Рождение мифа о "распятом мальчике"
Очень милые люди, обаятельные и начитанные. Умеющие красиво говорит и писать. Разумеется, не приближавшиеся именно что на пушечный выстрел в местам, где стреляли, жгли, пытали забивали до смерти тех, кого они вроде бы как защищали.
Зато они умеют красиво рассказывать то о применении врагом химического оружия и даже публикуют снимки некоего странного содержимого 82-мм мины, то рассказывают о применении на Донбассе биологического оружия, то о сотнях солдат НАТО, то о гаубицах, которые уже разгружают в Одессе, то о распятом мальчике.
Вся мерзость этих мифотворцев не в том, что сами они никогда ничего не видят. И не в том, что когда стихает бойня, едут "на передовую" фотографироваться с автоматами-пулеметами. Это как раз хорошо - хотя бы видно, насколько они смешны - как Зеленский в бронежилете.
Стократ хуже, что их бредовые фантазии немедленно разоблачаются и потом люди не верят тому, что действительно происходило. И когда ты публикуешь репортаж из бомбоубежища на Трудовских, где не распятые мальчики. а детишки мал-мала-меньше месяцами живут в нечеловеческих условиях, спасаясь от обстрелов майданных "освободителей", когда не можешь сдержать слез, видя этот ад, зрители зачастую усмехаются и гадают, в какой студии снимали сию агитку.
Что до легенды о распятом мальчике, то она берет начало с того самого Кавказа, на котором я когда-то начинал. Нет, не вести репортажи, выживать. Именно там из меня выбили иллюзии о космополитизме и всеобщем равенстве 9во всех смыслах). Убедив, что лучший мой друг - автомат Калашникова, а лучшее средство передвижения - БРМ на базе обычной БМП-1.
Что до распятого мальчика, то он родился там позднее. И, слава богу, в той мясорубке мне посчастливилось участия не принимать.
В отличие от Владимира Воронова, который ныне подвизается на Радио Свобода. Но будучи хорошо оплачиваемым пропагандистом из противного лагеря, он не поленился вспомнить и поднять материалы о том позорном мифе, который родился в годы Чеченской войны. На которой он, в отличие от мифотворцев, был. Жаль, не с той стороны:
"Любая война порождает массу легенд, мифов и баек, не стала исключением и война в Чечне 1994–1996 годов. Одни из них уже забыты, другие оказались не просто живучи, но зачастую даже воспринимаются многими не как собственно миф или страшная сказка, но как безусловный факт: "Об этом же написано в "Википедии"!"
Творили те мифы во вполне конкретных кабинетах. Разносили же их, как правило, журналисты из числа обретавшихся не там, где шли настоящие бои, а при различных штабах Объединенной группировки войск – на "Моздокском фронте".
Затем, ссылаясь на таких "очевидцев", эти страшные байки охотно повторяли уже высокие начальники, которым надо было оправдать свои провалы и сотни зазря погубленных бойцов.
Именно так обстояло дело с одним из самых громких и ужасающих мифов про то, как в разгар штурма Грозного чеченские боевики распинали пленных солдат на окнах здания Совета министров. Одним из первых эту версию описал "моздокский фронтовик" Михаил Леонтьев из газеты "Сегодня". Расписал все столь сочно, словно сам лицезрел. Процитирую его тогдашнее интервью для "Эха Москвы":
"…ВОПРОС: Вы говорите, что <...> 9 января чеченцы вывесили на окнах здания СОВМИНА распятых российских пленных, неизвестно, живых или мертвых. Скажите пожалуйста, вы лично видели <...> или нет? ЛЕОНТЬЕВ: Вывешенных пленных видели из КП (командного пункта. – В.В.) дивизии офицеры <…>" [Эхо Москвы. Интервью, 23 января 1995 г., 20:30, 22:10]
То есть сам – не видел. Какие офицеры это видели, какой именно дивизии, да и вообще с какого КП можно было видеть руины здания бывшего Совмина, да ещё и 9 января – обо всем этом Михаил Леонтьев умолчал. Что неудивительно: в тот день видеть окна Совмина можно было, пожалуй, лишь с одного КП – Дудаева и Масхадова, из здания Рескома (Президентского дворца).
При этом нет никаких документальных доказательств и фотографий, нет ни свидетелей (неких офицеров некоей неназванной дивизии), ни имен-фамилий-званий собственно жертв. Не было заведено уголовное дело, никто не проводил расследование. Не было в природе (то есть военной прокуратуре) никакого уголовного дела о "распятых". Но не один Леонтьев тогда сеял этот миф.
Был, например, и репортаж в "Комсомольской правде" Ольги Герасимовой и Василия Устюжанина, которые привели слова некоего 18-летнего Андрея (опять без фамилии) "из (98-й) воздушно-десантной Ивановской дивизии":
"Ребята, побывавшие в боях, подтверждают, что наших раненых подвешивали за ноги в окнах Совмина и из-за их тел вели прицельный огонь" [Герасимова О., Устюжанин В. На 41-й день войны в Грозном сыграна первая свадьба // Комсомольская правда, 1995, 24 января.]
Не только сами авторы репортажа ничего своими глазами не видели, но и пересказывают слова некоего бесфамильного "солдата Андрея", который тоже ничего не видел, но лишь что-то и где-то от кого-то слышал, что "ребята рассказывали…".
Именно тогда, когда, согласно утверждению Михаила Леонтьева, пленных солдат распинали на здании Совмина, автор этих строк находился в том самом здании. И пленных видел именно там – живых, 19 человек из разгромленной 131-й мотострелковой Майкопский бригады.
Вглядываюсь в чумазые лица – совсем еще дети! Их блокировали 1 января у железнодорожного вокзала, и когда кончились боеприпасы, а поддержка так и не пришла, они вынуждены были сдаться. В тот подвал мы спустились вместе с коллегой, Александром Колпаковым из "Московского комсомольца", потому просто приведу то, что он позже напечатал в газете:
"<...> в здание Совмина вниз по ступеням, туда, где, как я выясняю уже по ходу нашего движения, помещены русские пленные. Их оказывается 19 человек <…>
Тьма-тьмущая, зажигаю спичку, чтобы побеседовать с ними, но пламя сразу высвечивает лицо человека в каракулевой шапке, который вдруг категорически отказывается разрешить нам побеседовать с солдатами. Тридцать восемь глаз смотрят на нас с тоской и надеждой. "Среди вас есть раненые, избитые?" – спрашиваю. "Нет" – отвечают они. "И что с ними будет?" – перевожу я вопрос уже к каракулевой шапке. "Во всяком случае, жизнь мы им гарантируем, а вот российские власти вряд ли", – резко отвечает он.
Я подношу спичку ближе к пленным. Мальчишки лет 18–19, в глазах животный страх <…>" [Колпаков А. Война и чир // Московский комсомолец, 1995, 19 января].
Добавлю лишь, что толком поговорить с пленными "каракулевая шапка" нам не дал, потребовав личной письменной санкции… Дудаева. В подвале же Совмина отсиживались все потому, что федеральная артиллерия столь нещадно гвоздила тогда по Совмину, что и носа было не высунуть. Как поговаривал еще один коллега Александр Мнацаканян, бывший в те дни там от "Общей газеты", "хотел бы я видеть того храбреца, который под огнем всех систем и калибров осмелился бы вскарабкаться – вместе с пленными! – по рухнувшим пролетам на второй или третий этаж. И на сплошь простреливаемом пространстве занялся бы сей экзекуцией. Разумеется, чокнутых, решивших повторить "подвиг" солдат Понтия Пилата, просто быть не могло!"
Он затем так и написал в своей статье: "А всем верящим в распятие на окнах рекомендую самим попробовать проделать бесполезную и рискованную операцию. Взять пятидюймовые гвозди, молоток, пленного, подняться хотя бы на третий этаж простреливаемого и горящего здания, подойти к окну и быстренько приколотить сопротивляющегося (а как же иначе?) человека к разбитой оконной раме" [Мнацаканян А. Сложнее смерти // Общая газета, 1995, 26 января].
Более того, когда от снарядов и бомб стали рушится перекрытия подвала, вся эта группа из 19 пленных солдат Майкопской бригады была выведена из руин Совмина, никто из них (а других в том здании и не было) не был там "распят" и "вывешен в окнах". Их перевели в подвал парикмахерской на Минутке, где беседу с ними записал на видеокамеру журналист НТВ Вячеслав Грунский, и его репортаж прошел в программе "Сегодня" 16 января 1995 года.
Также известно, что все солдаты из этой группы впоследствии были освобождены.
Но кого интересуют факты, если нужны именно мифы? И их продвигали не только журналисты типа "моздокского фронтовика" Леонтьева, но и, например, генерал Лев Рохлин. В одном из интервью он тогда заявил, что "когда мы брали это здание (Совмин), там в каждом окне висел мертвый или раненый наш боец. Почему об этом не говорят правозащитники?" [Аргументы и факты, 1995, № 5, с.2.]
"А в здании Совмина в каждом окне дудаевцы вывесили трупы наших солдат" – это уже из интервью генерала военному журналисту Асташкину [Асташкин Н.С. По волчьему следу. Хроники чеченских войн. М., 2005, с. 132].
Схожие слова Рохлина привел в своей книге и другой военный журналист, капитан 2-го ранга Андрей Антипов:
"Дудаевцы пошли на самый коварный и подлый шаг. Накануне штурма они вывесили в окнах Совмина трупы наших солдат. На это было трудно смотреть" [Антипов А.В. Лев Рохлин. Жизнь и смерть генерала. М., 1998, с. 189].
Но вот что примечательно: далее этот же автор обильно цитирует "Рабочую тетрадь оперативной группы центра боевого управления 8-го гв. АК", "Журнал боевых действий", рапорты командиров, где поминутно расписаны как собственно штурм Совмина, так и предшествующие ему дни. Однако в тех документах нет ни слова ни о каких вывешенных в окнах телах или еще живых солдат. Но если бы нечто подобное действительно было, это просто невозможно не зафиксировать в документах! Более того, прямой обязанностью и особистов, и военных прокуроров было бы тогда провести дознание и, если факты подтвердились, возбудить уголовное дело. Но ничего этого сделано не было: нечего было проверять, поскольку не было и никаких распятых.
Однако умело запущенный миф уже зажил своей жизнью, и в книгах о той войне его часто приводят как якобы неоспоримый факт…".
Так что нет ничего удивительного в том, что запускающие подобные мифы реально сводят на нет работу фронтовых корреспондентов, которые пишут о реальности. Которвя ужасна, грязна, кровава, но вовсе не столь ярка, как произведения этих "бойцов невидимого фронта".
https://www.delfi.lt/ru/news/live/belye-kolgotki-iz-pribaltiki-i-raspyatye-malchiki-kak-na-lubyanke-sochinyali-fejki-chechenskoj-vojny.d?id=83434743