Мнения: Александр Чаусов: Эпатаж как средство и метод
Раньше к словам этих людей прислушивались, принимали к сведению, а сейчас эта власть слова уходит от них окончательно. А потому в «творческом загашнике» остаются только Сталин, 37-й и прочие забитые молодые геи. Пока тут выбирали Трампа и арестовывали Улюкаева, «казус Райкина» с его пассажем про то, что в стране репрессии и вообще новый 37-й, а также что творческую интеллигенцию давят, как-то совсем позабылся.
И это хорошо, поскольку можно поговорить спокойно об особенностях современного искусства. И не только российского.
Сразу же после отповеди актера в адрес Министерства культуры общественность нашла «денежный след». Подтвердилось это и тем, что Райкину в итоге денег от Министерства культуры дали.
Но, думается, дело не только в банальном финансировании. Дело в самом подходе к тому, как деятели искусства добиваются своих целей.
Сейчас один из главных приемов и методов в этом «современном и концептуальном» – эпатаж и провокация.
И в этом смысле сама речь Райкина – это некий элемент «современного искусства», его, прости, Господи, «произведение». Которое не сильно в данном контексте отличается от фаллоса на мосту в Питере, который нарисовали активисты арт-группы «Война», или от фотографий обнаженных девочек Стерджеса, которые то ли были, то ли их не было на фотовыставке в Москве.
Сюда же и ровно в той же мере относится и «художник» Павленский, который то двери поджигал, то себя к брусчатке прикручивал за причинные места.
Почему так происходит? Легче всего сказать, что без скандала на это искусство массы не обращают внимания, а как прикрутишь себя к асфальту за что-нибудь да заголосишь про Сталина и 37-й, так вот они, зрители, уже потянулись.
Отчасти это верно. Но, кажется, что подобного рода эпатаж стал в последнее время не только средством привлечения внимания, но и целью. То есть провокация и выпад становятся отдельным, специфическим видом искусства.
Понятно, что на вкус большинства все это глупость, а то и откровенная мерзость. И куда уместнее это большинство чувствует себя в очереди на выставку Серова. Но деятелям искусства тоже хочется заявить о себе, и не просто заявить, а вынести свое творчество на суд публики.
И пусть суд этот будет скорее обвинением. Главное, чтобы говорили.
С тем же Райкиным вот какая история. Он же несколько лет практически не фигурировал в массовом информационном поле. Только в своей среде.
Ну да, все знали, что есть такой Константин Райкин, есть его театр «Сатирикон». Там идут какие-то спектакли. Наверное.
И тут, после выступления, общество заинтересовалось и пошло выяснять, а что за спектакли. Оказалось, что про страдания молодого гея, которого давит общество.
Проблема? Актуальная? Ну, наверное, да. Как минимум в видении режиссера Константина Райкина. Ну, вот так своеобразно он видением этой проблемы и поделился. Через скандал.
Кстати, есть вероятность, отличная от нуля, что сама речь актера и режиссера, само это его выступление войдет в анналы какого-нибудь «собрания произведений современного искусства».
В общем, пока эпатаж и как прием, средство привлечения внимания к себе и остальному своему творчеству, и как новый метод в искусстве вполне работают. Безотносительно оценок аудитории. Хотя понятно, что это за оценки и в каких терминах они сформулированы.
Но современное искусство в своей постмодернистской парадигме видит задачу стимулировать эмоции, но не определенные, позитивные или негативные, а эмоции вообще. Чаще получается, что негативные. Но негатив – он сильнее, а, следовательно, и уровень общественного резонанса выше.
Стоит повториться, это работает только пока. И не только в России.
Те же Femen известны по всему миру, да и задолбали весь мир своими перформансами и инсталляциями. При этом не очень понятно, чем перформансы «Войны» или Femen, или тех же Pussy Riot методологически и концептуально отличаются от действий какой-нибудь «Божьей Воли» или казаков с нагайками.
Одни «косплеят» искусство, другие так же «косплеят» верующих или казаков. И действуют в логике не столько погрома, сколько погромного карнавала. В общем, тоже эпатируют публику и провоцируют на широкий резонанс. И, что самое главное, у них это все тоже работает.
Второй же момент заключается в том, что общество привыкает ко всему.
И, в общем-то, уже нет той бури обсуждения и осуждения, которая разразилась после плясок в храме Христа Спасителя. Тогда, стоит напомнить, даже закон отдельный приняли, об оскорблении чувств верующих.
А сейчас, ну да, вот он, Константин Райкин, вот такие у него спектакли, такой Сталин и 37-й год в голове. Но перформансы под названием «избрание Трампа» или «арест Улюкаева» куда интереснее и привлекают больше внимания.
И для деятелей искусства вариантов немного. Либо завязывать с этим эпатажем и искать более традиционные формы. Либо, напротив, наращивать обороты и накал страстей.
Но такое наращивание небесконечно. Оно имеет свои пределы, на которые деятели искусства рано или поздно наткнутся. И тогда очередной «Тангейзер» будет закрыт без всяких молитвенных стояний или протестных демонстраций, а под ленивые зевки пресытившейся аудитории.
И, кстати, это даже хорошо. Потому что эпатаж и бесконечное нарушение рамок как-то уже наскучили. Поскольку и рамки часто надуманные, и ситуации все больше превращаются в абсурдные, что со стороны государства, что со стороны «творцов», что со стороны «общественных активистов».
Да и вообще, уже давно хочется высокой и традиционной культуры, без этого постмодернистского карнавального марева. Которое за последние годы порядком поднадоело.
Что же до Райкина и остальных, то проблема для них еще и в том, что в последние годы, а особенно с началом украинских событий, в глазах обывателя из «учителей общества», из «соли земли» они превратились в лицедеев и шутов по найму.
Раньше к словам этих людей прислушивались, принимали к сведению, а то и как руководство к действию, а сейчас эта власть слова уходит от них окончательно. А потому в «творческом загашнике» остаются только Сталин, 37-й и прочие забитые молодые геи, а также пенисы на разводном мосту в Питере.
Теги: театр, современное искусство, общество