Одна на всех Победа: Главная награда солдата Осаркова
Чем дальше от нас война, тем все меньше, увы, людей, причастных к Великой Победе. И тем больше вопросов у потомков: как это было, что помогло им выстоять, как удалось уцелеть, когда «железный ветер бил им лицо, а они всё шли вперед…»
У Геннадия Амфиановича Осаркова пытливые глаза и живой взгляд, разве что чуть шаркающая походка и размеренная речь выдают его более чем уважительный возраст – девяносто один год. А когда началась война, ему не было и восемнадцати. К тому времени уже оставшийся без матери и отца, с братом и сестрой, он окончил школу торгово-кулинарного ученичества в Краснодаре – добрые люди посоветовали, чтоб всегда иметь надежный кусок хлеба. Начал работать продавцом в гастрономе. Но уже летом 1942 года, когда фронт был близко, вместе с такими же мальчишками был мобилизован и зачислен в пехотное училище, а вскоре их перебросили из Краснодара в Сухуми. Свежеиспеченных курсантов отправили пешком: шли, спали на ходу, успели побывать под бомбежкой и стать свидетелями показательного расстрела двух ребят, которые по глупости ударились в бега. Уже после этого приняли присягу.
«Помню, как-то приехал к нам Буденный, собирался отправить нас на фронт. Нас построили, и он спрашивает: «Стрелять умеете?» Один парень нашелся, сказал: «Мы с папой были на охоте, папа разрешил выстрелить один раз». Он всё понял, махнул рукой и уехал», - рассказывает Геннадий Амфианович.
Когда оказались в Сухуми, объявили: теперь вы не курсанты, а чекисты. Так из курсантов нескольких училищ и железнодорожных войск была создана Сухумская дивизия НКВД, ее задачей было бороться на Кавказе с немецкими парашютными десантами, шпионами, диверсантами. А еще по городам Черноморского побережья подразделения дивизии охраняли особо важные объекты (нефтехранилища, водокачки и др.) и прикрывали линию обороны на Санчарском перевале. Первое время, вспоминает ветеран, винтовки были только у солдат, а у офицеров в кобурах вместо оружия были ложки да бритвы.
«Командиру отделения нашего дали винтовку без мушки и прицела и сказали, мол, в бою выберешь себе любую. А у меня была драгунская винтовка, отлично пристрелянная, кучность хорошая была», - говорит фронтовик.
Была ли у восемнадцатилетнего мальчишки какая-то особенная храбрость, сильный характер, которые помогли ему тогда выстоять и уцелеть? Сегодня, спустя целую жизнь, Геннадий Амфианович утверждает, что был обыкновенный, как все, но не паникер.
«Когда возникает какое-то напряжение, начинаются какие-то действия, я нервничаю, но стоит раздаться выстрелу, я меняюсь. Сразу понимаю, с какой стороны опасность и принимаю правильное решение. А как все кончится, я становлюсь опять спокойный. Наверно, это меня и спасло. Еще плюс – я хорошо ориентируюсь на местности», - размышляет бывший солдат.
Это или что-то другое помогло ему выжить в страшном бою за хутор Свистельников на Кубани (к тому времени туда перебросили 289-й отдельный стрелковый полк войск НКВД), который длился четверо суток?! На юге уже была весна, шли бесконечные дожди, да и местность у реки заболоченная – бездорожье такое, что боеприпасы и продукты приходилось доставлять вручную за 12-15 километров. Разменявший уже сотый десяток фронтовик с мельчайшими подробностями рассказывает о наступлении 31 марта 1942 года, слушаешь и как будто листаешь сценарий какого-то фильма о войне. А ведь всё это было на самом деле!
Вот бойцы преодолели минное поле, плавни, остановились, отжали, как смогли одежду, вылили воду из ботинок. Команда «Вперед!», и красноармеец Осарков уже бежит вместе со своим отделением к хутору. Разрывы снарядов, падают однополчане, поднимаются, бегут и как будто натыкаются на стену – их останавливают пули. Много раненых, два сгоревших танка. Вот солдат кричит: «Мама, я боюсь! Меня убьют!», а лейтенант гонит его вперед. Беспрерывный ружейно-пулеметный огонь, работает вражеская артиллерия. Вместе еще с одним бойцом Геннадий оказался в одном окопе.
«Смотрю, из вражеского окопа впереди голова торчит, я выстрелил – она пропала. И я понял, что попал в него. «Этот не будет больше стрелять!» - я все время эту фразу повторял. Потом подстрелил немца, который на дереве сидел, смотрел на поле боя. Потом на крыше дома еще одного увидел, он тоже упал и лежал, не вставал. А потом по окопу шел кто-то согнувшись, и я в него выстрелил», - рассказывает Геннадий Амфианович.
Потом к ним прибились еще несколько бойцов, один был снайпер и снял еще пятерых фашистов. И тогда рядом начали ложиться немецкие снаряды. Когда стемнело, уцелевшие красноармейцы собрались в одной большой воронке на окраине хутора.
«Командир батальона – он вернулся из штаба полка – спрашивает: «Кто из офицеров остался?»… Офицеров нет, сержантов нет. Старшина нашей роты один оказался, он посчитал - 55 человек осталось из 600», - говорит ветеран.
Утром наступление возобновилось, и рядовой Осарков был ранен в плечо, а потом еще и контужен взрывной волной от разорвавшейся почти рядом авиабомбы. Очнулся только вечером: засыпан землей, кровь изо рта течет, ноги отнялись. Пытался ползти, терял сознание и снова приходил в себя. «Очнулся я, это было уже 3 апреля, от лязга гусениц, и слышу голос: «Еще дышит!» Надо мной стоял лейтенант и еще кто-то. Меня отнесли в санчасть, потом отвезли в госпиталь, всего был в четырех госпиталях», - вспоминает Геннадий Амфианович.
Он не может объяснить, как ему удалось попасть в число уцелевших счастливчиков. Удача? Ангел-хранитель? После того боя на шинели рядового Осаркова было 26 дырок от пуль, а одна прошла так, что оторвала каблук у ботинка.
Спустя пару месяцев солдат уже вернулся в строй и теперь уже в составе 141 горно-стрелкового полка внутренних войск НКВД попал в Грозный.
Уже после демобилизации не слишком умный челябинский военком говорил: ты, Осарков, и не воевал, а «был на курорте». В голосе ветерана и сейчас, спустя десятилетия, слышится обида. По его словам, обстановка была очень опасной: немцы хотели захватить Грозный, Майкоп, Баку, рвались к нефти. Были и диверсанты, и крупные банды в горах, полк нес боевые потери.
Не раз молодой солдат был на волосок от гибели. Однажды Геннадий Осарков первым вошел в окруженный дом. Его встретила чеченка, а позади нее через тонкую занавеску просвечивал мужской силуэт. Они оказались нос к носу: только бандиту оставалось нажать пальцем на курок пистолета. «Я с винтовкой, но не успеваю передернуть затвор и думаю: «Если я дернусь, он меня пристрелит!» Ребята увидели, кто-то влетел и схватил его за руку, и меня спасли», - говорит фронтовик.
Ему непонятно, почему его однополчане проявляли себя, гибли от пуль бандитов, а их не награждали. Тогда считалось, что воевали против своих же, да и сейчас справедливость так и не восстановлена.
«А вот у командира полка работали два солдата в огороде, и обоих наградили медалями «За боевые заслуги». Разве не обидно?!» - размышляет Геннадий Амфианович.
Он вспоминает, что после боя за хутор Свистельников раненые бойцы в медсанчасти рассуждали, какая же награда их ждет. Один офицер сказал: «Живы остались – вот ваша главная награда!» (Геннадий Амфианович награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями «За оборону Кавказа», «50 лет Победы», «За победу над Германией»).
Победный май 1945 года боец Осарков встретил в управлении штаба 8-й стрелковой дивизии, в финотделении. После демобилизации приехал в Челябинск, где жила сестра (брат погиб на фронте в 1943-м). И началась мирная жизнь: семья, работа на ЧТЗ (38 лет Геннадий Амфианович был начальником конструкторского бюро), депутатство в райсовете. Долгие годы держал связь с однополчанами, ездил на встречи, но теперь уже почти никого из них не осталось. А он, несмотря на недуги (инвалидность второй группы, да и возраст дает о себе знать), живее многих живых и сдаваться пока не собирается. Вот сейчас не дает ему покоя идея издания фотоальбома «Маршалы Победы» - хочет, чтобы нынешняя молодежь знала героических полководцев. Но ведь без Геннадия Осаркова и миллионов других солдат не было бы и маршалов Победы.
