Оговоры становятся основой для обвинительных приговоров: проблемы правоприменения в делах о сексуальных преступлениях
Печально, но нередко у нас нужные и безусловно необходимые действия по пресечению резонансных преступлений превращаются в некую «кампанейщину». Так было с уже прозванной «народной»228-й статьёй УК РФ, призванной очищать общество от тех, кто распространяет запрещенные вещества наркотического действия. Так, как видится, происходит сегодня и о ставшей практически массовой (ибо осужденных по этой статье реально очень много) статьёй 132 Уголовного Кодекса.
Правильные и нужные инициативы превращаются в «кампанейщину»
Проблема «кампанейщины» в том, что те, кто расследует подобные дела, увы, не всегда пытаются «залезть вглубь случившегося» и, чего греха таить, в погоне за показателями, нередко проводят расследование поверхностно. Дабы очередное дело «улетело в суд». Дескать там разберутся. И если невиновен — выпустят из-под стражи. Только вот учитывая то, каков процент оправдательных приговоров выдают наши суды... Надежды на то, что невиновность фигуранта увидят, практически нет. А между тем, проблема действительно серьёзная. Да, Президент, ещё в начале 2022 года, на расширенном заседании коллегии МВД, потребовал добиться кардинального повышения раскрываемости преступлений. Но ведь он не давал указания запускать «кампанейщину» и забыть про Презумпцию невиновности! Но почему так происходит?
Мы глубоко убеждены — бороться с преступлениями сексуальной направленности необходимо, и это бесспорно. Только вот подходить к расследованию таких дел нужно со всей тщательностью и осторожностью, учитывая все нюансы. Чего, увы, нередко не случается. Особенно это касается тех дел, которые проходят по статьям о половой неприкосновенности несовершеннолетних. А между тем, в данной области уголовного производства нередки случаи оговоров. Об этом говорил еще 10 декабря 2020 года Президенту, на его встрече с членами СПЧ, заслуженный адвокат РФ Генри Маркович Резник. Он подтвердил, что в делах о половой неприкосновенности «сидит повышенный процент фабрикаций и оговоров». Из мести, корысти или ещё чего, но таковые далеко не исключены. Но следователи и судьи почему-то в отношении фигурантов подобных уголовных дел непостижимым образом забывают о Презумпции невиновности, согласно постулатам которой любое сомнение и несоответствие должно трактоваться в пользу подозреваемого и обвиняемого.
Получается, что машина уголовного производства, если она запущена, «заднего хода» не имеет и обязательно должна «довезти фигуранта до обвинительного приговора»? А ведь сроки не малые по таким статьям — чуть ли не в разы больше, чем за убийство. И если дело расследуется «для „галочки“» или очередной звёздочки на погоны, поощрения по службе и т.п., то человеку, попавшему под следствие, попросту походя ломают жизнь и дальнейшую судьбу.
Но не только для незаслуженно осужденного жизнь идет под откос. Его родные, близкие, а особенно дети, на чьи плечи ложится клеймо «семья преступника», обречены годами нести этот тяжкий груз. Получается какая-то дикость: вроде бы печемся о защите детей, а других, выходит(значит), можно и покалечить? Стоит только всплыть факту, что брат или отец запятнан «грязной статьей», — и все, крест на карьере. А сколько подростков, чьи отцы незаслуженно оказались за решеткой, пережили страшный булинг сверстников! Рано повзрослев, они видят этот мрак и остро чувствуют всю несправедливость...
Этого, как думается, быть не должно. Но, как говорят, «никогда такого не было и вот — опять». И да, статьи эти получили в народе статус «коммерческих», ибо, нередко, основная цель «лжепотерпевших» — денежная компенсация.
В наше время, попасть за решетку — проще простого. И, пожалуй, самые скользкие статьи — 131-135 УК РФ — по ним оправдаться невозможно. Только вдумайтесь, до чего доходит абсурд! Уже многим видится, что следователь, ради премии и звездочки на погонах, готов любое дуновение ветра представить как ураган особо тяжкого преступления. Ну, приспичило человеку на улице — с кем не бывает? А если это, не дай бог, дитя узрело — всё, приехали, насильственные действия сексуального характера! Хотя, казалось бы, обычное хулиганство, и дело с концом. Но...
Но увы, примеров «кривого применения» 132-й по стране немало. Как говорят фигуранты подобных дел и их родные, следователям не выгодно искать истину и доказательства — стандарт доказывания очень низок, они приняли очень удобную обвинительную позицию. Прокуратура не глядя, подписывает грубо подтасованные материалы, а судьи «штампуют» обвинительные приговоры, копируя обвинительное заключение — и так до бесконечности по всем вышестоящим инстанциям. Зачастую, следователи и судьи принимают во внимание только слова признанных «потерпевшими» и игнорируют показания и доказательства невиновности, предоставленные стороной защиты. Это свидетельствует о заранее выбранном обвинительном уклоне. «Палочная система», в которой основное — это количество раскрытых преступлений и показательные отчёты «о проделанной работе». А при такой системе Презумпции невиновности просто нет места…
Так 65-летнему пенсионеру из Владимирской области грозит до 15 лет тюрьмы за то, что он справил нужду у себя во дворе. Пенсионер вышел во двор, чтобы справить малую нужду. Две девочки 9 и 10 лет, увидев это, рассказали родителям, что мужчина якобы трогал себя и показывал им гениталии. Сам обвиняемый отрицает умысел: из-за проблем со зрением он не заметил детей, а из-за возраста и проблем с простатой просто проверял, закончил ли мочиться. Как думаете, чьи слова следователь принял как неоспоримые? Дело квалифицировали по тяжелой статье «развратные действия», и мужчине грозит до 15 лет лишения свободы. Но это же ведь не Дибров, показавший свою «сосиску» на всю страну и оставшийся безнаказанным...
Или вот такое: 34-летняя ведущая Баирма Батоцыренова из Якутска поссорилась с мужем Максимом С.. Ее дочь вернулась домой под утро и, чтобы смягчить гнев матери от того, что она не ночевала дома, ляпнула матери, не вдаваясь в детали, что очим когда-то трогал ее.
Женщина, находясь под влиянием эмоций, решила, не разобравшись в ситуации, позвонить в центр поддержки и заставить дочь дать показания против отца. Дело возбудили. Когда же женщина поняла, что обвинила мужа не имея никаких на то оснований, то попыталась «остановить машину следствия». Увы, заявления её и дочери о том, что мужчина был оговорен, проигнорировали... Статистика попортится, если «делу дать заднюю»?
Сегодня женщина говорит о том, что «оговорила своего мужа на огромный срок в тюрьме по самой грязной статье и что она осознала ужас содеянного (отчим воспитывал ее дочь с 2 лет и стал ей настоящим отцом ), но её не хотят слышать! «Мы уже пытались исправить ситуацию: и я, и дочь неоднократно говорили следствию, что давали ложные показания», — это, видимо, для следствия не аргумент...
Или из недавнего. Дети обвинили молодую учительницу из Питера в сексуальных домогательствах. Якобы молодая и красивая учительница заставляла малолетних мальчишек вступать с ней в интимные отношения. А, как уже говорят, детки её попросту оговорили из мести. 12-летний мальчик пришёл в полицию самостоятельно, без взрослых. А через пару дней в органы пришёл его друг — так поступило второе заявление. После этого Афину сразу задержали и вменили самую тяжёлую часть насильственных действий сексуального характера. Учительницу сразу же поместили в СИЗО. А ведь следствие только началось. Случай получил широкую огласку в обществе и попал под внимание председателя Следственного комитета России. Александр Бастрыкин распорядился на время следствия выпустить молодую женщину под подписку о невыезде. Но многим так везёт? Да и исход следствия пока не ясен. Насколько тщательно следователь вникнет в это дело? И по итогу не отправится очередной, как видится, не виновный фигурант на длительный срок в «места не столь отдалённые»?
А как вам такое: мужчина шлёпнул на улице девушку по «пятой точке» и получил 8 лет строгача: девушка оказалась 15-летней школьницей. Примерный семьянин — дети, супруга. Ранее не судим, характеризуется положительно. Всё подали так, будто он набросился и изнасиловал её, а на самом деле, по его показаниям, которые он подтвердил на очной ставке, он просто проходил мимо в хорошем настроении и шлёпнул её «в области спины». Возраст её он не знал и не мог знать. Как видится, «мелкое хулиганство» непостижимым образом «переродилось» в статью о сексуальном насилии в отношении несовершеннолетней...
И подобного абсурда найти можно много.
Оговоры становятся основой приговоров
В июне 2025-го в нашей газете был напечатан материал по поводу произошедшего с сыном Надежды из Астрахани. Следствие, основываясь лишь на словах признанной потерпевшей девочки, утверждает, что в возрасте 11 лет в отношении нее были совершены насильственные действия. В ходе беседы с педагогом-психологом Центра «Улитка» в 2022 году она рассказала, что в 2018 году её изнасиловал мужчина, проживающий в соседнем подъезде. Своему опекуну она об этом не сообщала и в полицию не обращалась. Всё основывается лишь на содержании беседы девочки с педагогом-психологом. Ни доказательств, ни свидетельств, ничего. Только слова. Даже описание внешности, с её слов изнасиловавшего её практически на открытом месте, и то не совпадает с внешностью сына Надежды. Однако это не помешало отправить его на зону на длительный срок.
Вот ещё несколько характерных для последнего времени случаев «успешного применения» грозной 132-й статьи. В результате которого, как видится, люди, чья вина практически не доказана, усилиями следователей и судей отправились на долгие годы в места лишения свободы.
Снова Астрахань. Некто Квасоваров (фамилия по понятным причинам изменена) приговором Ленинского районного суда г. Астрахани от 04.02.2019 г. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 131 УК РФ, п. «а» u. 3 ст. 132 УК РФ, с назначением ему наказания в виде лишения свободы на срок 15 лет, с лишением права заниматься деятельностью, связанной с работой с детьми на срок 15 лет. Он признан виновным в том, что якобы достоверно зная о несовершеннолетнем возрасте Бедняковой М. (фамилия изменена), и якобы совершил в отношении последней изнасилование, а также иные действия сексуального характера с применением насилия.
Примечательно, что ни следствием, ни судом дата и время вменяемого преступления установлена не была. И это не удивительно, так как сама «потерпевшая» не смогла указать эту дату, что повлекло за собой невозможность обвиняемому предоставить алиби на это время, а значит он был лишен возможности полноценно защищаться.
В данном деле суд фактически не анализировал показания свидетелей, добытых в ходе судебного разбирательства, а лишь ограничился их перенесением из обвинительного заключения в приговор, а между тем, на суде выяснилось, что несовершеннолетние свидетели таких показаний, что записаны в протоколе они не давали и что следователь опрашивал их без законных представителей, а за подписью родителей приезжал к ним домой вечером.
Между тем, в ходе судебного разбирательства всем свидетелям задавались вопросы, как стороной защиты, так и обвинением, однако, их ответы и показания в полном объеме, полученные в суде, не нашли своего отражения в приговоре и фактически не оценивались судом и ... не были зафиксированы в протоколах судебных заседаний. Но как быть с тем, что в судебном заседании потерпевшая Беднякова М., как и в дальнейшем, в судах апелляционной и кассационной инстанций, отказалась от ранее данных во время предварительного расследования показаний, неоднократно заявляла об оговоре своего отчима Квасоварова.
Целью оговора было избавление от постоянных нравоучений родителей за ее неподобающее поведение с молодыми людьми противоположного пола, выкладывание своих фотографий в соц.сетях в стиле «ню» и нежелание учиться. Беднякова М. была уверена, что после ее заявления, родителей лишат родительских прав и она поедет жить к бабушке, на Кубань, с которой она жила ранее и которая разрешала внучке делать все, что ей хочется. Но как только Беднякова М. поняла, что жить она будет в реабилитационном центре и на Кубань ее никто отправлять не собирается, то задумалась о том, что натворила и призналась в оговоре.
В суде потерпевшая говорила, что давление на нее в части изменения показаний в пользу подсудимого никто не оказывал, ни мама, ни родственники. Вместе с тем, она в судебных заседаниях указывала на оказание на нее давления со стороны следователя, когда тот узнал, что «потерпевшая» намерена отказаться от обвинительных показаний, а также говорила, что следователь неоднократно формулировал показания за нее. Это подтверждается еще и тем, что показания Бедняковой М. изобилуют фразеологическими оборотами, не свойственными «потерпевшей» и видно, что повествование ведет умудренный сексуальной жизнью взрослый человек.
Но, видимо, никому, кроме обвиняемого это не интересно? А ведь в соответствии с п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре» в описательно-мотивировочной части приговора, исходя из положений пунктов 3, 4 части 1 статьи 305, пункта 2 статьи 307 YПK РФ, надлежит дать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам, как уличающим, так и оправдывающим подсудимого. Или Пленум ВС уже не «маяк», указывающий как поступать судье?
Ещё момент. Во время следствия была проведена психологическая экспертиза, которая как бы подтвердила, что в речевом поведении потерпевшей отсутствуют признаки фантазирования и заученности.
Такие выводы зачастую встречаются в делах о половой неприкосновенности и фраза «в речевом поведении потерпевшего отсутствуют признаки фантазирования» преподносится как тот факт, что потерпевший не врет и это принимается следствием и судами безоговорочно, а ведь понятия «фантазия» и «ложь» имеют разный смысл.
Да еще к тому же, в вышеуказанной экспертизе выводы эксперта не являются верными, научно обоснованными, так как сформулированы на основе нарушений методик исследования, о чем свидетельствует заключение независимого специалиста. Но это так же было проигнорировано судом. Из материалов уголовного дела видно, что в данном случае, экспертиза была проведена одним экспертом, не имеющим лингвистического (филологического) образования и не прошедшим сертификации по экспертной специальности 26.1. «Исследование продуктов речевой деятельности». Но специфика психолого-лингвистической экспертизы предполагает ее комплексность, т.е. участие в ее проведении, как психолога, так и лингвиста. Проведенная «психологическая судебная экспертиза» с помощью теории и методики психолингвистики выходит за рамки компетентности эксперта, заявленного только как эксперта-психолога. Экспертом были использованы психолого- лингвистические методы анализа речи Бедняковой М., но не были применены психологические методы анализа ее индивидуальных психологических особенностей, что должно соответствовать заявленной «психологической судебной экспертизе».
Вместе с тем, эксперты, чье заключение положено в основу обвинительного приговора, необоснованно исключили из своей экспертизы вторую часть вопроса следователя, касающегося осужденного; эксперты произвели подмену вопроса следователя, выдвинув свою интерпретацию; экспертиза не является комплексным заключением, а произведена разрозненно экспертом-лингвистом и экспертом- психологом; эксперт-лингвист использует в исследовании понятия, не существующие в лингвистике. Данные нарушения ст.7 и 8 федерального закона РФ N 73-ФЗ от 31.05.2001r. при производстве рассматриваемой экспертизы также повлекли необоснованность, неаргументированность и несоответствие выводов экспертов.
Но и это как-то проскользнуло мимо внимания судей. Судьи не придали значения тому, что все видео, фотоматериалы в телефонах изъятых и у подсудимого Квасоварова и потерпевшей Бедняковой, а также судебно-медицинские экспертизы, подтверждают именно невиновность, а не вину Квасоварова в инкриминируемых ему деяниях. Это также подтверждается неоднократными письменными обращениями в суды собственно Бедняковой о невиновности отчима.
Суд признал Беднякову потерпевшей, но вот парадокс — сама Беднякова таковой себя не считает! Более того, Беднякова, как видно из ее неоднократных заявлений, и до суда и во время судебных заседаний, призналась в оговоре отчима и высказывала своё несогласие с выводами суда! она фактически выступала на стороне защиты,и как рассказала сама Беднякова М., судья, в нарушении судебной этики, в перерыве между заседаниями, заводила «потерпевшую» в «зеленую» комнату и уговаривала не настаивать на том, что она оговорила подсудимого и поддержать обвинение.... Но кого это волнует? Оправдательный приговор? Ещё чего захотели!
Несоответствий и нарушений, как видится, в этом деле хватает, чего только стоит то, что следователь заставлял всех представителей несовершеннолетней Бедняковой М. писать заявления о несогласии с видеосъёмкой её допросов для того, чтобы не было видно, что он сам формулирует ответы за «потерпевшую» и задает ей наводящие вопросы. О наличии наводящих вопросов от следователя было сказано даже в выводах экспертизы, предоставленной обвинением. А сокрытие судьёй апелляционного суда ходатайства подсудимого о вызове свидетелей? А фальсификация судебных протоколов?
Только вот почему это не увидели прокурорские работники, обязанные наблюдать за соблюдением законности и прав любого человека, в том числе и тогда, когда он находится под следствием и судом? Не захотели? Или просто пролистали дело, не вчитываясь? Кстати, в деле есть ещё один весьма показательный момент. Это подделка подписей в протоколе ознакомления с результатами экспертизы, а также под некоторыми показаниями «потерпевшей»., которые зачитывал гособвинитель в зале суда, так как сама Беднякова показаний против обвиняемого в суде не давала. Следствие и прокуратура не стали проводить почерковедческую экспертизу. А вот потерпевшая обратилась к экспертам, которые подтвердили подделку ее подписей. Только вот ни следствие, ни прокуратура, ни суд принимать выводы эксперта не захотели... Как будто ничего не было и всё нормально. Мало ли, что сертифицированный эксперт доказал, что подписи поставлены не Бедняковой, а другим лицом, попытавшимся подражать её подписи!
В общем, если провести внимательную, вдумчивую и беспристрастную проверку этого дела, то явно появятся основания для его пересмотра! Редакция газеты «Аргументы недели» готовит соответствующие запросы к Генеральному прокурору России А. Гуцану и председателю СК РФ А. Бастрыкину с просьбой изъять это дело для пересмотра. Тем более, что Законодательство прямо допускает ПЕРЕСМОТР ВСТУПИВШИХ В ЗАКОННУЮ СИЛУ ПРИГОВОРОВ, ОПРЕДЕЛЕНИЙ И ПОСТАНОВЛЕНИЙ СУДА если в них имеются нарушения, вызывающие сомнения в правильности выводов следствия и вынесения Приговора.
Увы, оговоров становится всё больше
Идём дальше. Итак, Архангельск... Приговор Ломоносовского районного суда от 16 января 2025 года поставил точку в судьбе В. Собакина (фамилия изменена), признав его виновным по тяжкой статье — п.«б» ч.4 ст.132 УК РФ. Вердикт — 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима и год и шесть месяцев ограничения свободы. Плюс ко всему, суд обязал его выплатить 200 000 рублей Я. Торбиной (фамилия изменена) в качестве компенсации морального вреда. Казалось бы, дело закрыто, но...
В этой истории, словно трещина в зеркале, обнаружилось зияющее несоответствие между выводами суда и реальными обстоятельствами дела. Оценка юридически значимых фактов оказалась искаженной, объективная сторона преступления — размытой, а показания потерпевшей — противоречивыми и непоследовательными. Более того, доводы, указывающие на невиновность Собакина, были попросту проигнорированы.
Апелляционное определение от 24 апреля 2025 года, казалось бы, внесло коррективы, смягчив приговор до 6 лет лишения свободы в той же колонии и 1 года 6 месяцев ограничения свободы. Но, как говорится, дьявол кроется в деталях.
Суд первой инстанции, словно намеренно закрыв глаза на очевидное, проигнорировал алиби, не установил точное время преступления, допустил грубейшие нарушения УПК РФ — от наводящих вопросов до отказа в вызове потерпевшей. Все это, в совокупности, лишило приговор законности. А апелляция, вместо исправления ошибок, лишь усугубила ситуацию, фактически поддержав обвинение и лишив защиту возможности полноценно отстаивать свои права.
А теперь давайте разберем по косточкам те самые нарушения, которые, на наш взгляд, были допущены в ходе следствия.
Показания потерпевшей — клубок противоречий. Обвинительный приговор, построенный исключительно на словах несовершеннолетней Я. Торбиной, зиждется на зыбком фундаменте. Ее показания — это калейдоскоп непоследовательностей и нарушений закона. Даты и время предполагаемых событий путаются, временные рамки противоречат друг другу и другим доказательствам. Суд же, словно фокусник, вытаскивает из рукава период, которого потерпевшая даже не называла, — с 1 октября 2019 по 31 мая 2020, с 9:00 до 21:00. Время преступления остается не установленным, алиби — не проверенным, а пробелы в деле заполняются произвольными выводами.
Нестыковки в рассказе — головоломка без решения. Рассказ Я. Торбиной о характере действий обвиняемого полон внутренних противоречий. В одном и том же протоколе она сначала говорит, что репетитор «ничего не делал, пока объяснял материал», а потом — что трогал ее до 3–5 раз за занятие. Описывает эпизоды, не согласующиеся с законами физики: одновременно объясняет математическую задачу и осуществляет сексуальные действия. Как можно вести урок и параллельно «реализовывать преступный умысел»? К тому же, путается в деталях, описывая механически невыполнимые действия. И почему, если все было так ужасно, она не сопротивлялась, не звала на помощь, ведь рядом были родственники? Все это наводит на мысль о вероятной вымышленности ее слов.
Обстоятельства — как в кривом зеркале. Если верить потерпевшей, каждый урок превращался в скрытую «борьбу»: слезы, попытки убежать в туалет, и при этом умудрялась решать математические задачи. И никто из взрослых ничего не замечал! Мать, заглядывавшая на уроки не реже трех раз, видела лишь спокойную картину: дочь сидит рядом с репетитором, никаких посторонних звуков. Бабушка тоже ничего подозрительного не заметила. Зато мать отмечала, что девочка бежала на уроки и успеваемость улучшилась. Неужели возможно, чтобы на протяжении 25 уроков происходили описанные издевательства, а родители оставались в неведении? Эта нелогичность заставляет усомниться в самом факте преступления.
И да — девочка в своих показаниях через ЧЕТЫРЕ года после окончаний занятий не могла вспомнить внешность репетитора. Описывает, как худощавого, темноволосого, хотя тот имеет прямо противоположные черты (светловолосый, крепкого телосложения). Но тем не менее, не помня внешность человека, которого видела не один раз, досконально помнит и указывает в своих показаниях, в какие дни занятий, за какие части тела дотрагивался репетитор. Интересно, чьи это фантазии ребенка, в экспертизе которого указано, что не склонна к фантазированию или следователя?
У Собакина пройден полиграф, который 100 % подтвердил его невиновность. Но для суда это не является доказательством, когда исследования не в пользу обвиняемого?
Но суд не обратил внимания на явные противоречия. Защита настаивала на допросе потерпевшей в присутствии суда и экспертов, чтобы устранить существенные расхождения в ее показаниях. Но суд отказал, сославшись на заключение психолога и психиатра о нежелательности ее пребывания в суде. Но ведь эксперты сами указывали, что она может участвовать в следственных действиях! Не допустив допрос, суд нарушил право на защиту и принцип непосредственности исследования доказательств.
Нарушения — как по нотам. Имеются доказательства, что при допросах Я. Торбиной следователь задавал наводящие вопросы, а протоколы изобилуют казенными формулировками. Лингвист подтвердил наличие наводящих вопросов и нехарактерных для девочки речевых оборотов. Показания с видео и без видео разительно отличались. Даже сам следователь признал, что задавал наводящие вопросы при видеозаписи. Такие искаженные доказательства недопустимы, но суд их проигнорировал.
Проверка показаний на месте — театр абсурда. При проверке показаний на месте в качестве статиста для имитации «интимных» прикосновений использовалась педагог-психолог! Это грубо нарушает закон, предписывающий недопустимость действий, унижающих достоинство и противоречащих нравственности. Подростка вынудили демонстрировать на постороннем человеке якобы пережитые домогательства. Более того, психолог активно участвовала, задавала наводящие вопросы. Никто не придал значения тому факту, что потерпевшая не помнит свои же обвинительные показания. Тем самым возникли неустранимые сомнения, которые по закону должны трактоваться в пользу обвиняемого (ч.3 ст.14 УПК РФ). Или судьи этого не знают?
В данном деле есть ещё много нарушений как на стадии следствия, так и на стадии рассмотрения в суде. А потому наша редакция подготавливает обращение к Генеральному прокурору России А. Гуцану и председателю СК РФ А. Бастрыкину с просьбой изъять это дело для тщательной проверки и возможного его пересмотра.
И ещё одна характерная история. На этот раз Калининград.
«Внутрисемейный конфликт, возникший на почве недвижимости, превратился в трагедию. Моя дочь испугалась, что я могу переписать свою квартиру на моего нынешнего супруга. Считаю, что она настроила внучку сообщить о фактах домогательства со стороны моего мужа. С дочерью и внучкой я не могу общаться, т.к. поддерживаю невиновность моего мужа — честного и порядочного человека, которого незаконно осудили. Я уже третий год не живу, постоянно нахожусь в состоянии стресса. Становится страшно за внучку, кто из неё вырастет? Повзрослев, она всё равно поймёт, что по её вине дедушку осудили на 15 лет тюрьмы», — говорит супруга осужденного за то, что он не совершал 67-летнего мужчины.
6 июня 2023 года А.Батюшкова (фамилия изменена) забрали в отделение полиции на допрос, возбудили уголовное дело по статье 132 часть 4 пункт «б», предъявили ему обвинение в четырех совершенных эпизодах. Обвинителем, в защиту прав своего несовершеннолетнего ребенка, выступила дочь его супруги. Суд избрал меру пресечения в виде домашнего ареста. За 7 месяцев проведения следствия наше уголовное дело три раза передавалось от одного следователя к другому. Следователями были молодые девочки, в действиях которых не прослеживалась логика и отсутствовали факты, свидетельствующие и доказывающие вину моего мужа. Они действовали по методическим рекомендациям, не пытаясь найти истину, только фабриковали ложные доказательства обвинения. Не было найдено ни одного прямого доказательства его вины. Были изъяты ноутбук и мобильный телефон — ничего не обнаружили; комиссия по психиатрической экспертизе в количестве четырех специалистов констатировала, что отклонений в его психике и склонности к педофилии не имеется; медицинская экспертиза показала, что ребенок девственница. То есть событие преступления не имело места. Тем не менее следствие передало дело в суд. Попов наивно полагал, что суд уж точно все разрешит. Но...
Судья Ленинградского районного суда Примак М.В. фактически взял на себя функцию обвинения, заранее решил для себя, что Батюшков виновен, потому что стороной по делу является несовершеннолетний ребёнок. Суд на все доказательства в его невиновности твердил одно — «пытается уйти от ответственности!» Все показания в защиту Попова воспринимались критически, а с «потерпевшей стороны» — «всегда все правду говорят» — иначе и быть не может. Судья вообще слышал о существовании Презумпции невиновности? Как насчет того, что доказательств вины Батюшкова не имеется?
«Моя внучка, 11 лет, приезжала к нам всегда по своей воле. Она любила моего мужа, ласково называла его „дедушка Саша“. Ко Дню пожилого человека, 1 октября 2022 года, написала нам с мужем открытку с добрыми пожеланиями. По приезду к нам она всегда бросалась к моему мужу, обнимала его и говорила нам: „Дедушка, бабушка я Вам сюрприз сделала!“ Я была свидетелем нахождения внучки в нашем доме, она была счастливая, и ее поведение не было похоже, что над ней мой муж совершал какие-либо страшные действия. Никогда она мне не жаловалась на деда — моего мужа», — говорит супруга осужденного, как видится при ознакомлении с делом, ныне осужденного по «нехорошей статье».
О том, что произошёл оговор Батюшкова говорит интересный момент: в первые дни возбуждения уголовного дела девочка обновила аккаунт своей страницы в Телеграмме следующей фразой: «Мразь, я мразь и больше никто», далее последовали такие слова «Ничтожество», «А может без меня будет лучше». Ребёнок переживал за происходящее, а в следствии не захотели обратить внимания на эти фразы, хотя адвокат заявлял ходатайство. Да и вообще, как видится, в ходе следствия игнорировалось практически всё, что говорило в пользу невиновности Батюшкова.
Защитник Батюшкова обратился с адвокатским запросом в Калининградский центр судебной экспертизы и оценки для проведения исследования и анализа видео допросов ребенка. Экспертиза была проведена под руководством старшего научного сотрудника Высшей школы права ОНК «Институт управления и территориального развития» Балтийского федерального университета имени И. Канта, профессора, доктора юридических наук, кандидата психологических наук, имеющего высшее педагогическое, юридическое, психологическое образование Холоповой Е.Н. Эксперты имеют лицензию на проведение экспертиз видеоматериалов, большой опыт работы в этой сфере, ими изданы научные труды по этой теме (один из них: Методика исследования коммуникативного поведения с целью выявления психологических признаков искажения сообщаемой информации (по видеозаписям процессуальных и иных действий): научно-практическое пособие / А.М. Багмет, А.Н. Гусев, В.Ф. Енгалычев, Г.К. Кравцова, В.И. Седин, Е.Н. Холопова, — Москва: Московская академия Следственного комитета Росийской Федерации, 2018), также они давали подписку об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
В акте экспертного исследования (комиссионное экспертно-психологическое исследование на 100 листах) написано, что ребенок не перенес никакой психологической травмы, моделирует ситуацию в голове и с большой долей вероятности говорит неправду под воздействием взрослых. Зубкова Т.Н. — психолог средней школы No10 г. Калининграда, которая присутствовала на видео допросе ребенка, в своем заявлении написала, что ребенок находится в сильной зависимости от матери, мгновенно улавливает перепады настроения матери и старается ей угодить, соответствовать её ожиданиям, на допросе вела себя непринужденно, не стесняясь рассказывала о всех подробностях дела, в общении со следователем отмечалось игривое поведение. Далее, в заключении она отмечает, что поведение ребенка не соответствует поведению ребенка, пережившего ту или иную форму насилия или жестокого обращения с детьми. Заявление подписано директором школы, психологом и скреплено печатью.
Есть и другие, на наш взгляд, явные нарушения. Описывать это не будем, всё будет указано в подготавливаемом редакцией обращении к Председателю Следственного комитета и Генеральному прокурору России с просьбой проверить проведенное расследование и вынесенное судебное решение на соответствие принципам Закона и Справедливости.
«В настоящее время мой муж, честный и порядочный человек, отбывает срок за преступление, которого он не совершал, в ИКNo13 п. Славяновка Багратионовского района Калининградской области. Для него это билет в один конец. Он понять не может, за что его осудили, просто оговорили за нормальную человеческую любовь к внучке, которую он считал своей родной. Всю свою жизнь он был законопослушным гражданином своей страны, работал, помогал бескорыстно людям и вдруг на старости лет, в 67 лет, его просто оговорили и узаконили ложное обвинение. Вину свою он не признает, на сделку со своей совестью не пошёл. И это ему вменили в обвинение, раз не признаёшь свою вину, значит, не хочешь работать со следствием. Как можно признать то, чего не совершал?», — говорит супруга А. Батюшкова.
Изменится ли ситуация?
Всмотришься в подобные истории, и невольно закрадывается крамольная мысль: с правоприменением у нас такая чехарда, что всё шиворот-навыворот выходит. Доказывают то, чего в помине не было, а то, что было — в упор не видят. Вопреки букве закона, доводы защиты тонут в глухих кабинетах следствия и судов, а о презумпции невиновности и вовсе забыли, словно её и не существовало никогда. Особенно это бросается в глаза в делах по резонансным статьям, вроде той же 132-й или 228-й. Но разве ж это дело?
? Как говорил мудрый Монтескье: «Несправедливость, сотворённая в отношении одного, — угроза всему народу». И каждое дело должно расследоваться досконально, без дутых доказательств и кривых зеркал. Когда же этот день настанет?
Впрочем, к моменту, когда этот текст готовился, забрезжил слабый луч надежды. Член СПЧ при Президенте РФ, Ева Меркачева, обратилась к новому Генеральному прокурору РФ, Андрею Гуцану, с инициативой о создании рабочей группы по делам, связанным со 132-й статьей УК РФ.
«Мне, как правозащитнику, пришло больше полутысячи писем от людей, считающих себя жертвами неправосудного осуждения по 132-й статье. Изучив материалы этих дел, я пришла к выводу, что нынешние законы и методы следствия требуют серьёзной переоценки. Многие судебные эксперты, занимающиеся подобными экспертизами, разделяют это мнение. Главная проблема в этих сомнительных делах: у обвиняемого нет никаких психических отклонений, в качестве доказательств — зачастую только слова, а обвинение возникает из-за семейных дрязг или других конфликтов, например, в бизнесе. Появились и вовсе вопиющие случаи, когда обвиняемые не прикасались к жертвам и даже не видели их, но при этом получают огромные сроки по закону», — говорится в обращении.
Что ж, будем ждать и надеяться на лучшее.