Половина ядерной триады России либо дислоцирована вне оперативного соприкосновения с европейским театром военных действий, либо мобильна. Поэтому и в военном отношении значение Украины для Запада малосущественно. Украинская элита, похоже, явно не способна объединиться вокруг приоритета национального государства. Значимая часть политикума и силовиков заинтересована в наличии сильного центра и «вертикали власти». Однако группа эта раздираема конкуренцией и противоречивыми личными интересами.
Ценностную раздробленность общества наглядно характеризуют данные Киевского международного института социологии. Доля негативно относящихся к России украинцев составляет:
– 33–36% в Восточном и Южном макрорегионах;
– 70% в Западном макрорегионе.
Автономизация части Донбасса породила и в других регионах отчетливую психологическую матрицу: «Почему им можно, а нам нельзя?». Уже сформировались отчетливые региональные «квазиавтономии» (Днепропетровск, Харьков, Львов).
Децентрализация де-факто запущена, только пока протекает в скрытой, «теневой» форме. Мем «герцог Коломойский» при всей ироничности отражает ситуацию вполне адекватно.
Что касается Москвы, в основе ее позиции – жесткая демонстрация неприемлемости инспирированного Западом государственного переворота в зоне базовых интересов России. Впрочем, и с точки зрения перспектив интеграции для Москвы предпочтительнее теперь максимальная децентрализация Украины.
Важен не формальный статус центральной украинской власти, а реальная возможность прямого торгового, инвестиционного и информационного взаимодействия с украинскими регионами.
Вместе с тем эскалация конфликта чревата для России уже чрезмерными потерями и рисками стратегического характера:
– потеря доступа к целому ряду важных технологий;
– угроза проекту евразийской интеграции, прежде всего с Казахстаном и Белоруссией;
– замедление перевооружения армии.
С учетом этого для Москвы целесообразна ориентация не на «победу любой ценой», а на достижение приемлемого по базовым параметрам компромисса. Для Запада ситуация прежде всего определяется тем, что Украина занимает во внешней торговле всего около 1% у ЕС и 0,1% – у стран Америки.
Трудно также ожидать, что развертывание потенциала НАТО на Украине было бы выше, чем в Восточной Европе, где он с геостратегической точки зрения весьма близок к нулю. Ведь минимум половина ядерной триады России либо дислоцирована вне оперативного соприкосновения с европейским театром военных действий, либо мобильна. Поэтому и в военном отношении значение Украины для Запада малосущественно.
Как справедливо отмечают многие авторы, в действительности исходные интересы Запада – так сказать, «от противного»: минимизировать вовлечение Киева в интеграционную орбиту России.
Однако в результате переформатирования конфликта Россией на первый план вдруг вышел совершенно другой вопрос: готов ли Запад взять на себя ответственность за поддержание Украины «на плаву»? Для Вашингтона этот вопрос в силу амбиций глобального лидера и в контексте серии провалов в аналогичных ситуациях – достаточно принципиальный.
«Выбор европейского пути» на данный момент все еще поддерживает 70–80% украинцев за пределами сепаратистского Донбасса. Однако на самом деле это не более чем желание приобщиться к европейскому благосостоянию – без ясного осознания, что за высокий жизненный уровень развитого капитализма европейского образца необходимо дорого заплатить: многолетним затягиванием поясов, высокой структурной безработицей, сокращением многих видов привычной халявы, резким изменением жизненного уклада.
Соответственно, шоковая терапия по рецептам МВФ неизбежно породит массовые протесты – и, с учетом совкового менталитета, похлеще, чем в Греции. В настоящее время на Украине все более остро и насущно встает опасность полной потери управляемости и краха центральных властей, формирования ситуации «войны всех против всех», весьма близкой к иракскому или ливийскому варианту.
К тому же вследствие осуществленного Москвой «повышения ставок» Запад столкнулся с совершенно непредвиденными серьезными расходами.
Официально прорабатываемые планы кредитов (перспективы возврата которых весьма туманны) и безвозвратной помощи Киеву – уже порядка 40–50 млрд долларов. А ведь в декабре 2013 года речь шла лишь о суммах в пределах пяти миллиардов долларов. На запросы Януковича о дополнительной помощи ЕК отрезала: «Соглашение об ассоциации с ЕС – это соглашение о сближении, процветании и инвестициях. Оно не требует никаких компенсаций».
Только прямые потери Европы от войны санкций (снижение европейского экспорта) составляют порядка 30–50 млрд долларов в год.
Существенная (пока вероятностная) статья затрат – военная. При всей смехотворности попыток объявления военной угрозы со стороны России, держащей валютные резервы на Западе и на 70–80% зависящей от Запада по критическому импорту (лекарства, технологии, оборудование, семена и так далее): если военная угроза декларируется – таки надо повышать военные расходы. Для Европы – хотя бы с нынешних 1–1,5% до уже давно обещаемых 2% ВВП. Что составляет порядка 50 млрд долларов в год.
Эти деньги для Европы (80–90% затрат/потерь приходится на нее) не такие уж большие (около 1% ВВП) – однако приемлемые только если есть понимание их разумности. А расходовать/терять их в связи с Украиной или амбициями США очень не хочется.
Таким образом, для Запада также предпочтительнее компромисс, а не ориентация на «абсолютную победу».
С учетом всего комплекса факторов в ближайшие три–пять лет наиболее вероятный компромиссный вариант политического устройства Украины – мозаика практически самостоятельных автономий, номинально объединенных в единое государство. Это – более-менее приемлемый компромисс для всех основных акторов:
– Центральные украинские власти, отчитавшись об отражении агрессора, сохранят формальный статус самых главных и единой страны, сэкономят на прекращении войны.
– Москва, продемонстрировав и способность к успешной жесткой конфронтации с Западом, и разумную гибкость, значительно нарастит международный политический капитал. Будут в основном сняты стратегические опасения Казахстана и Белоруссии. Большая часть санкций Европы (и, возможно, часть санкций США) будет отменена.
– Запад сохранит лицо, отчитавшись о сохранении мирового порядка и в основном (вынося Крым за скобки) успешном урегулировании украинского конфликта. Европа сэкономит за счет отмены санкций и неувеличения военных расходов. Вероятна также экономия за счет участия России в финансировании Украины (как минимум в Донбассе).
В более отдаленной перспективе, как показывает исторический опыт, автономии с высокой степенью реальной самостоятельности рано или поздно склонны к попыткам полного отделения. Тем более что вероятна внешняя подпитка центробежных тенденций – как минимум со стороны России.
Вполне возможно, сходным образом действовать по отношению к части регионов Украины будут и другие граничащие с ней страны (особенно Польша): ведь «европейский путь» – вещь весьма диалектическая (как продемонстрировал, например, югославский кейс).
Теги:
США, санкции, Украина, Америка, война, Киев, Россия
