Почему технологии внедряются с таким скрипом
Читаю воспоминания профессора Варшавского про работу в послевоенном СССР. Местами весело, местами до боли напоминает нынешнюю реальность. Некоторые вещи, впрочем, за пределами плановой экономики встретишь нечасто. Вот, к примеру, про опытного офицера, который не дал себя надуть хитрым заводчанам. Это 1958 год:
https://jlm-taurus.livejournal.com/142561.html
В цех на талях въехала очередная установка. Все торопились, проверка прошла быстро, без каких-либо проблем. Принесли акт на подпись. Военпред вынул изо рта окурок. Отвинтил заглушку кабельного разъема. Сцену, которая разыгралась дальше, я описать не могу, так как нас всех тут же выгнали из сдаточной, а на завод срочно прибыло руководство завода и командование воинской части. Оказалось, что военпреду повторно предъявили ту же самую установку, предварительно перевинтив на ней все шильдики с номерами. Оказалось также, что в каждой принятой установке наш военпред оставлял в кабельном разъеме окурок. До чего в результате договорилось между собой начальство, я не знаю, но Новый Год мы встретить успели, вторую установку сдали через неделю, и премию получили в полном объеме.
А вот очень жизненная история, многие читатели узнают организации, в которых работали:
Работать я начал на заказе Созвездие, вычислителе, решавшем обратную геодезическую задачу — задачу определения подводной лодкой своего места по звездам. Входил этот вычислитель в комплекс Лира, который включал астронавигационный перископ и гироскопический стабилизатор. Вычислитель был по-своему замечательным прибором, который сконструировал очень талантливый инженер Ходоров. Вычислительная машина состояла из блоков, каждый из которых представлял собой магнитный усилитель, в котором за счет включенной в обратную связь диодной цепочки обеспечивалось десять устойчивых состояний. Данные с перископа передавались на Созвездие голосом и вводились в прибор телефонными дисками. Результаты считывались со шкал и также голосом передавались для дальнейшего использования.
Придумано все это было чрезвычайно остроумно, но было громоздко и работало, если работало, страшно медленно. В принципе скорость и не была нужна — тактика использования Лиры была следующей. Проводился замер, после чего лодка на сутки ложилась на грунт для подготовки ракеты к запуску. Вообще говоря, это был уже позавчерашний день вычислительной техники.
Естественно, что будучи молодым и наглым, я ни минуты не задумываясь включился в войну с этим проектом. Более того, я втянул в эту войну Вилю Черняка и нового своего непосредственного начальника Виктора Васильевича Беркутова. Удар по Созвездию был нанесен по всем правилам военного искусства. Нами официально было подано рационализаторское предложение: заменить Созвездие в комплексе Лира двумя механическими арифмометрами.
Несмотря на сатирический характер рацпредложения, с ним практически невозможно было бороться. Использование арифмометров не нарушало ни одного пункта технологической цепочки предстартовой подготовки ракеты. Шухер начался страшный. Рацпредложение давало фантастический экономический эффект, много миллионов на каждой лодке, и мы уже подсчитывали размер вознаграждения. Но никогда не надо делить шкуру неубитого медведя. Кто-то должен был ответить за огромные финансовые, людские и другие ресурсы, вбитые в разработку Созвездия.
Поэтому руководство НИИ грудью встало на его защиту. Прошло несколько технических советов, ни один из которых не принял никакого решения. По существовавшим правилам после каждого технического совета все его участники должны были подписать стенограмму. После одного из заседаний к нам в комнату зашла пожилая стенографистка и обратилась к Беркутову: — Виктор Васильевич, вас Гинзбург в своем выступлении назвал Лидером Оппозиции. Так я эти слова в расшифровку включать не стала. У меня уже был в жизни случай, когда из-за таких слов в стенограмме человека посадили.
В это время первые Созвездия начали сдавать на атомных лодках. Сообщения из Северодвинска приходили малоутешительные, вычислитель упорно не хотел работать. Нас всех, авторов рацпредложения, руководителей проекта и институтское начальство вызвали на совещание в Главк к начальнику Главка, будущему министру судостроительной промышленности СССР, Бутоме. Шум на заседании стоял жуткий. Заместитель директора НИИ по науке Формаковский орал: — Вы идите командовать у меня в институте, а я пойду к е…ной матери! Бутома закончил заседание словами: — Ну, все. Поговорили и хватит. Рацпредложение директивно внедрить.
Мы возвращались в Ленинград, лопаясь от гордости. Но не тут-то было. Очередной технический совет принял решение: "В связи с тем, что существующие арифмометры не имеют военной приемки и в их технических условиях нет требований на работу в условиях повышенной влажности и наличии вибраций, рационализаторское предложение Беркутова, Варшавского и Черняка отклонить".
Простые и эффективные решения часто проигрывают дорогим и сложным — особенно в тех случаях, когда сложные решения лоббируют солидные люди, а простое решение предлагают какие-то молодые выскочки.
Проблема в том, что интересы каждого отдельного человека обычно не совпадают с интересами организации в целом. Может быть, эти арифмометры и вправду позволят сэкономить миллионы рублей на каждой лодке… но что от этого выиграет директор НИИ, если лично его понизят в должности за разбазаривание казённых средств?
Сейчас у нас, казалось бы, капитализм, у большей части организаций есть собственник. Однако проблема остаётся той же — личные интересы каждого конкретного менеджера никогда не совпадают полностью с интересами фирмы, в которой он работает. Может, менеджер и понимает, что решение за 500 тысяч рублей будет работать лучше, чем решение за 50 млн рублей. Да вот беда — представитель западной фирмы, которая продвигает решение за 50 млн рублей, ходит по выходным в баню с директором завода, и если менеджер будет слишком выделываться со своей экономией, его уволят. Если же менеджер заглянет на огонёк к собственнику и всё ему расскажет, собственник может решить, что менеджер фантазирует, а даже если не фантазирует, то начинать кадровую войну, искать нового директора, рисковать срывом важных проектов собственник не хочет.
Сейчас в интернете весьма популярен так называемый «умный негр». Этот парень разоблачает в своих видео нелепые лайфхаки, показывая простую замену сложным приспособлениям:
https://www.youtube.com/watch?v=omHVIGORD8c
В таком коротком формате советы умного негра смешны и очевидны. Когда же речь заходит о том, чтобы похоронить изначально кривой проект, на внедрение которого фирма уже затратила огромные деньги, умного негра разворачивают спиной и ласково хлопают кулаком между лопаток, указывая на желаемое направления движения.
Повторюсь, проблема не зависит от государственного строя, она известна с глубокой древности. Сказка про голого короля выдаёт желаемое за действительное — в реальности маленькому визгуну, крикнувшему «Король голый!», просто дали бы подзатыльник, после чего все продолжили бы любоваться несуществующим королевским одеянием.
Впрочем, хватит о грустном. Рекомендую прочесть мемуары целиком. Там всё занимательно как в «Трёх мушкетёрах» — блуд, пьянство и коррупция. Вот ещё немного цитат из того же текста:
https://jlm-taurus.livejournal.com/142561.html
Добираться до Севастополя можно было на поезде за двое суток или на самолете с пересадкой в Москве и посадкой в Киеве. Поскольку Севастополь и Феодосия были для сотрудников НИИ-303, как дом родной, то люди опытные провели со мной детальный инструктаж. Во-первых, мне объяснили, что поездом в Крым можно ехать только в своей компании, потому что пить двое суток в компании незнакомых попутчиков не рекомендуется, как из соображений собственной безопасности, так и с точки зрения Первого Отдела. Возможность не пить в дороге не рассматривалась как абсурдная.
<…>
Люди, которые сидели на стульях вдоль стен, производили странное впечатление. Кое-кого я знал. Это были великолепные мастера. Они могли, зажав в патроне дрели заготовку, выточить при помощи надфиля деталь не хуже, чем на прецизионном токарном станке. Они при регулировке могли легкими ударами киянки деформировать корпус, вогнать вращающийся трансформатор в нулевой класс точности. Их, правда, мало волновало при этом, что через пару недель, когда выравнивались внутренние напряжения, этот трансформатор начинал врать, как уличенная в неверности жена. Но это было уже после сдачи системы.
<…>
Узбекистан был вообще республикой со своими внутренними законами. Обычная для СССР иерархия привилегий была там возведена в огромную степень. Я слегка прикоснулся к узбекской верхушке. Просто править в республике и наслаждаться неисчислимыми материальными благами им было мало, нужен был декор. Одним из фрагментов такого декора служила ученая степень. Конечно, в республике были, и немало, сильные, активно работающие ученые. Но чтобы выжить, им было необходимо платить своеобразный налог, "отстегивать" этой верхушке и их детям ученые степени. Все знали цену этим диссертациям, но для соблюдения хоть какого-то уровня приличий, было необходимо привлечение к процедуре ученых из России. Я довольно часто, по просьбе Тимура Валиева, человека предельно честного, прошедшего всю войну, оппонировал его аспирантам. Но однажды он попросил меня оппонировать зятю управделами ЦК Узбекистана. Замечу для молодого поколения, что управделами ЦК — это человек, в руках которого находились все материальные блага компартии республики.
Единственный раз в жизни меня на летном поле у трапа самолета встречала машина. Поселили меня в резиденции ЦК. Небольшой трехкомнатный номер метров 100 квадратных. Спальня, столовая и кабинет. Миловидная горничная сказала: — Нарзан и кефир в холодильнике. Когда будете завтракать? — В семь по Москве, — ответил я и завалился спать, открыв окно в сад. Партийные обиталища имели подчас названия, мало соответствующие их внутреннему содержанию. Так однажды, в том же Ташкенте, мы с Лекой Розенблюмом были определены на жительство в общежитие советского и партийного актива с интригующим названием «Совпартак"» Оказалось это общежитие виллой за городом, с роскошным садом, чайхана имела фонтан внутри, в номер давали только что сорванную с грядки клубнику с ледяными сливками, повар приходил по утрам спросить, что готовить на обед и т.д. и т.п. Вопрошающий по утрам повар — это, наверное, был стандартом для партийных жилищ. То же самое было в санатории крайкома партии под Владивостоком, в котором до меня Брежнев встречался с президентом США Фордом.