Никогда мы не будем братьями
Такого интереса русских к событиям на Украине, как в 2014–2015 гг., старожилы не припомнят
С ним можно сопоставить разве что внимание тех дней, когда решающие битвы Великой Отечественной войны (форсирование Днепра и освобождение Киева осенью 1943 г.) происходили именно на Украине, а также дней аварии на Чернобыльской АЭС весной 1986 г. В остальное время события в УССР/на Украине занимали довольно скромное место в сводках новостей. В период же независимости — за исключением оранжевого Майдана 2004 г. и новогодних газовых войн — об Украине вообще мало кто вспоминал.
Нынешний болезненный интерес к украинским делам труднее объяснить, чем интерес 1943–1944 гг. и 1986 г. Интерес к военным сводкам понятен: успех в битве за Днепр приближал желанное всем окончание войны. К чернобыльским сводкам тоже: «Это все ж таки радиация, а не просто купорос». Но сегодня, когда несамостоятельный (раньше сказали бы «марионеточный») характер украинской политики довольно очевиден, много ли прибавляет к уже имеющемуся знанию очередная глупость, сказанная премьером А. П. Яценюком или, тем более, всего лишь советником какого-нибудь министра. После Одессы — а со 2 мая 2014-го прошло более года — чем-то удивить Украина уже не в состоянии, так зачем же и гондурас чесать.
Тем более что Украина никак не является первопроходцем в истинно демократическом направлении. До «революции достоинства» телеграф приносил сводки то с одной, то с другой точки постсоветского пространства. Экономическая катастрофа (причем даже без войны) произошла в Болгарии, бывшей «шестнадцатой республике», осквернение памятников русским там тоже сделалось национальным спортом. И быт саакашвилевской Грузии был довольно поучителен, равно как и нравы грузинского политикума. Существенный вклад в расширение наших энтомологических познаний внесли и страны Прибалтики, освободившиеся от русского владычества. Приятного в этом ничего не было, от иллюзий горбачевского времени («За вашу и нашу свободу» и т. п.) не осталось ровно ничего, но можно ли сказать, что прибалтийская, болгарская, грузинская политика сильно занимала русское общество? В общем-то нет. Была без радости любовь, разлука будет без печали, а неприятное чувство от происходящего отчасти компенсировалось осознанием того, что убытки разум дают. Стремления же к познанию лимитрофной души и вовсе не наблюдалось. «Коли лучше найдешь — позабудешь, коли хуже найдешь — пожалеешь» — какое там познание, даже удивления, и того нет.
С Украиной же вышло очевидно иначе. Происходящее к югу от Брянска ощущается явно не так, как эстонские или болгарские дела.
Отчасти это неизбежно. Доля семейно-родственных связей, равно как и связей хозяйственных и культурных, столь высока — принципиально выше, чем с другими лимитрофами, — что в минуту не разорвешь, хоть бы обе стороны только того и желали. Все же три века с лишним вместе — не всякая европейская нация имеет такую давнюю историю совместного сожительства; после такого разъединяться нелегко. Опять же и война, увеличивающая интерес к неприятельской державе.
Но вот что существенно: Галиция, еще недавно считавшаяся украинским Пьемонтом, т. е. ведущей силой, мотором незалежности, на глазах — причем не только наших, но и украинских — куда-то канула. Когда дело пошло всерьез, когда политика пошла поливаться кровью, тогда галицийский мотор быстро заглох, а ведущей силой украинства стали исконно русские земли, проводниками украинства — люди, говорящие на родном русском языке, все менее дающие себе труд ломать язык украинской мовой. С точки зрения галичан, происходит нечто странное — но ничего, перебьются. При этом заметим, что, если бы status quo сохранялся и Галиция по-прежнему была бы гегемоном, возможно, охлаждение по эстонско-болгарскому лимитрофному образцу наступило бы куда скорее. Что нам город Лемберг, что им город Moskau — далеко, непонятно и неинтересно. Совсем иное дело, когда русские ненавидят русских, — тут будет и самый живой интерес, и взаимные горячие оскорбления, и мифологизация Пуйла, все, что положено при худшем варианте войны — войне гражданской.
Причем о таком варианте развития событий говорилось давно, а в 2014 г. говорилось к тому же очень много, но исключительно в приятном и ласкающем ухо ключе. Ибо речь шла о том, что Украина, быть может (а потом даже и без сослагательности), призвана стать национальным очагом русского народа, Россией-2 (а по сути, конечно, Россией-1), в которой великий русский народ, отбросив татарскую ржавчину и имперский дух, служивший всегда к погублению страны и особенно нетерпимый в XXI в., возродится, исполнится полноты европеизма и поразит мир своими достижениями. Украина станет Россией, но высшей и лучшей, а историческая Россия, если захочет, сможет присоединиться к этой новой и светлой России; если же не захочет, то, одолеваемая татарской ржавчиной, постепенно канет в небытие.
В этом смысле действительно никогда мы не будем братьями, потому что братья — это изначально две различные сущности. Тогда как историческая Россия (Российская империя, СССР, РФ) и новая Россия (Украина) — это две ипостаси одного и того же, это зло и добро, борющиеся внутри одной и той же сущности. Подобно тому как доктор Джекил и мистер Хайд никогда не смогли бы быть братьями, не могут ими стать и Россия с Украиной, ибо они есть одно и то же, но в одной ее части верх взяли рукопожатные сверхчеловеки со светлыми лицами (Борис Альбертович Филатов с Арсеном Борисовичем Аваковым), в другой — нерукопожатные недочеловеки с черными мырдами (Пуйло с Моторолой).
Напряженность мессианских чаяний на территории б. УССР, а равно и на территории г. Москвы (прогрессивная общественность), дружно взыскующих национального очага русского народа в г. Киеве, столь сильна, что умиротворение Украины по принципу «Поваляли дурака, и будет» вряд ли возможно. Уж больно сильна жажда новой России под новым небом.