Психушка для Татьяны Пельтцер
6 июня родилась Татьяна Пельтцер (1904-1992) — "ПОШЕЛ ТЫ НА ..., СТАРЫЙ РАЗВРАТНИК", — СКАЗАЛА ТАТЬЯНА ПЕЛЬТЦЕР И УШЛА ИЗ ТЕАТРА.
Пельтцер обладала расшатанной актерской психикой, поражая окружающих смесью таланта и невыносимого характера. В историю вошла фраза Бориса Новикова, что, мол, Пельтцер никто не любит, кроме народа (ПО КАКИМ ПРИЧИНАМ АКТЕР, ИГРАЮЩИЙ ВЫПИВОХ, ВЫПИВАЛ ВНЕ ЭКРАНА). Крикливая, вздорная, не чурающаяся соленых словечек, такова была наша бабушка. Частенько в оправдание Пельцтер звучит – она всегда отстаивала правду. Но ведь правда вещь глубоко индивидуалистичная, у одного одна, у другого другая. Далеко не всегда отстаивание своей точки зрения демонстрацией эмоций оправдано.
Однако, таков был характер Пельтцер, другого не дано.
Самая большая засада для Пельтцер, как и для Серафимы Бирман, оказалась в одиночестве (ПОЧЕМУ ВСЕ ЛЮБИЛИ ФАИНУ РАНЕВСКУЮ, А НЕ ЕЕ СОПЕРНИЦУ). Замужем она побывала всего раз. Детей не было. В 1959 умер ее отец – актер Иван Пельтцер. В 1975 – брат.
С годами у Пельтцер начала развиваться сенильная деменция. Старческое слабоумие, грубо говоря. А поскольку это наложилось на подвижную актерскую психику смесь вышла взрывчатая.
Самым близким человеком к Пельтцер оказалась домработница Анна Кукина. Именно она первой столкнулась с тем, что хозяйка начала терять память, не в силах выучить текст.
Кукина рассказывала:
«Забывала и текст, память стала терять. Вот, бывало, вытащит текст, посадит меня напротив за стол: «Ты сиди, а я буду тебе говорить. Где неправильно, ты меня поправляй».
Скоро и в театре заметили, - актриса сдает. Последней ее ролью стала Берта из «Поминальной молитвы» Григория Горина, где сцену вывозил Александр Абдулов, подсказывая текст.
Пошли терки и с домработницей. В доме появилась аферистка, представившаяся администратором Большого театра и настраивающая Пельтцер против Кукиной.
Та говорила:
«Татьяна Ивановна стала ко мне плохо относиться. Бывало, чуть не в драку лезет, если я иду на кухню. «Это моя кухня. Не ходи. Ничего не бери» — и выталкивала меня в комнату. Я сяду в кресло и плачу».
В итоге Анна покинула негостеприимный дом.
А Пельтцер без ее опеки загремела в психиатрическую клинику Ганнушкина. Театр в то время находился на гастролях, некому было даже проконтроливать, чтобы любимой народом артистке обеспечили должный уход. Татьяна попала в палату на полтора десятка человек, а поскольку и там пыталась качать права, то с ней не церемонились.
В итоге к Пельтцер выбралась Ольга Аросева. Увиденное произвело на нее удручающее впечатление.
«Она вся в крови была, расцарапанная. Врач сказал, что дерется, очень агрессивная. Ничего страшнее в своей жизни, чем в этом доме, я не видела — сумасшедшие старухи шныряли как мыши».
Пельтцер выписали, но не вылечили. В ее жизни опять появилась Кукина. Весной 1992 года Татьяну госпитализировали вновь. В больнице она упала, сломав шейку бедра, и это означало конец. Вдобавок у нее инфаркт диагностировали.
Кукина вспоминала о последнем дне актрисы:
«Я ходила к ней, мыла ее, меняла каждый день белье, готовила, как она любила, геркулесовую кашку на пару. «Ленком» деньги мне на это давал. В тот день, когда я пришла в последний раз, она меня узнала. «Это моя, — говорила она врачам, — моя!» Только гладила меня по руке и показывала движением пальцев, что, мол, хочет курить. Я достала сигарету “Мальборо” (Татьяна курила только их), и она с удовольствием выкурила. Потом еще покурила. Когда врачи пришли с обходом и спросили: «Ну как, Татьяна Ивановна, дела?» — показала большой палец: «Во!» Она гладила себя по груди и явно была довольна. Ей же медсестры не давали курить. Она даже улыбалась, но в глазах уже была какая-то муть. И по имени назвать никого не могла».
В тот же день Пельтцер скончалась.
Светлая память!