Свободная любовь Чернышевского
Той, которая должна была составить счастье писателя, звезде саратовской молодежи Оленьке было 19 лет. В доме ее отца, известнейшего в городе доктора, все время собирались вечеринки. Молодые люди играли в фанты, шарады, живые картины. Николай приходил, но стоял в стороне. Он был «некрасив, неловок и казался флегматиком». Устройство общества занимало его больше, чем игры. Он очень много думал о положении женщин, об их несправедливом неравноправии с мужчинами. Этими веселыми саратовскими зимами он обдумывал теорию идеального брака, которую позже описал в своем романе «Что делать». Поглядывая на веселую Олю, он думал, что с ней мог бы попробовать воплотить эту теорию в жизнь…
Удалое веселье
Оля была живой, бойкой, кокетливой и грациозной. Она любила жизнь простой и честной любовью: зимой ей нравилось танцевать и кататься на санях, летом — ездить на пикники, гулять и собирать цветы. На масленицу был случай: большой компанией поехали кататься, лошадь понесла, сани перевернулись. Все кричали и визжали от ужаса, только Оля смеялась от переполнявших ее чувств. Когда вернулись, Чернышевский увидел Олю такой, какой теперь будет видеть всегда: сияющей, раскрасневшейся, счастливой.
У нее именно такой характер, какой нужен для моего счастья и радости.
Вскоре он сделал Ольге предложение, и она его приняла. Друзья не одобряли выбор молодого писателя и социолога: это же прямая дорога под каблук! Но они обвенчались и переехали в столицу.
В Петербурге Ольга Сократовна продолжала беззаботно развлекаться. Современники вспоминали:
«Удалое веселье было стихией Ольги Сократовны. Зимой катанье на тройках с бубенцами, песнями, гиканьем. Одни сани обгоняют другие. Отчаянная скачка. Догонят или не догонят? «Догоним и перегоним», — с восторгом кричит она, схватит вожжи сама, стоит и правит. Летом пикники… Лодка… На жизнь Ольга Сократовна смотрела, как на вечный, словно для нее созданный праздник».
Николаю Гавриловичу это очень нравилось в жене, как, впрочем, нравилось и все остальное. Он только умилялся, когда в разгар веселья Ольга выбегала из дома, смотрела на танцующих в ярко освещенных окнах и говорила прохожим: «Это у Чернышевских веселятся». Его страшно умиляло его наивное хвастовство.
Сам Чернышевский в веселье не участвовал, и гости вскоре привыкли, что муж в этом доме всегда стоит за конторкой и работает.
Что общего между нами? — задумывалась Оля. — Только то, что он всей душой любит меня, а я не могу не чувствовать к нему за это сильного расположения. Но то, что занимает его, заставляет меня зевать. Это скучно мне.
Она рассказывала мужу про танцы, прогулки, наряды, поклонников — Чернышевский слушал, кивал и через пять минут забывал обо всем этом. И два таких разных человека были отчаянно счастливы!
«…жена его милая особа, вроде цыганки, недурна собою, и супруги, кажется, до сих пор по уши влюблены друг в друга. После обеда она поила его кофе, перемешанным частыми поцелуями, села к нему на колени, обняла голову, давала по глотку кофе и по поцелую», — вспоминал знакомый Чернышевского
Разлука
В доме Чернышевских часто бывал Иван Федорович Савицкий, революционер-подпольщик. Ольга очаровала его, свела с ума. Савицкий убеждал Олю бежать с ним, клялся в вечной любви. Ей все это льстило, но обмануть своего Николя она не могла и все ему рассказала.
«Ты вольна выбирать себе жизненный путь. Я же хочу одного: чтобы ты была счастлива», — спокойно сказал он.
Конечно, от такого человека уйти было просто невозможно. Ольга осталась с ним.
Когда Чернышевского арестовали, ему было 34 года. Следующие двадцать лет были невыносимыми: заточение в Петропавловской крепости, гражданская казнь, каторга, ссылка в Якутию. Ольга не была декабристкой, она была простой и мягкой женщиной, совершенно не способной ни на какие подвиги и самоотречения. Но, когда прошли первые два года ссылки мужа, взяла сына и отправилась к нему. Через пять дней отправилась обратно — Николай Гаврилович убедил ее уехать и никогда больше в этот ужас не возвращаться.
Новое платье
На свободу Чернышевский вышел в 55 лет. Ему разрешили жить в Астрахани, и по пути он заехал в родной Саратов, повидаться с женой и сестрой Варей. На встрече Ольга Сократовна была в новом праздничном платье, которое специально сшила по этому поводу. Сестра писателя разрыдалась, увидев его состарившееся, изможденное лицо. А жена улыбалась и щебетала — на нее неодобрительно косились.
«Я встретила его молодцом, — писала она родственником в Петербург, — но что чувствовала тогда — того и не перескажешь. А Варенька страшно разрыдалась. Насилу уняли ее. А это на него могло подействовать нехорошо. Я все время старалась быть веселой. Пусть люди опять говорят, что я бесчувственная. Делаю так потому, что так нужно». «Странное дело любовь, вот я уже старик, а по-прежнему люблю ее сильно», — сказал Чернышевский сестре.
Время свидания окончилось, надо было торопиться. Николай Гаврилович уехал, а Ольга Сократовна подхватила собранные вещи и побежала — ей надо было успеть на последний пароход до Астрахани.