Актер заявил, что с женами ему абсолютно не везет

Слухи о плохом состоянии народного артиста СССР Армена Джигарханяна сильно преувеличены. Инсульта, о котором уже поползли разговоры, нет и в помине. В этом я убедилась, посетив артиста и главного виновника общественного шума в 57-й городской больнице, что на 11-й Парковой улице.

У отдельной палаты на шестом этаже в отделении терапии стоит симпатичный молодой человек. Зовут его Сергей, и он отвечает за гостей к артисту — кого пускать, а кому вход строго воспрещен. Хотя, как признается он мне, не совсем понимает, кто друг, а кто враг, но дело свое знает: от поклонников принимает цветы, пройдошистых журналистов гоняет.

— Относительно вас мне позвонили, предупредили. Проходите.

Прохожу. Одноместная палата со стандартным медицинским набором: кровать, стол, два стула, отдельный санузел. Армен Борисович только проснулся: в среду с утра, когда он собирался выезжать по делам из больницы, у него поднялся сахар. Сделали уколы с необходимыми препаратами, и он уснул. Теперь дежурный врач с медсестрой, которые пришли сделать новый забор крови, констатирует: «Сейчас уже лучше намного». Уходят.

Джигарханян улыбается мне, садится на кровати, спрашивает, мол, как дела, и жалуется, что его слишком опекают.

— Как вы себя чувствуете, Армен Борисович?

— Официально говорю: я очень здоровый человек. Это политика Виталины Викторовны — больным меня представить. Она неграмотна, она агрессивна. У меня есть квартира, ключи от нее, и я хочу поехать туда жить. Мне негде спать, а у меня есть чудесная квартира. Как каждый день здесь говорят мне: «Завтра».

— Где находится квартира?

— Очень недалеко. Давай поедем завтра со мной. Главная задача Виталины Викторовны — доказать, что я немощный. Даже не спорь со мной! И задача там очень простая: запихнуть в театр папочек, мамочек, чтобы они там получали зарплату.

— Но вы же сами ее родителей в свое время взяли на работу.

— Я много чего делал в своей жизни, но сегодня я понимаю и буду на этом настаивать: эту команду всю надо убрать из театра. Говорю ответственно. Я дееспособный, и если бы мне было плохо, я лежал бы не вставая, спал и храпел. Но я просыпаюсь, открываю глаза и понимаю, чем мы должны занять сцену, сколько спектаклей выпустить, чтобы театр, на котором написано «Джигарханян», не позорился. Виталина не может руководить театром — она на уровне детского сада и игрушек.

— И все-таки и я, и вообще мало кто понимает: с чего все началось? Ваши отношения в театре казались рабочими, все шло хорошо…

— Она выпустила спектакль, не спросив меня, какой-то музыкальный, а это мне не нужно. Я хочу, чтобы мой театр был дееспособным, а не так, чтобы самодеятельность играла на гитаре какую-то хреновину.

— То есть я правильно понимаю, что без вашего разрешения в театре был выпущен спектакль?

— Я же сидел дома, все ушли. Позвонил в театр, а мне говорят: «Да, начинается спектакль».

— Дело только в этом?

— Да, с этого все началось, но так непозволительно со мной. С этого гниль начинается. Это банда — говорю тебе и скажу при всех. Она уже не первый раз собирает в театре всю команду и объясняет, как опасно болен Армен Борисович. А уговорить можно каждого, показывая даже на среднего здоровья человека. Психика!

— Вот все-таки это неприятно, что и с этой, и с предыдущей женой у вас возникают проблемы.

— Ну что скажу: с женами мне не везет. Абсолютно. Потому что мы смотрим на женщину и думаем: вроде прическа красивая, брови красиво нарисованы… — фигня все это. Не туда надо смотреть.

— Виталина через своего представителя сообщила, что отдаст вам квартиру — ту, что однокомнатная.

— Не отдаст она ничего.

— Почему вы не верите в добрые побуждения, в стремление к миру?

— Я готов, но будь осторожна: там, где я жил, она уже продала квартиру. Какая же ты наивная!

— Армен Борисович, вы так резко о жене поменяли свое мнение. Прежде вы не понимали?

— И понимал, и не понимал, хотел что-то поменять, надеялся на лучшее в человеке. Не буду рассказывать, не хочу — могу расплакаться. Но одно скажу: она уже не моя жена. Не хочу, и никакого примирения не будет.

— Виталина думает подать на развод.

— Ну, замечательно, умница, хотя бы сообразила. Я хочу, сколько мне сил хватит и времени отпущено, репетировать. Большие масштабы не осилю — 82 года. Но говорю честно, не имею права тебя обманывать: я в хорошей форме, голова работает. Конечно, я чуть медленнее, чем был, но я очень примиримый человек: быстро примиряюсь, шучу. Но сейчас мне очень грустно.

Похоже, что шум вокруг семейства артиста, поднятый в начале недели, к концу ее начинает стихать и даже приносить хорошие новости. В частности, представители обеих сторон выражают желание договориться. Элина Мазур, представляющая интересы Виталины Цымбалюк-Романовской, сказала, что ее подопечная готова отдать однокомнатную квартиру в доме на Риге. А Артур Сагаманян, старинный друг, опекающий пожилого артиста, согласился с тем, что самое главное сейчас — это здоровье Армена Борисовича, поэтому просит средства массовой информации артиста не беспокоить.