«Ты кто? Что тут делаешь?» Чемпион Европы из РФ уехал работать тренером в Индию и стал как «бразилец в Якутске»
Узнали, как дела у топового бадминтониста Ивана Созонова сейчас.
Одна из самых известных российских пар в бадминтоне — Иван Созонов и Владимир Иванов. Вместе спортсмены выиграли два чемпионата Европы, All England — один из топ-турниров в бадминтоне, были призерами Европейских игр и Универсиады, дошли до четвертьфинала Олимпиады-2016 и сделали много чего еще.
В 2023 году спортсмены выступили вместе в последний раз, выиграв чемпионат России, а затем ушли в тень. После этого Иванов выбрал для себя путь функционера и стал министром спорта Челябинской области, а Созонов стал тренером и уехал работать с молодежью в Индию.
Sport24 застал Ивана на работе — в тот день у него в самом разгаре был один из турниров со своими подопечными — и узнал, как он оказался в Индии и почему завершил карьеру так тихо.
— Как сейчас выглядит ваш день?
— Я уже два года работаю в Индии. Будни тренера плюс-минус такие же, как и во время моей спортивной карьеры. Две тренировки в день. Есть еще дополнительные занятия: просмотр матчей, общение со спортсменами. То есть все равно ты чуть больше времени проводишь в зале.
Во время соревнований график тяжелее. У тебя 10 игр в день, и ты не вылезаешь из зала. Это, конечно, тяжело и физически, и эмоционально. Особенно первые дни — это просто ад.
— В 2023 году вы в последний раз сыграли на чемпионате России, победили в паре и миксте, а потом больше не выходили на корт. Официально о завершении карьеры вы не объявляли, но удалось найти информацию, что вы закончили. Почему все случилось так тихо и незаметно?
— Я получил предложение из Индии — не сказать что неожиданно. Переговоры были, но потом как-то зашли в тупик. Спустя 3–4 месяца мне снова писали, потом опять не отвечали, а затем еще через 3 месяца они прислали контракт.
Понимаете, я уже не молод, на закате карьеры, международные турниры для нас закончились. Каких-то мыслей вернуться обратно на тот уровень, к которому я привык, не было, это практически невозможно. И надо было думать, что делать дальше в жизни. Когда я получил предложение из Индийской федерации, у меня вариантов не было — только соглашаться. Поэтому все так молниеносно произошло. В июне 2023 года я получил предложение, а в сентябре начал работать. Когда прилетел в Индию, я им сказал, что мне нужно сыграть чемпионат России. Позже я вернулся, сыграл и улетел обратно.
Конечно, хотелось бы красиво объявить о завершении карьеры, провести прощальный матч на каком-нибудь турнире со зрителями, но не получилось. Может быть, это надо было сделать на чемпионате России, но в тот момент я не думал об этом.
— Чем больше всего гордитесь в своей карьере?
— Тем, что научился учить людей играть в бадминтон. Я, будучи спортсменом, помогал молодым ребятам, тем, кто приходил к нам на тренировки в Москве. У меня был контакт с игроками. Я никогда не был тем, кто видит конкурентов в молодом поколении. Видимо, был самодостаточным и уверенным в себе. Для меня это было челленджем: если они будут лучше, я не буду слишком расслаблен, буду от себя требовать больше, чтобы не сместили с бадминтонного олимпа.
И вот уже 2 года я работаю в Индии с ребятами 17–18 лет. Рад, что те вещи, в которые я верил и в то же время в которых сомневался, когда вел дискуссии со спортсменами, тренерами, оказались верны. Горжусь, что у меня получается делать игроков лучше, и они мне доверяют.
— О чем-то жалеете?
— О том, что допускал много ошибок во время игры. Игрового понимания немножко не хватало, хотя где-то я не настоял на своем, когда нужно было — в общении с тренерами, с напарником.
У нас достаточно хорошая карьера вышла с Владимиром Ивановым. Мы выиграли главные турниры своей жизни, жаловаться не на что. Несмотря на это, я считаю, что до конца наш потенциал мы не реализовали по ряду причин. Одна из — разногласия внутри коллектива. Еще были нюансы, которые мы не замечали, будучи на вершине. В этот момент нужно было думать о том, как стать еще лучше, но нам казалось, что наше видение игры правильное и будет таковым до конца карьеры. Когда мы стали чуть старше, начали проигрывать. Запасного плана у нас не было. Если бы мы раньше об этом задумались, можно было в мировом рейтинге подняться на пару ступеней выше, выиграть еще несколько крупных турниров.
— Главная победа в бадминтоне?
— Банально, конечно, но All England Open. Очень запомнилось, когда мы начали обыгрывать топовых игроков, на которых я лично когда-то смотрел и не понимал, как можно их победить. Чемпионат Европы 2014 года в Казани, который мы выиграли на глазах домашней публики, семьи и друзей. Удалось обыграть датчан, которые тогда занимали первое место в мировом рейтинге. Это ценно.
2013 год я считаю самым успешным в карьере. Мы обыгрывали сильнейших, выступали стабильно на соревнованиях. Этот год стал важным трамплином, когда мы пошли на взлет и почувствовали уверенность.
— Что обиднее — не попасть в топ-3 на Олимпиаде или выиграть чемпионат Европы — 2021, даже не сыграв финал из-за технического поражения немцев, так как один из игроков сдал положительный тест на коронавирус?
— На том чемпионате Европы, честно говоря, была пара, равная нам. Там был средний турнир по уровню участников, если сравнивать с 2014 годом. Думаю, 60 на 40, что мы бы победили.
Поражение на Олимпийских играх 2016 года — самое обидное в нашей карьере. И это несмотря на то, что там была травма. Я много раз говорил, что мы проиграли не из-за травмы в четвертьфинале. Мы вели третью партию, все было очень близко. Я не скажу, что там какие-то мысли начали закрадываться, что сейчас попадем в полуфинал, но вот не сложилось.
В итоге в полуфинале, пройди мы, все могло сложиться красиво для нас. Там бронза досталась англичанам, которым мы никогда не проигрывали. Да и малазийцы тоже сенсацию сотворили. Не знаю, как они против нас бы играли.
— Ваша пара с Владимиром Ивановым считается легендарной в российском бадминтоне. Вы провели много лет вместе, было много побед. Что можете рассказать о своем партнере?
— Я благодарен судьбе, что нас поставили вместе с Владимиром. Думаю, немногие могли бы играть с ним. Сейчас, анализируя, я понимаю, что это лучший напарник, который у меня мог быть. У него одна из лучших атак и смэш в мире.
Он мне помог, может быть, не осознавая этого, выйти на тот уровень, который был. Та шоковая терапия, которую он мне устраивал в каждом матче, на каждой тренировке — что-то с чем-то. Для него было нонсенсом кому-то проиграть. Иной раз он себя не контролировал в своих мыслях и словах. Вот такое рвение и желание не проигрывать у него было. Если я мог где-то дать слабину, быть в зоне комфорта, он меня все время из нее выводил. И это хорошо. Долго с мягким человеком рядом я бы не протянул. Я пытался не только себе, но и ему доказать, что играю лучше. Это постоянно меня стимулировало.
У нас было много взлетов и падений, но это все равно лучшее время в нашей жизни. Если бы кто-то услышал, что мы друг другу говорим во время игры, никто бы не поверил, что мы можем выигрывать матчи. Нам, наоборот, помогало, когда мы пошлем друг друга на три слова. Только тогда мы могли заиграть. Так не должно работать, но нам помогало именно это. У Вовы настолько мощная энергетика, что иногда матчи выигрывались за счет этого напора. И мне тоже это передавалось.
— Вы довольны тем, как сложилась карьера?
— Я более чем доволен.
***
— Российский бадминтон — как в нем дела?
— Из позитивного — стало больше спонсоров. При этом я не увидел каких-то спонсорских вливаний, когда следил за недавним чемпионатом России. Знаю, что игрокам стали помогать. Федерация тоже получает деньги, но есть вопрос, куда они уходят.
По телевидению показывают матчи — тоже плюс. Просто меня не очень устраивает качество показа. Стали транслировать не только чемпионат России, но и Суперсерии. Там больше азиатских турниров, поэтому время ранее, но все равно радует.
Стало больше заграничных сборов для сборной. Это, конечно, то, о чем мы мечтали в свое время. Сборная была в Малайзии, в Китае, в Индонезии. Это классно. Связи налаживаются. Вопрос, что мешало сделать это раньше.
Главный минус в том, что уровень упал. Это сто процентов. Отсутствие нас на международных стартах — одна из причин. Тренироваться в лучших местах — мало. Нужно соревноваться. И нельзя отказываться от опытных спортсменов в сборной. Молодежь должен кто-то стимулировать. Необходимо пытаться оставить таких людей как можно дольше в спорте, разговаривать с ними. Я, конечно, понимаю, что там много всяких нюансов, но, если мы говорим про будущее, молодым ребятам необходимо учиться у более опытных.
Россия не бадминтонная страна. Нужно быть честными в этом. И все люди, которые добивались каких-то успехов, делали это за счет удачи, стечения обстоятельств. Это и нашей пары касается. Просто, помимо этого, нам помог спарринг со взрослыми. Мы росли в мясорубке, где нам еще не было 20 лет, а мы никого из взрослых обыграть не могли. Сейчас уже в 19–20 лет люди становятся чуть ли не лучшими в стране.
Я думаю, федерации нужно выходить на другой уровень. Тем более сейчас появились деньги, спонсорство. Нужно проводить турниры, поднимать призовой фонд, вкладывать деньги в спорт, давать какой-то стимул ребятам продолжать играть. Чем не повод создать бадминтонную медийную лигу, взяв за пример футбол. Сейчас это особенно необходимо, потому что массово нейтральные статусы никто не получает. Пока на международных турнирах выступают только Родион Алимов и Максим Оглобин.
— Кто у нас сейчас в топе?
— Сейчас Георгий Карпов выиграл чемпионат России. Правда, ему 24 года. Это уже приличный возраст, когда люди чемпионаты мира выигрывают и крепко сидят в топ-20. Это практически близко к пику одиночника. То же самое касается и Артура Печенкина. Ему 23 года.
Они сейчас дошли до определенного уровня и начнут, думаю, через пару лет стагнировать. У них нет соревновательного опыта, когда ты приезжаешь на турнир, проигрываешь и понимаешь, что нужно тут и там добавить, что-то изменить и так далее. Внутри страны все друг друга знают, практически каждый турнир встречаются. И это абсолютно одинаковые матчи каждый раз. Взгляд замыливается, тяжело найти моменты, которые нужно исправить.
Да, европейские одиночники чуть позже начинают матереть. Европейцы отличаются от азиатов. Им нужно время, чтобы найти баланс между тактической и физической подготовкой.
Из девушек мне понравилась 15-летняя Марина Тарасова. И вот это, наверное, наше будущее. Эту девочку нужно беречь. С ней нужно прямо сейчас начинать заниматься, может быть, даже работать с ее личным тренером. Она наверняка тренируется в сборной и плюс у себя в Коломне. Не хочу никого обидеть, но там никогда не было великих спортсменов, а тут такая звездочка появляется. То есть это тоже элемент удачи. И вот с ее тренером нужно уже начинать сборной команде взаимодействовать, объяснять, рассказывать, как нужно правильно готовить этого человека. Тем более 15 лет — самый рост. Очень легко получить травму, так как организм растет, идут гормональные изменения. Нужно быть очень внимательным, чтобы, не дай бог, никаких тяжелых травм не получить в таком юном возрасте.
Еще из молодых могу выделить Максима Оглобина и Родиона Алимова. У Алины Давлетовой остается небольшой шанс заиграть на международной арене, если она задумывается о том, чтобы получить нейтральный статус. Женя Косецкая, но, думаю, она на закате карьеры и подумывает о том, что надо заканчивать. Она 11 раз подряд выиграла чемпионат России в одиночке. Мотивировать после 30 себя, конечно, тяжело.
— Относительно всего мира есть ли какие-то преимущества у русской бадминтонной школы?
— Нет. Это не плохо и не хорошо, а просто данность, то, с чем нужно работать.
Когда у нас появляются талантливые игроки, к ним нужен более индивидуальный подход. Вокруг лидеров должно быть хорошее окружение, чтобы спарринговаться.
Нужно мотивировать людей оставаться в спорте. Нам этого очень не хватает, потому что многие уходят в коммерцию. Молодые игроки выбирают легкий путь — тренировать любителей. Это проще, чем шесть часов в день прыгать, скакать, слушать крики от тренера: «Давай быстрее, давай сильнее». Потом еще могут сказать, что ты бездарь и шансов у тебя нет. И нельзя их за это винить. Когда ты постоянно живешь с этим негативом, логично, что тренерская работа в каком-то клубе дает чувство расслабления, хорошую зарплату и качественную жизнь.
Любительский спорт растет, а профессиональный — нет. Людей сложно замотивировать оставаться в бадминтоне. Это проблема, с которой нам придется работать следующие лет 15–20. Надо учиться, надо перенимать опыт, тренерам стараться развиваться. Я не скажу, что какой-то гуру и все остальное, боже упаси кого-то учить, но, мне кажется, нужно идти в ногу со временем.
Плюс-минус во многих крупных странах, где были великие игроки, стандартная работа. Мы такую же делали. Хотя мне казалось, что у них все иначе. Просто мы не имели такого таланта. Поэтому, выполняя такую же работу, мы не можем конкурировать с ними. И вот почему нужно придумывать что-то новое. Мы в России должны быть умнее, разнообразнее, чтобы побеждать.
***
— Вы получили предложение поработать тренером в Индии еще до завершения карьеры, но сразу согласились. Почему?
— Ключевую роль сыграл материальный вопрос. Я тут даже не буду юлить. В моем возрасте это уже одна из необходимых вещей. И, конечно, окружение. Я плюс-минус остался в той же тусовке, в которой был, когда соревновался. На международных стартах я вижу тех спортсменов, со многими из которых играл, а теперь они стали тренерами. Так интересно встречаться после того, когда мы были соперниками.
Я, если честно, всегда думал поработать где-то за границей. В бадминтоне очень распространено, когда, например, индонезийцы тренируют малазийцев, а корейцы — японцев и так далее. И мне было интересно узнать, как тренируются в топовых командах, за счет чего люди выходят в лидеры, прогрессируют, почему те или иные страны считаются эталонными в бадминтоне. Поэтому предложение из Индии было принято быстро. Там одни из лучших условий для тренировок в мире.
Меня брали без наличия резюме, раньше я не тренировал. И тут было 50 на 50. Они нанимали меня и не знали, интегрируюсь ли я в культуру страны, готов ли работать, как буду общаться с людьми и так далее. Я уже два года работаю в Индии. И, наверное, раз меня оставили, значит, что-то получается. Я учусь чему-то новому каждый день. И мне это очень нравится.
— Какой вы тренер?
— Думаю, ни один экзамен в институте не сдам, если мы говорим про тонкости тренерской специализации, например, физиологию.
Я работаю с игроками, которые умеют играть в бадминтон. Это не дети, не те, кто только взяли ракетку в руки. Сейчас я работаю с одним из лучших поколений индийских спортсменов. Это талантливые ребята, которые знают, что такое бадминтон. Я учу их избегать ошибок и трудностей, стрессовых ситуаций, с которыми сталкивался в своей карьере сам. То есть делюсь опытом. Конечно, все люди разные, но, может быть, кому-то это поможет. Также работаем над техническими и тактическими моментами.
Я очень активно вовлечен в свою работу, но не считаю себя идеальным тренером. Во-первых, я обнаружил, что очень мягкий. Мне нужно время, чтобы дойти до точки кипения. Были моменты, когда я пару раз взорвался, потому что уже невозможно было терпеть, но это копилось около полугода. При этом я понимаю, что мало кто может одну ошибку спортсменам исправлять тысячу раз, как я.
Чаще всего в том, что касается дисциплины, мне помогает ассистент. Я ему сказал, что он может выгонять кого хочет, делать что угодно, если ему что-то не нравится. У нас сложился хороший тандем за два года. Я где-то помягче, а он — построже. Все равно я из другой страны и не знаю, можно ли мне так или иначе вести себя с людьми другого менталитета и культуры. Индия — интересная страна в этом плане. Нужно иногда выбирать и слова, и выражения, быть более деликатным. Хотя индусы и язык строгости понимают хорошо.
— Недавно вы с командой взяли бронзу юниорского чемпионата мира. Это крутое достижение для бадминтона в Индии?
— Приятно, что 70% команды — именно те ребята, с которыми я два года работал. Бронза юниорского чемпионата мира стала первой за 20–25 лет для Индии в командных чемпионатах мира. Для меня же это первая большая галочка в резюме. Этим буду хвастаться перед следующим работодателем.
У ребят еще был шанс на медаль в паре, но, к сожалению, психология их немножко подвела. Они как-то в себя не поверили. Не знаю даже, с чем это связано. Так и не понял. То есть они играли отлично, но уступили так же, как и мы на Олимпийских играх.
— В чем бадминтон в Индии отличается от нашего?
— Массовость в Индии совсем не такая, как в России.
Количество игроков, которые здесь играют, количество залов, количество спортсменов, которые выступают на турнирах — это очень и очень большие цифры. И, сто процентов, тебе попадутся талантливые ребята. «Топоров» здесь нет. Все, кто наверху, это одаренные ребята, прошедшие селекцию, которая является самой настоящей мясорубкой. Вот пример: на детский турнир приезжает 3 тысячи игроков. И таких в год 10.
Я езжу по соревнованиям и отбираю молодых ребят в наш центр. Сначала не понимал, как вообще это реально сделать, потому что в первых турах, где на 20 кортах идут игры, смотреть на кого-то бесполезно. Увидеть перспективных игроков можно только на более поздних стадиях. Бывает, что очень талантливые ребята проигрывают первые туры, но рано или поздно и их можно разглядеть на других соревнованиях.
В Индии любят играть в бадминтон не так, как у нас. Они могут после тренировки остаться и еще постучать воланчиком. У них очень азартная нация. Людям нравится и хочется побеждать. Если уж играют не на интерес, а на что-то, готовы умереть. В России с этим гораздо спокойнее. Нет жестких баталий друг с другом.
Еще, например, есть разница в финансировании. В бадминтон заходят компании типа наших «Газпрома» и «Роснефти». Очень много денег вкладывается. Поддерживают не только сборную, но и юниоров. Перспективные игроки получают гранты, чтобы они могли ездить по международным турнирам, покупать себе инвентарь и так далее.
— В Индии вы уже два года. Какой была адаптация в новой стране?
— Я знал, куда еду. У меня не было никаких депрессий, какой-то тоски по дому и так далее. Адаптация прошла быстро. Я многого не заметил, потому что время летит быстрее, когда ты работаешь.
Индия — не для любителей. Индия — для профессионалов. То есть если ты никогда не путешествовал, то Индия — последнее место, куда надо ехать.
Страна, конечно, изменилась. Все, что показывают в тревел-шоу, осталось, но граничит с безмерным богатством. Индия — страна контрастов. Тут — люди спят на улице, а тут — стоят миллиардные апартаменты. Финансово страна стала богаче. Сейчас крупные города очень преобразились, во многих находятся офисы самых значимых мировых компаний. Рядом с ними разрастаются современные районы с жилыми комплексами, инфраструктурой и так далее. То есть вокруг может быть ужас, а внутри таких маленьких мирков народ живет очень хорошо.
Еда там вкусная, но специфическая — надо привыкнуть. Я был готов, потому что на соревнования в Индию приезжал довольно часто. Хотя первый раз там вообще ничего не смог есть.
Менталитет индусов, отношение к каким-то вещам — этим они чем-то похожи на нас. Индусы открыты, готовы помочь, в чем-то у них присутствует разгильдяйство, в хорошем смысле этого слова, достаточно простые. Когда общаюсь с некоторыми ребятами, бывает, что так со своими друзьями не могу. Я не гуру английского языка, но с ними так легко, что 4–5 часов без остановки можем разговаривать.
Религия для них очень важна. Мы чаще ходим в церковь, когда что-то случилось, а в Индии это с детства и до смерти.
В Индии очень популярна музыкальная индустрия. Есть много бэндов, которые делают довольно хорошие каверы. Недавно умер один из музыкантов, и я увидел очень необычное для себя зрелище. В Гувахати, где я работаю, был объявлен 5-дневный траур. Город был пустой. Ничего не работало. У нас такого в России я представить не могу. Да, грустно, когда кто-то из артистов уходит, но чтобы так скорбели…
— Расскажите о Гувахати. Что это за город?
— Там нет никаких активностей, почти отсутствуют достопримечательности. Зато в городе красивые виды. Особенно когда летишь на самолете. Гувахати находится на границе с Бангладешем, Мьянмой и другими северными штатами Индии. Оттуда практически 500 километров до Гималаев. Полет из Дели в Гувахати проходит вдоль этого полотна. Можно увидеть Эверест, потому что он очень близко к Гималаям.
В Индии 28 штатов, и все абсолютно разные. Гувахати не исключение. Там построили один из лучших бадминтонных залов в мире на 5 тысяч зрителей. Хоть всю ночь занимайся. Для тренировок, может быть, даже самый лучший зал, потому что я не думаю, что кто-то тренируется в мире в таких местах. Для работы это идеально. Я думал, что приеду и буду в каком-то стареньком зале, которые видел, когда играл, а тут такое. Был шок.
Сейчас вокруг возводится новая инфраструктура. На одной территории с нами будет стадион для крикета, сделали бассейн. В общем, будет важное место для спортсменов.
Я считаю, что Гувахати — идеальное место для тренировок. У спортсменов не так много соблазнов. Конечно, спрашивают, можно куда-то пойти поужинать, пообедать там и так далее. Но больше особо развлечений в городе нет. В каких-то более крупных местах контролировать спортсменов было бы сложнее.
У меня в Гувахати есть несколько знакомых русских людей. Мы с ними как-то скооперировались и заобщались. Один мужчина там уже 25 лет. Он еще помнит, когда город был деревней.
— Какое самое красивое место в стране удалось увидеть?
— Я не очень впечатлительный человек. С другом на эту тему часто дискутируем. Как-то слетал в Австралию. Он спросил: «Как? Рассказывай». И я ему: «Да ничего особенного». Друг удивился такому моему ответу. И вот так у меня во всем.
Честно говоря, не советую ехать в Индию, но если хочется выйти из зоны комфорта, почувствовать дикость и хаос, в хорошем смысле, тогда вперед. Тем, кто привык к порядку и организованности, а также не любит большое количество запахов, будет сложно.
Могут еще на светлокожих реагировать очень ярко. Туристами Индию не удивишь, но в некоторых местах могут смотреть косо. В Гувахати я ловил на себе удивленные взгляды. Я познакомился с владельцем магазина, и он меня спросил, когда увидел: «Ты кто? Что тут делаешь в пригороде?» Это, если бы в Якутск приехали туристы из Бразилии, Мексики, например.
***
— Вы — часть комьюнити BadmintonOpen. Как оно родилось?
— Основатель этой истории — мой друг Николай Матазов. Мы с ним играли до 18 лет. Он был в сборной России. Являлся одним из лидеров молодежки в 2005–2006-м.
Изначально не было никакого комьюнити. В 2013 году Николай сделал сайт, где можно было бы смотреть в общем доступе матчи. Раньше, чтобы посмотреть бадминтон, поверьте, надо было записывать матчи на кассету, перелопатить весь интернет. Тут же появился сайт — и все у тебя в одном месте.
После его завершения карьеры мы долго не общались, а тут он написал мне с просьбой прокомментировать что-то о наших выступлениях. Мы тогда только начинали с Вовой, и люди увидели нас в большинстве своем благодаря сайту Николая.
Сейчас проект вырос. Он является одним из самых крупных каналов в мире о нашем виде спорта. Проводятся сборы, тренировки, делается разный контент о бадминтоне. Ему прям нравится. Я там хоть и вписан сооснователем, больше могу назвать себя амбассадором.
— Вы там не только сооснователь, но и глава аналитического отдела. В чем заключается ваша работа?
— Это мы так смеемся с ребятами. В одно время меня просили делать какие-то прогнозы на матчи, иногда собираемся с ребятами и делаем что-то вроде радиоэфиров, где обсуждаем или комментируем что-то.
Несмотря на это, у меня, действительно, есть аналитический склад ума. Я еще во время своей карьеры много времени уделял тактике, статистическим данным, подмечал какие-то нюансы, которые не все видят. Я без пафоса это говорю. У меня всегда была склонность к тому, чтобы по-научному подходить к бадминтону.
— Я по личному опыту могу сказать, что любителем нужно как можно больше клубов, так как это довольно востребовано, но глобально уровень известности у бадминтона не такой, как у того же падел-тенниса. Как сделать так, чтобы бадминтон был таким же массовым и медийным?
— Мы вот думаем, пытаемся понять, что дальше в BadmintonOpen. Но нужно думать не только бадминтонным комьюнити, но и нашей федерации.
Я понимаю, почему падел стал таким популярным. За 3–4 занятия уже можно начать играть, получать удовольствие. Если говорим о бадминтоне, теннисе, вход в эти виды спорта гораздо сложнее. Тем, кто никогда не играл, не держал ракетку в руках, толком ни одного удара сделать не получится.
С падела, конечно, нужно взять пример. Если этот вид спорта смог, почему бадминтон не может? Это вопрос к функционерам, к спонсорам. Все упирается в деньги. Надо вкладывать, прежде чем что-то получить. Возможно, нужно встретиться с федерацией падела, чтобы получить обмен опытом, узнать, за счет чего такой прирост. Для того, чтобы это случилось, нужна заинтересованность, в первую очередь, главных лиц в бадминтоне.
Верим, что однажды бадминтон догонит падел и другие виды спорта по популярности.