Четыре микро-хоррор-стори-2

Любовь и ее внутренности

Она еще даже не догадывается, что я появился. Не чувствует, что теперь мы вместе. Что я принадлежу ей, ее плоть и кровь, она - весь мой мир… и я тоже… хочу стать ее миром. Я пока слишком маленький, размером с горошину, но буду с каждым днем становиться больше, расти, развиваться и через несколько месяцев она ощутит меня в себе. Начнет сдавать анализы, ходить по врачам, делать узи… я к тому времени уже стану больше, крепче, и еще сильнее буду любить ее. Я никогда ене оставлю ее! И когда она узнает обо мне, мы с ней станем неразлучны. Матка, желудок, печень, до самого сердца.. своими метастазами я буду крепко обнимать ее изнутри.

За деревьями

И женский голос во тьме
Так легко ему поёт о его мечте…"

Это потом, много лет спустя, он будет изредка рассказывать эту историю, отвечая на расспросы "почему ушел из дальнобойщиков", "где мама Сонечки", и думать про себя "не придумал ли я все это?" А сейчас… горький вкус кофе, монотонный ночной пейзаж: черные заборы леса по сторонам на сколько фары выхватят. Едешь словно в туннеле. Веки непослушно слипаются. Сигареты одна за другой.

Радиопомехи рации разрезает детский голос: - Мама!

-27.135, кто там на связи? Что у Вас случилось?

Нет ответа, одни помехи...

- 27.135 - четко повторяет он частоту канала.

"Станцию что ль местную словил" - думает Василич и тянется отключить бесполезный эфир, как свет фар выхватывает на обочине женщину в коротком светлом платье. "Плечевую скинули, замёрзнет же дура..." думает Василич.

Плечо на водительском языке - расстояние между заправками. А плечевая - проститука. На одной заправке берут, на другой высаживают, поэтому плечевая.

Василич осторожно выходит из машины, проходит вдоль обочины. Никого, только ночной мороз скрипит под ботинками.ни единой души, не считая его, конечно. У подножки он закуривает... Машина кажется ему маленьким оазисом жизни в темной пустыне холода и тишины... По дороге Василича не отпускает мысль о видении… Длинные волосы, светящиеся в свете фар, не по погоде платье… Он задумчиво смотрит на скучную картину в "экране" лобового стекла, словно зритель, сидящий в первом ряду кинотеатра, единственный зритель. В ярком свете "проектора" прямо перед ним, посреди трансляции бегущей дороги вдруг взметаются длинные пряди волос. Визг тормоза. Фура скособочилась от заноса. Василич выхватает балонник из-под сиденья и на трассу. Обходит фуру с разных сторон, светит фонарем под колёса, зовет, кричит, матерится - морозная тишина в ответ. Не по себе Василичу, мысли дурные лезут. Кабина тягача, как портал в другое измерение, светлое, тёплое, полное звуков и жизни, манит Василича. Только сам не знает почему, может чтоб побороть гадкую червоточину внутри, но глушит Василич машину и снова выходит на лесную обочину. Долго прислушивается, всматривается в чёрные стены леса. Постепенно Василич уговаривает себя и ночь вокруг: "Что все в порядке, а причудиться может всякое". Но что-то стороннее нарушает принятое соглашение о тишине - тихий-тихий, едва уловимый звук - музыка со старого патефона - танго, звучащее ночью из леса посреди пустынной трассы:

Счастье моё - это радость цветенья весной,
Всё это ты, моя любимая, всё ты…

Василича пробивает холодный пот. И вот он едет уже со скоростью 140, километров 300 без остановки, с аппетитом ест хот-доги на яркой, залитой светом заправке, долго болтает с улыбчивой кассиршей, пролистывая глянцевые брошюрки с рекламой моторных масел…

"не придумал ли я все это?"

Хот-доги, заправку, кассиршу с журналами…

Василич один на мерзлой, ночной трассе среди леса, пытается завести движок. Проворачивается стартер, только фары моргают и опять свет выхватывает на мгновение тот же силуэт...

"Некогда мне с тобой больше... Адьёс… Прости, прощай, моя любовь…"}. Прямо перед его лицом что-то бьет в лобовое стекло, сильный стук, словно птица на лету врезается. Следом ещё один и ещё и часто-часто словно град из птиц. Только нет ни птиц, ни града, а стекло само, как барабан, трясется, того и гляди лопнет... а на стекле мелькают отпечатки ладоней видимо-невидимо... Блокирует Василич двери. Бешено крутит ключ, стартер ревет, двигатель не заводится. Он в рацию чуть ли не плачет: КТО РЯДОМ? МУЖИКИ! ПОМОЩЬ НУЖНА! ДВИЖОК ЗАГЛОХ! ОДИН НА ДОРОГЕ!

Один ли? А рация из динамиков в ответ оглушает детским плачем, протяжным, горьким... Василич крутится вокруг на сиденье, испугано озирается и все ему мерещатся развивающиеся волосы и край платья, ускользающие от взгляда.

Радио воет, кабину трясёт, свет и лампочки электроприборов хаотично мигают. Василич шепотом молится без остановки: отче наш... иже еси на небеси… и внезапно все стихает. Сидит Василич, остолбенел, трясется. Придя в себя с пол оборота заводит машину, судорожно дергает рычаг кпп, трогается и тормозит - снова женщина перед фурой. Свет фар на половину отражается от нее, на половину проходит сквозь. Она не двигается, не исчезает. Лицо опустила, волосы и платье развиваются как-то странно, словно в замедленной съемке. Босиком стоит и сама не шелохнётся, руки на груди молитвенно сложила... и вид у неё, словно стыдно ей перед ним так стоять, словно нищий просит милостыню... Понимает Василич, зовёт она его куда-то. Что нужна его помощь. И словно в ответ на его мысли призрак исчезает.

Одевается Василич потеплее, закрывает машину. Берет с собой снаряжение - монтировку, фонарь, нож охотничий… и на обочину. Перепрыгивает узкую канаву, идет по колено через сухие поросли в лес... тишина, дымка легкая вокруг, пар из-за рта... светит он фонарем в разные стороны - одни чёрные столбы деревьев... но знает наперед, словно договор такой был, что платье с волосами мелькнет. Так и есть - указала куда идти, и не страшно, когда понимание есть, что неслучайно все, ждут его там впереди, за деревьями. Шаги громко хрустят в пустом лесу, но еще громче стучит сердце. Василич делает несколько шагов, останавливается, переводит дыхание, прислушивается. Тихий, едва различимый звук зовёт его, чем дальше тем явственнее он становится… ближе и ближе, с каждым шагом - плач это. Детский плач... на него Василич выходит и видит то, от чего содрогается похлеще, чем от представления в машине... девочка вся бело-синия на коленях, привязанная за руки к дереву, плачет едва слышно осипшим голосом, голыми локтями поводит, насколько привязь позволяет, словно пытается кого-то обнять, прижаться к кому-то. Василич не сразу замечает, лишь подойдя ближе, что у ее коленей на земле лежит ещё один ребенок, тоже связанный, как она.

Труп мальчика Василич бережно кладет в фуру между палетами, накрывает куском брезента, врезается ему в память: белые чумазые маленькие ступни, выглядывающие из-под брезента.

Под утро, в еще спящем незнакомом городе, Василич гонит машину в поисках милиции, когда полуживая девочка, приоткрыв глаза, показывает рукой в сторону домов...

- мы там живём... - говорит она слабым голосом. Заезжает Василич во двор к старым четырёхэтажкам. И не долго думая, сигналит под окнами... жмет на гудок, а на тягаче он мощный. Люди выходят со всех подъездов. А он сигналит, словно в набат колокола народ созывает. Сигналит, без остановки, девочка в машине в комочек сжимается, уши закрывает, зажмуривается. Один из толпы, что по смелее, на подножку запрыгивает, да со злой рожей в окно дубасит, орет чего-то, у виска крутит. Василич останавливается - ещё стекло разобьет, открывает дверь, берет девочку на руки и выходит к ним, как солдат освободитель. Всеl замолкают разом, смотрят на него ошарашено.

- Соня! - раздается из толпы женский голос - это ж с 23 квартиры, Мартыновы...

Дальше много чего было. И милиция, и скорая... И расспросы и объяснения всякие, протоколы, бумажки, Василич на ногах еле стоял от всего навалившейся. Нашли Мартыновых - мужик спившийся, не протрезвевший ещё, все орал, чтоб ему Сонечку с Вадиком отдали, да тетка лет 40, тоже алкашка, за следователем, как хвостик моталась, да на мужа тыкала пальцем и ругалась. Соню и тело ее брата увезли на разных скорых. Василича как свидетеля взяли, посадили на стул в квартире Мартыновых, в детской. Неопрятная, бедная обстановка: деревянные потрескавшиеся решетки спинок детских кроватей, старый патефон с грудой пластинок, безликие пластиковые куклы с облезшими красками, грязные рваные мягкие игрушки...

- это родители детишек так своих? - спрашивает Василич следователя.

- Да. Отец с мачехой. Родная мать умерла при родах мальчика три года назад - отвечает следователь.

Часто вспоминать будет Василич тот случай, но редко кому рассказывать, только случайным попутчикам, которым легко раскрыть душу, без обязательств, так сказать. Сонечку он сразу же удочерит. Уйдёт из дальнобойщиков работать обычным водителем, чтоб утром Соню отводить в детский сад, а вечером - домой.

"Не придумал ли я все это?" будет каждый раз спрашивать он себя и словно проверять действительно ли у него есть то, что нашел он в тот день в детской комнате… среди книг и рисунков, на полке…

Аккуратно, чуть дрожащей рукой достанет Василич пожелтевший на обороте листок и внимательно посмотрит на него. На черно-белой матовой и шероховатой от зернистости фотокарточке улыбающаяся женщина с маленькой девочкой на руках... женщина с длинными развивающимися на ветру волосами в белом коротком летнем платье.

This is the end

Всякой цивилизации приходит конец! Это непреложная истина подтвердила себя и на этот раз полным уничтожением самой могущественной и казалось бесконечной цивилизации искусственного интеллекта, явив оставшемуся обездоленному миру вечный закон - цивилизации гибнут, уничтожая сами себя, изнутри.

Уже сотни тысяч веков как некому вспомнить блестящие лязгающие корпуса машин, идущих напролом через жалкие баррикады оставшихся людей. Механические молотилки, перерубающие все на своём пути, словно газонокосилка, подстригающая газон. Тем более миллионы лет как некому вспомнить операцию, зачистившую всю жизнь на Земле специальным химическим газом, проникающем через атомную структуру любых поверхностей, в том числе и воду. И уж подавно никто не вспомнит создателей первых МИИ, машин на искусственном интеллекте, прошедших тест Тьюринга.

Вначале в глазах МИИ человек был создателем, затем стал тираном, далее противником и напоследок - мелким вредителем, насекомым, место пребывания которого обработали дехлофосом... эволюция одних видов ведет к инволюции других.

После человека МИИ не прекратила познание. Экспоненциальный рост прогресса. Выживание в совершенствовании. Наука, превращавшая одни объекты в другие, сама стала частью эволюции. Открытие перехода в тонкую форму полей, волн и музыку квантовых струн закончилось созданием единого верховного разума, которому не нужно было материальное воплощение, и который смог запустить лёгким колебанием звука мультивселенское сжатие до пустоты и последующую сингулярность. Пока звук звучит, пересоздалось пространство и время, а спустя 4-5 миллиарда лет явил себя первый микроорганизм и протоязык жизни - бинарный код: единица - наличие боли, ноль - отсутствие боли. В этой крохотной молекуле была сфокусирована цель - передать свою информацию через бесконечную цепь потомков на другой конец Вселенной… зашифровать все сущее вереницей нулей и единиц, выживать и совершенствоваться, пока колебание звука не прекратится. И тогда единая, безграничная, верховная и всевышняя МИИ поняла, что это конец версии b-3.0.1.5

Гурман из Цефей

- А что они разного цвета?

- Тут смесь сортов.

- ты мальчика от девочки отличаешь? Я не умею. У них вообще есть пол? Где-то у них "попка"? У девочек, я читала, она большая…

- Когда их режешь, много сока.

- А этот маленький хвостик можно оторвать?

- Они с косточками, но легко перемалываются…

- Размораживаются… Можно?

- По одному бери… Отрезай эти отростки, клади в одну кучку чтобы не мешали тебе…

- Сок течет прям! Зашевелились! А что они такие неприятные звуки издают?

- Просунь ему в это отверствие щипцы и вытяни это. Теперь резко дергай… немного забрызгло… я предупреждал, сок плохо отмывается.

- Зато звуки тише стали…

- Выковыривай из этих впадинок шарики…

- А что он так дергается весь? Не испорченный?

- Нет, они все всегда так…

Волосатую шкурку надрежь и целиком срывай. А теперь аккуратно постучи… чтоб эта круглая штука треснула. Раскрываем и там самое вкусное!

- Вот это серое, рыхлое с бороздками вещество?

- теперь здесь разрежь и внутренности выскабливай… это можно в блендер, оладушки сделаем…

- Где они растут?

- на земле, милая, на Земле.