Француженка Марилия Петит отправилась в велопоход, чтобы увидеть девственные леса планеты, и прервала его в селе Красный Яр в дальневосточной тайге. Там она вышла замуж за удэгейца, родила двух детей, пережила смерть мужа и построила дом

Тридцатипятилетняя Марилия сидит на крыльце деревенского дома и ест рыбные удэгейские пельмени. Ее сыновья делят бутерброд со сливочным маслом и вареньем, крича на смеси русского и французского. Мы встретились в селе Красный Яр в Приморском крае — месте, где собутыльники зарезали мужа Марилии Костю. Француженка приезжает сюда каждый год. Скоро она сядет в лодку и будет подниматься по реке два дня, чтобы добраться до дома в тайге, где они с мужем планировали жить вместе.

Родина

Марилия родилась в бретонской коммуне Тремаргат на западе Франции в семье фермеров. Всего в коммуне жило около 200 человек, большинство из них тоже занимались сельским хозяйством.

Как и многие малочисленные народы, бретонцы, имеющие кельтское происхождение, пострадали от колонизации. Французы вынудили их принять католицизм, тогда как основой культуры народа была вера в силу друидов. Бабушка Марилии боялась учить своих детей родному языку, а мать принадлежала к поколению бретонцев, которое стыдилось своей культуры.

Потом ситуация изменилась: в школах возобновили преподавание языка, а жители стали подчеркивать свою идентичность не только на бытовом уровне, но и официально. Еще в 1960-х бретонцы создавали движения за сохранение рек и организовывали пикеты против промышленников. Когда страна выбирала президента в 2012 году, Тремаргат был единственным избирательным округом, где кандидат от партии зеленых Ева Жоли получила большинство голосов. Сейчас во Франции коммуну считают развивающейся как раз благодаря борьбе за экологию: местных фермеров поддерживают власти, в деревне работает популярный магазин с органическими продуктами, а в 2012 году Тремаргат стал первым французским муниципалитетом, куда поставляется только возобновляемая электроэнергия.

Марилия с детства мечтала жить «как индейцы». Она изучала экологию и биологию в Реннском университете. После вернулась в Тремаргат, построила в лесу монгольскую юрту и год прожила там одна. В этот период она познакомилась с лесничим по имени Кристоф, который мечтал увидеть нетронутые человеком уголки мира. Французы создали общественную организацию Kernunos, назвав ее в честь кельтского божества — покровителя природы, и решили отправиться в кругосветное путешествие на велосипедах, чтобы снять фильм о последних девственных лесах планеты. Денег не было, поэтому Кристоф продал дом и машину, а Марилия — свою юрту.

Путешественники побывали в Беловежской пуще, Китае, Монголии и Казахстане. За полтора года, ушедшие на пересечение России с запада на восток, Марилия выучила русский язык. В 2010 году они с Кристофом оказались в селе Красный Яр.

В этом окруженном тайгой поселке живут около 600 человек, большинство из них удэгейцы. Мужчины занимаются охотой и рыболовством. Каждый год они уходят в лес на несколько месяцев, спускаясь в длинных лодках-батах по реке Бикин — единственной транспортной артерии, которая связывает населенный пункт и их охотничьи участки.

Здесь французы разошлись.

Семья

Кристоф уехал в Канаду, а Марилия решила остаться в поселке, чтобы лучше понять образ жизни коренного народа. Она поселилась в семье Коленчуга, расплачиваясь за жилье помощью по хозяйству. Вместе с другими женщинами она вышивала, делала одежду из кожи, собирала папоротник и готовила традиционные блюда. «Я осталась в Красном Яре, потому что меня впечатлили река и люди, которые живут лесом, — объясняет Марилия. — Меня приняли как свою. Я почувствовала себя дома. Поняла, что появилась возможность жить в тесной связи с природой и что такой опыт я не получу больше нигде».

Однажды в дом, где жила француженка, вошел Костя. Он принес родственникам мясо, которое добыл на охоте. Марилия вспоминает, что ее удивил глубокий голос и независимый характер удэгейца. Когда началась зима, они отправилась в лес вместе.

Костя учил женщину выслеживать зверя. Высокая Марилия двигалась слишком шумно, поэтому так и не смогла научиться тонкостям охоты, однако усвоила «кодекс тайги» — правила сосуществования с дикими животными. Одно из главных правил гласит, что людям нельзя убивать тигра.

Однажды тигр подошел к дому Марилии и Кости. Залаяла собака, и мужчина вышел на крыльцо, чтобы договориться с хищником как Дерсу Узала, проводник исследователя Владимира Арсеньева. Он закричал: «Ты нежеланный гость, иди подальше!» Как объясняет Марилия, удэгеец уважал зверя, считал его равным — таким же охотником, как и он. И тигр ушел.

Лучше всего Марилия запомнила свой первый поход на охоту. Она замерзла и вернулась в дом, а Костя в это время застрелил двух косуль. Он оставил добычу в лесу, чтобы забрать ее позже вдвоем. «Мы долго шли. Сумерки, мороз, лес стал фиолетовым от заката, — рассказывает Марилия. — Я увидела красную, еще теплую кровь на белом снегу. В тот момент я почувствовала благодарность — к животным и мужику, который тащил на своих плечах добычу, чтобы накормить семью. Я глубже поняла цикл жизни и смерти. Убивать зверя нелегко, но необходимо для выживания в зимней тайге. Охота имеет свой смысл и силу. Люди в городах покупают мясо в магазинах и не понимают, откуда оно, не ощущают на себе смерть».

В Красном Яре любят рассказывать историю о том, как Марилия побежала за изюбрем по лесу, догнала его и зарезала ножом. На самом деле на изюбря напала собака, и он медленно умирал от ран. У Марилии не было с собой ножа, поэтому она задушила зверя руками, чтобы он не мучился.

Большую часть первого года совместной жизни пара провела в охотничьем доме и выезжала в поселок только за продуктами. В тайге Марилия забеременела. В 2011 году родился первый сын Савелий, спустя два с половиной года в семье появился Милан. Марилия и Костя мечтали, как перенесут лесной дом в поселение Улунга, которое находится в 200 километрах от Красного Яра. Там жили несколько семей с детьми — Марилия хотела, чтобы Савелий и Милан общались со сверстниками. Школы в Улунге нет, поэтому француженка планировала заниматься с детьми дома. Первые годы жизни в тайге она описала в своем дневнике.

Смерть

Время от времени семья жила в Красном Яре вместе с родственниками Кости. Марилия вспоминает, что в эти моменты ее муж много пил. В 2015 году, когда она получала вид на жительство во Владивостоке, Костю во время одной из пьяных посиделок зарезал муж родной тетки. Марилия не знает, из-за чего они поссорились. Жители поселка уверены, что мужчины не поделили квадратные метры.

«Мы жили в одном гнилом доме с теткой и ее мужем, который раньше сидел в тюрьме. Они много пили. Я думаю, что этот мужчина завидовал Косте и уже давно хотел его убить. В целом неважно, почему это произошло, я так считаю. Мой муж и сам много выпивал, не мог изменить свою жизнь. Мы все носим какие-то глубокие раны. Он не увидел свои страдания и не принял их. Надо было сказать себе: да, меня бросила мать и приемный отец, да, пришлось присматривать за братьями в 90-х, когда хотелось гулять, да, меня бросили там и там. Ему было тяжело с этими обидами. Я хотела помочь и любила его, но он меня не слышал. Костя был сложным человеком, но самостоятельным — сам себе велосипед».

Через год после смерти Кости Марилия уехала из Красного Яра, чтобы больше не видеть «пьяный кошмар» — по ее словам, многие мужчины в поселке уходят в запои. С помощью друзей она разобрала дом в лесу на бревна и перетащила его в Улунгу, где они планировали жить с мужем. Через год женщина поняла, что не выживет в тайге одна с детьми.

Марилия вернулась во Францию. Последние несколько лет она приезжает в Улунгу каждое лето или осень на пару месяцев, чтобы Милан и Савелий не теряли связь с удэгейской культурой. «Я хочу дать им выбор. Если они станут охотниками, я приму это. Если нет — значит, так нужно», — говорит Марилия.

Француженка называет Улунгу домом. По ее словам, именно здесь она почувствовала себя счастливой. Сама Марилия иллюстрирует свой жизненный выбор сравнением с рыбой-кетой, «поднимающейся против течения к своим истокам». Говоря о течении, она имеет в виду глобализацию, которая делает людей всех культур одинаковыми. Марилия считает, что удэгейцы ей не так сильно подвержены — они остаются собой, потому что еще не потеряли связь с лесом.

«Я не грущу, приезжая в Улунгу, — говорит Марилия. — Когда плыву на лодке, чувствую, что Костя меня провожает. Природа сияет, потому что после смерти его душа поселилась в реке, лесу и сопках. Костя есть в этом мире, который мы делили вместе. Он был человеком тайги и вернулся в нее. Здесь я не чувствую пустоту»