета сами. Эта природная основа и придает японскому колориту характерную мягкость, сложность и тонкость градаций.
Кто-то уделит внимание символике и заложенным в каждой вещи смыслам. Чем отличается рисунок летнего кимоно от зимнего? Почему роскошные яркие цветы пионов украшали доспехи самураев? Как метаморфозы бабочки связывают этот образ с представлениями о бессмертии? Переходя из зала в зал, наблюдаешь, как перекликаются и взаимодействуют сюжетные линии в различных видах искусств и ремесел: герои театра Кабуки появляются на кимоно, гравюрах, веерах и шкатулках, изображаются в виде кукол, а красноголовые журавли под сосной — традиционный символ любви, верности, долголетия и процветания — перепархивают со свитков на одежду.
Внимательный глаз не пропустит тончайших деталей, которые для японцев неизменно очень важны. Вроде крошечной бабочки, вышитой чуть ниже ворота, чтобы подчеркнуть манящий изгиб женской шеи, или изысканного рисунка на подкладке темного хаори. Нарядные кимоно зачастую декорировали, не считаясь с кроем, воспринимая его как живописное произведение и доброе пожелание одновременно. В задрапированной на человеке одежде детали скрадывались широкими складками или закрывались поясом оби — но для японской культуры, лишенной фасадного восприятия, сам факт их присутствия важнее видимости.
Те, кого интересует история моды, найдут тут истоки актуальной сегодня многослойности. Наверняка многие наблюдали японских гостей на Красной площади или в других туристических местах и впечатлялись их умением сочетать несочетаемое: строгое шерстяное пальто от Prada — с пестрым сарафаном поверх футболки или лонгслива диких цветов и неистовым кислотным беретом. Контраст в использовании материалов и асимметрия, динамичная компоновка узоров и стремление показать нижние слои из-под верхних издавна были присущи японскому костюму. Зачастую в сочетании этих слоев таились сложные образы и даже целые истории. Зеленые оттенки, а поверх них розовые и белые — словно листва под снегом. Синий и нежно розовый под коричневым — легенда о красавице Глицинии, проглоченной драконом (его тело превратилось в корявый ствол и каждую весну распускается косами-цветами).
Но особенно порадует выставка фанатов работы с текстилем. Это просто кладезь идей по подбору тканей, вышивке, окрашиванию, ручной росписи и сочетанию разных техник в едином гармоничном целом. Яркий пример такого — праздничная накидка 1930-х годов… Гладкий мерцающий темный шелк, а по нему высветлены бледные участки, будто нежные ночные цветы. Кажется, образ прекрасен и сам по себе, но мастер не останавливается. На темной ткани тусклым серебром и бронзой он вышивает цветы в какой-то строгой технике, напоминающей по эффекту выборное ткачество. А на светлых — уже свободной гладью с нашивками канители — яркие сочные растения, то почти живые, то сползающие в орнамент. И финальные штрихи наносит в технике росписи. Но баланс в композиции настолько тонок, что вся эта сложность заметна лишь посвященным.
Красота вещей раскрывается, конечно, не на витринах, а в соприкосновении с живым человеческим телом, подчеркивается его пластикой, игрой света. Но и сам костюм меняет и трансформирует образ носителя. Процесс надевания настоящего кимоно — своего рода творческий акт, раскрывающий не фигуру человека, а особенности его характера. Кимоно плотно обворачивает тело, воспитывая терпение и покорность. Длинные полы, широкие рукава и туго затянутый пояс меняют движения, делая их неторопливыми и мягкими, как у кошки.
Обладательница коллекции Мария Гращенко в коллаборации с фотографом из Петербурга Еленой Богдановой стремятся показать этот симбиоз, включая предметы в разные фотоистории на стыке портрета, натюрморта и театральной съемки. «Каждая фотография — небольшая импровизация, в которой существует не просто человек, облаченный в одежду, а его единение с красотой, — утверждают авторы. — А истинная красота абсолютна и остается такой даже за рамками традиционной культуры». И для каждого — абсолютно личной, его собственной, добавим мы. Приходите смотреть, искать и вдохновляться.