Реставратор музыкальных инструментов Николай Бартоломей: «С детства гитара завораживала: как увижу, дрожь берет»
Двадцать лет назад сыктывкарец, чья жизнь была неразрывно связана с музыкой, занялся восстановлением струнных инструментов. Мастер берется за работу любой сложности и в итоге каждую неделю дарит новую жизнь нескольким гитарам. Николай Бартоломей рассказал БНК, что его связывает с Рихардом Вагнером, почему в магазине не купить идеальный инструмент и какую гитару он бережет несколько десятилетий.
В каком-то смысле любовь к музыке у Николая Бартоломея предопределена с рождения: бабушка, по собственным заверениям, была потомком Рихарда Вагнера, носила его фамилию и хранила в течение трех веков скрипку великого немецкого композитора. Правда, музыкальный инструмент в роду сохранить не удалось:
— Сначала дед работал в Ухтпечлаге, в НКВД, а когда война началась, немцев всех, естественно… В Коми был Локчимлаг, ну и бабушка скрипку начальнику и отдала за буханку хлеба, — рассказал собеседник БНК.
Тяга к музыке появилась не только из-за родства с Вагнером. С юношества мастер работал с папиными инструментами, «пытался музицировать». Отец Николая играл на аккордеоне, а мама — на гитаре. Семья жила в Намске. С седьмого класса мальчик участвовал в местном певческом коллективе, затем поступил в сыктывкарское музучилище, правда, его бросил. После армии Николай Бартоломей пошел в милицию, где его сразу «заграбастали» в агитбригаду, с которой он колесил по республике с концертами.
— С детства гитара завораживала: если увижу, как на стене висит, дрожь берет. Причем хотелось не просто играть, а что-то с ней делать, — поделился мастер.
В начале нулевых уже подросшие сыновья стали интересоваться музыкой, но хорошие гитары были в дефиците. Тогда Николай Бартоломей и познакомился с другим сыктывкарским мастером Виктором Новиковым, который и поднатаскал его в ремонте и создании гитар.
— Тогда на Сыктывкар приходился один музыкальный магазин, где из струнных две балалайки висело. Колков просто не было в природе. Газету открываю, вижу объявление «Продажа колков», звоню, прихожу вечерком, разговорились. У Вити древесины не было, а у меня по случаю бук откуда-то появился. «Давай, Витя, я тебе дерево, а ты — железо». По итогу скооперировались: я у него, можно сказать, два года жил. С работы — к нему, от него — на работу. Хотел вообще бросить ее, купить станки. Но потом он переехал, мне стало неудобно до него добираться, по времени не сходились. Да и когда дети съехали в середине 2010-х, у меня появилось свое пространство, — вспомнил мастер.
Сейчас Николаю Бартоломею 65 лет. Он работает в охране: в эту сферу его привел бывший командир, с которым служил до пенсии. Но занимается этим делом мастер больше для общения с коллегами и своеобразного «отдыха» от основного вида деятельности — ремонта музыкальных инструментов.
По словам реставратора, ни один день не обходится без звонков клиентов. Среди них, например, солист республиканской академической филармонии Василий Хорошилов, народный артист Коми Михаил Бурдин, музыкант Михаил Устинов, Михаил Наумов, лыжник и автор-испонитель Андрей Нутрихин. Вспомнил он и бывшего бессменного руководителя ТПП Коми и рок-музыканта Саркиза Манасарянца (скончался в 2018 году). «Городок небольшой, а мастеров немного, по стечению обстоятельств ко мне приходят», — добавил Николай Бартоломей. Правда, к нему обращаются музыканты не только из Сыктывкара, но еще и из Ухты, Инты, Воркуты, Визинги. По итогу образовалась очередь на целых полгода.
— Мне родственники говорят, мол, даром делаешь. Если поднадавить, выхлоп будет, но у меня рука не поднимается. Дети же приходят… Бывало, им гитары и за бесплатно делал. Не могу денег брать еще с духовенства нашего, — поделился мастер. — Так что не жалуюсь, но и не хвалюсь.
Как упомянул Николай Бартоломей, каждый купленный в магазине инструмент вне зависимости от цены не бывает идеальным. Всегда нужно что-то доделывать: лады вылезают, когда гитара подсыхает, головки у них царапаются, гриф немного неровный, электроника фонит, провода неправильно спаяны. Доведением до нужного состояния и занимается в основном сыктывкарский реставратор. Но это не единственный вид работ — он также спасает инструменты после поломки.
— Когда мастер говорит, что он не может что-то сделать, то это уже не мастер. У меня нет такого понятия «нельзя сделать»: есть вопрос времени и цены. Сделать можно все. Гриф пополам сломался, где-то оторвался? Можно поменять, новый сделать. Дека сломалась? Новую поставим, — говорит сыктывкарец.
Для косметической обработки внутри комнаты в квартире он обустроил небольшую мастерскую, в то время как шумные работы проводит уже на даче. Каждую неделю он отдает по три-четыре восстановленных струнных инструмента. Причем это не только гитары, а еще балалайки, контрабасы, домры, мандалины, лиры, сигудэк, брунган. Для восстановления традиционных коми инструментов сыктывкарец ходил в Нацбиблиотеку Коми, где искал их чертежи.
— Бывает, инструмент за день сделаю. Не знаю, как все отремонтировать, ложусь спать, а ночью просыпаюсь, иду втихаря и начинаю работать. Потому что руки тянутся — если не сделаю, то уже не вспомню, — упомянул Николай Бартоломей.
Нередко клиенты просят нанести какие-то рисунки, например, пейзажи, женщин, «слова нехорошие». Старые музыканты приносят «затертые, прокуренные гитары», чтобы их немного облагородить, лакировать. Был и ветеран Афганистана, просивший заняться инструментом, исписанным дембельскими надписями: «Для него это история».
— Есть у меня питерская, «луначарская» гитара. Мне ее помогли купить родители после армии еще в конце 80-х. Гитара была в безобразном состоянии, у них беда: гриф на болту, посажен высоко, болтается. Гриф я убрал, сделал по-своему, регулируется, но не болтается. Перекрасил, сделал свой порожек. Вот этот инструмент дорог как история для меня, берегу ее, — поделился сыктывкарец.
Из-за высокой нагрузки «гитары-долгострои» ждут своего часа в мастерской годами. Это в основном инструменты, у которых альтернатива долгому ремонту лишь одна: выбросить в мусорку. Особо ценные экземпляры Николай выкупает или обменивает на имеющиеся у него вещи:
— Мне «луначарку» бас-гитарист принес, сказал: «Сделай то, переделай это». А я заинтересовался. У меня была гитара, хорошая такая, но подостыл к ней уже: «Хочешь, я тебе за твою гитару новую дам?». У него глаза круглые: «Как это? Серьезно?», — рассказал мастер. — Это же фабрика Луначарского в Ленинграде, инструмент ценный! Хочу из этой гитары человека сделать.
Есть у сыктывкарца и полностью изготовленные им гитары. На их создание в среднем может уйти неделя, но из-за загруженности процесс растягивается на несколько лет.
— Порой работаешь над инструментом, и возникает желание сделать такой же себе. Принесли мне в 2024-м японскую Yamaha, безголовую тревел-гитару. Лежала у меня год: старая, клубная, вся ржавая, «мхом поросшая», затертая, засаленная. Гриф — мама не горюй. Электроника не работает. Но внешне такая необычная, интересная! — вспомнил Николай. — В итоге все железо повыкидывали, новое поставили. Гитара запела. И мы с сыном — он мне помогал — так прикипели к ней: «Слушай, давай лекала снимай, будем такую же делать».
Хотя идеальных гитар в магазине нет, существуют общие правила, которые помогут выбрать наиболее качественный инструмент. Например, стоит обратить внимание на лады, которые не должны «плясать». Хорошая дека чуть выпуклая, благодаря чему при физической нагрузке не вдавливается, а струны — не «ложатся». При стуке ничего не должно дребезжать, иначе что-то оторвано. При этом мастер подчеркнул, что лучше всего при покупке гитары проконсультироваться с кем-то знающим.
Планов по расширению своего дела у Николая Бартоломея нет: для этого нужны силы, средства, работники, которые еще во время обучения и набирания опыта обращают внимание на финансовую выгоду: «Ты сначала научись работать, а потом люди к тебе потянутся».
— Мне нравится то, чем занимаюсь. Супруга благословила, знает, что я без этого уже не могу, — резюмировал Николай Бартоломей. — Бывает, всю жизнь мечтал об инструменте, а в итоге получил не то, что хотел. И на глазах чуть ли не слезы. «Не расстраивайся, сделаем все», — говорю человеку. А потом он приходит — и радостный такой! Это просто приятно.
Алексей Баталов