Гамсутль — заброшенный аул в Дагестане

Пока мы доехали, пока нашли дорогу... Мы поняли, что можем не успеть на закат. Пришлось срезать этот километр по тропинке и бежать напрямую в гору. Но оно того стоило!

Оставляем наш Шевроле в конце дороги. Когда-то на машине можно было подняться выше, почти к селу, но сейчас дорога разрушена.

Рядом паркуем Ниву. За вещи оставленные в машинах вообще не переживаем. Красть тут некому. Да и по законам гор тут не крадут. Вот в городе, да, надо быть осторожным. Пока уточняем маршрут, наш «механик» успевает разобрать что-то в Ниве и заняться профилактикой. Мы не вмешаемся — ему виднее.

Взяв самое нужные вещи и гостинцы для единственного жителя — начинаем подъем. На другом склоне виднеется кочевье Хурутл. Вроде бы пару домов еще там живых.

Мы поднимаемся по тропинке, но тут понимаем, что на закат не успеваем. Берем низкий старт и бегом по склону.

Короткая остановка на пару вздохов и снова бегом. Высота, между прочим, уже почти 1400 метров.

Я, конечно, ошибся и выбрал самый крутой склон. Мои коллеги пыхтят где-то рядом. Доносятся легкие матерки, перемежавшиеся вздохами по поводу красоты и вопли, что держи штатив и камеру. Все как обычно на съемках.

Так получилось, что в этот древний аул я вбежал один. Вбежал и замер. Время там остановилось. Ничего другого в мире не существовало. Только тишина (моих друзей уже не слышно), пустые стены и мертвые окна.

Много лет назад здесь находилось большое аварское поселение, высеченное из скал, самодостаточное и неуязвимое для завоевателей. Вокруг обрывы и только единственная узкая тропинка наверх.

В ауле были детский сад, школа, поликлиника и даже роддом. Было больше тысячи жителей.

Но со временем аул стал приходить в упадок и все потянулись за лучшей долей в города. Особенно молодежь. А старики дожили свой век у себя и тихо померли.

Сейчас остались лишь голые стены, немного домашней утвари и полное безмолвие. Если бы мы не знали, что тут есть еще один житель, то нам это даже в голову не пришло.

Тут жили целые поколения, занимаясь скотоводством и земледелием. Но сейчас здесь пустота.

Как таковой планировки нет — улочки расположены стихийно на склонах. Часто крыша домика была улицей. Сейчас крыш нет — только голубое пронзительное небо.

Многое разрушено... Пройдет еще какое-то время и следы аула будут стерты совсем.

В 2000 году здесь жило 245 человек. В 2010 — 10. В 2014 — 1.

В любой дом можно зайти... Все гостеприимно открыто.

Дома построены среди скал.

Грустно, конечно... После заката я гулял там, были очень странные мысли. Да и место... Не, не жуткое, а очень своеобразное.

Тогда в аул было протянуто электричество.

За дверьми давно уже ничего нет.

Остатки былого.

Кто знает, что это?

А вот и единственный жилой дом.

К нему ведет вот эта тропинка.

Абдулжалил Абдулжалилов. Когда-то он тоже уехал в город, потом вернулся. 9 лет назад умер второй житель (с которым они почти не общались) и он остался один.

Журналы, газеты, утварь. Все скопилось дома и смотрится как-то органично.

Редких путников Абдулжалил напоит чаем с медом, встретит, расскажет об ауле, о жизни. О том, что было и как он живет. Он рад гостям, с ними можно поговорить, узнать новости. Вниз он спускается раз в месяц — купить продукты, взять пенсию, поговорить с другими стариками. Зайти в библиотеку.

Дом, построенный в конце 18 века, можно по праву назвать родовым гнездом. Здесь жили предки Абдулжалила. В этом доме родился он сам.

Мы были у него в гостях в мае 2014 года. В 2015 году Абдулжалила не стало... Село окончательно опустело.

Уже в темноте, под весьма сильным впечатлением, спускаемся вниз... Это вообще другой мир, другие ценности, традиции, культура.