«Норд-Осту» 19 лет. Воспоминания очевидцев о теракте на Дубровке
Ровно 19 лет назад произошел один из самых масштабных терактов в России — захват заложников в театре на Дубровке. Как развивались события, и что запомнили очевидцы — в материале iReactor.
Ровно 19 лет назад, 23 октября 2002 года, в России произошла одна из самых страшных трагедий современности — захват заложников в Театральном центре на Дубровке. В тот момент там проходил мюзикл «Норд-Ост». Количество зрителей и участников спектакля составило 916 человек, и они оказались в форменном аду на 4 дня. С чего все началось, и как страшное время вспоминали очевидцы — в материале iReactor.
Роковое обещание и треск скотча
Мюзикл «Норд-Ост» был широко разрекламирован, однако во многом не оправдал ожидания зрителей. Именно поэтому многие люди захотели покинуть театр после первого акта, оставшись только ради сцены во втором действии, в ходе которого постановщики обещали посадить на сцену самолет. Решение оказалось роковым.
Захват заложников случился сразу после песни летчиков, и поначалу все было воспринято, как часть спектакля. Многие не поняли, что им угрожает вполне реальная опасность, продолжая после первых выстрелов искать двойной смысл в сценарии, вроде сюжетного поворота со второй чеченской войной, которая разгорелась в 1999 году.
Второе отделение началось с песни летчиков, после этой песни мы услышали какой-то шум, увидели, как человек в маскировочной одежде поднялся на сцену и, чтобы привлечь внимание, выстрелил из автомата. Оглянулась по сторонам, увидела, что по проходу идет толпа, одетая в военную форму. Впереди — мужчины, за ними группа женщин. Эти женщины отделялись от группы и останавливались вдоль стен. Посмотрела направо — та же самая история. Первая мысль была: «Как здорово вписали в сюжет чеченский синдром». Мысль, что это реальный захват в центре Москвы, совершенно не приходила в голову. И даже когда уже стало ясно, все равно я не могла смириться. Человек, который поднялся на сцену, объявил, что это захват. Что они пришли остановить войну в Чечне, — рассказывала журналистам одна из заложниц Светлана Губарева.
Как сообщают открытые источники информации, некоторым людям было разрешено воспользоваться телефонами, чтобы сообщить родным о происходящем. По всей видимости, террористы хотели наиболее широкой огласки. После этого боевики забрали мобильники, попутно превращая зал в смертельно опасную ловушку с осколочно-фугасными снарядами, начиненными поражающими элементами. Помещение было опутано снарядами таким образом, чтобы при взрыве рухнули опоры, после чего крыша должна была похоронить под собой заложников.
Террористы (в лице 21 мужчины и 20 женщин) были вооружены автоматами, пистолетами и гранатами, а некоторые носили пояса-смертников. Всего в общей сложности было подготовлено взрывчатки, эквивалентной 120 килограмм тротила.
Минирование зала и изготовление части поясов-смертников происходило прямо на месте захвата заложников. Очевидцы вспоминали, что первые сутки в зале был слышен только треск скотча, которым приматывали взрывные устройства.
Еще хорошо помню: такое ощущение, что они пришли с полуфабрикатами, и эти пояса шахидов на ходу доделывали. Несли большие сумки — эти пояса шахидов они обматывали скотчем и закрепляли на женщинах. Этот треск скотча в течение первых суток. Я потом долгое время вообще не могла слышать [треск скотча]. Потому что целый день трещит, трещит, трещит скотч. То они женщин обматывают, то к стульям приматывают. К колоннам они, по-моему, тоже что-то приматывали. Потом ходил мужчина, раздавал батарейки, показывал, как присоединять, как вставлять. В общем, все было страшно, — вспоминала Светлана.
Проблема с физиологическими потребностями
Как рассказывала Губарева, у нее сложилось впечатление, что террористы не совсем понимали алгоритм действий. По ее мнению, боевики до конца не верили в успех операции, не продумав вопрос о физиологических потребностях заложников.
Мне кажется, они даже не думали о том, что им дальше с нами делать. Может быть, они не были уверены, что им удастся. Они не думали, что нам захочется есть, пить, спать, в туалет ходить. Им эта мысль вообще даже не приходила в голову, и они по мере возникновения проблем пытались их как-то решить, — отметила бывшая заложница.
Поначалу преступники раздавали зрителям и артистам продукты из буфета, которых очевидно не хватало на такую массу народа. Вместо простой воды люди получали сладкие соки и газировку, что провоцировало еще более сильную жажду. Какое-то время заложников в сопровождении отпускали в туалет, где воду можно было попить из-под крана, но потом и эту «лавочку» прикрыли, после чего физиологические потребности справлялись в оркестровой яме.
Мы практически всегда на самом деле голодали. С питанием что было: доставили соки, воду, все это взяли из местного буфета <…>. А простой воды не было. То есть все время хотелось пить. Потому что «Фантой» — маленькой бутылочкой на четыре человека — не напьешься. Потом стали экономить воду, стали поменьше пить, потому что они перестали пускать нас в туалет. Туалет был — ужас какой-то. В оркестровую яму ходили все, это был кошмар. Чуть что, если ты делаешь какое-то неправильное действие, на тебя прямо указкой — а указкой у них был пистолет — наставляли и говорили: «Цыкнешь — отправишься к Аллаху» <…>. Дальше, как собакам, нам кидали маленькие шоколадки, малюсенькие такие жвачки. Вот и вся еда, — рассказывала СМИ заложница Ольга Черняк.
Позднее, когда закончилась еда и лимонад, боевики приносили в зал ведра с водой — заложники могли вычерпывать воду для питья маленькими стаканчиками.
Первые жертвы
В первые часы паники как таковой не было. После того как первые эмоции улеглись, террористы успокоили зал, не демонстрируя очевидных признаков агрессии. Первое убийство случилось в ночь на 24 октября, когда в здание проникла Ольга Романова, сумевшая просочиться мимо нескольких кордонов военных, обойдя заслоны боевиков. Она с детства ходила в театральный кружок на Дубровке, поэтому знала ДК, как свои пять пальцев.
Романова начала разговаривать с террористами в грубой манере, требуя немедленного освобождения заложников. Разговор велся на все более повышенных тонах, и в конце концов преступники назвали инициативную девушку провокатором. Они вывели ее из зала, убив очередью из автомата.
Заходит, открывает дверь. В куртке, беретке: «Вот, всех напугали! Чего вы тут устроили?». «Кто ты такая?» — спросили. «Я тут все знаю. Я здесь в музыкальную школу ходила», «Ну-ка сядь, а то пристрелю», «Ну и стреляй!». Вот тут они так переполошились. Без разговоров ее отвели в нижний коридор, в актерское фойе. Автоматная очередь. Но на наших глазах они этого не делали, — вспоминал потом артист «Норд-Оста» Марат Абдрахимов.
Второй жертвой стал 35-летний военный юрист Константин Васильев. В здание театра он вошел с целью обменять себя на детей, находящихся в заложниках. Его застрелили как «лазутчика». Такая же участь постигла автокрановщика Геннадия Влаха — 25 октября он пробрался в здание за сыном.
В тот же день, после двух дней пребывания под дулами автоматов, нервы сдали у заложника Дмитрия Грибкова. Со стеклянной бутылкой из-под лимонада он кинулся на одну из смертниц. Боевики открыли по нему огонь, попав в двух других зрителей. Один был убит на месте, вторая отделалась ранением.
У одного из парней — теперь я знаю, что это был Денис Грибков — у него не выдержали нервы, и он с бутылочкой из-под «Пепси-колы» в руках по креслам с последних рядов побежал к террористке. Я увидела, как один из террористов поднял автомат и начал стрелять, и посмотрела в направлении стрельбы: он сделал несколько шагов, его за ноги стащили вниз. Те, кто стрелял, в него не попали, смертельно ранили Павла Захарова и ранили Тамару Старкову. Уже прошло время, теперь я знаю их имена. Тамара была с семьей, с дочерью и с мужем. Я помню истошный крик этого мужчины, он кричал: «Лиза, нашу маму убили!». Потом оказалось, что просто ранили. В зале оказались врачи, они стали оказывать помощь, — делилась с журналистами Губарева.
Штурм
Решение о том, что будет штурм, было принято сразу после первых жертв, однако для реализации плана нужен был удобный момент. Оттягивать операцию было нельзя еще и потому что главарь террористов Мовсар Бараев объявил, что 26 октября боевики начнут расстреливать заложников.
Мы все ждали смерти. Мы понимали, что живыми нас не отпустят. Мы не верили, что даже если будут выполнены условия террористов о выводе войск из Чечни, нас отпустят. Террористы, особенно женщины, прямо нам говорили: «Мы пришли сюда, чтобы умереть, мы все хотим пойти к Аллаху, и вы пойдете вместе с нами», — объясняла Черняк.
Спецназ начал штурм в 5:45. Бойцы начали атаку со светошумового «представления», чтобы отвлечь внимание от заложников.
Террористы решили, что проникший в здание спецназ забрасывает их гранатами с балкона и стали стрелять туда, отвлекшись от заложников. Но стрельба через мгновение стихла: начал действовать газ. Я толком не понял, что произошло. Штурм начался, когда мы спали в креслах. Раздались выстрелы, взрывы, а потом резко перехватило горло, — объяснял один из очевидцев Сергей Новиков.
Потом подразделение «Альфа» пустило по вентиляции нервно-паралитический газ. Некоторые заложники сумели сохранить здравый смысл. Они обмотали органы дыхания тряпками, постаравшись распластаться на полу, где концентрация «ядовитого облака» была меньше. Например, рассказал один из очевидцев, сидевшая рядом учительница, которая привела детей на спектакль, смочила салфетки, наложив их на лица ребят.
Благодаря этому она помогла нескольким детям, пока сама не потеряла сознание, — рассказал он.
Газ действовал не только на террористов и невинных людей, но и на бойцов подразделения «Альфы», которые ворвались в зал. Никто серьезного отравления не получил, в отличие от заложников — сказалось истощение организма в связи с обезвоживанием и недоеданием.
Пока саперы обезвреживали бомбы, специалисты эвакуировали раненных. Ситуация осложнялась еще и тем, что спасателей и медиков не предупредили о «часе Х», так как стягивание транспорта к театру могло бы вызвать подозрение у боевиков. Спасатель Юрий Пугачев утверждал, что самостоятельно из заложников никто не мог передвигаться. Оборудования и человеческих ресурсов не хватало — некоторых людей вытаскивали на руках. Освобожденные просили только о том, чтобы им дали воды.
Многие были без сознания. Их выносили на носилках, потом, когда носилки кончились — на руках. Все, кто еще мог говорить, просили об одном: пить. Видимо, руководство штаба знало, что газ даст такую реакцию — к зданию постоянно подносили упаковки с полуторалитровыми бутылками, — объяснял прессе спасатель.
Спорный итог
Основная часть пострадавших очнулась в больницах, 119 человек спасти так и не удалось. Всего теракт унес жизни, по официальным данным, 130 заложников. 700 людей получили ранения разной степени тяжести.
Эту операцию по освобождению заложников до сих считают спорной. Многие критикую спецподразделение за такой обширный сопутствующий ущерб. Однако, как отмечали аналитики в разное время, иное развитие событий могло бы обернуться еще большей трагедией. Особенно, если бы боевики взорвали обмотанный СВУ зал. Кроме того на те времена у подразделений не было опыта проведения операций такого масштаба, поэтому определенные просчеты в ходе освобождения в любом случае были бы допущены.