История одного клоуна. Притча. chipstone
Жил-был на свете успешный клоун. Вполне себе довольный жизнью, популярностью, не обиженный ни деньгами, ни вниманием женщин.
И все было хорошо, но пришёл к нему как-то черт, и соблазнил он клоуна перспективой невиданной. Предложил сцену с планету размером, предложил денег немеряно, что и в мечтах клоуну не виделись. Власти не предложил, но предложил ее видимость для обожающей толпы.
И взыграла в клоуне гордыня невиданная, и соблазнился он на предложение черта. И пошёл в политики, благо на первый взгляд очень похожие профессии.
И было все отлично. И была радость в глазах. И было обожание толпы. И было приятное позвякивание в пополняющемся невиданными темпами кошельке. Кстати, черт, обещавший поддержку великим начинаниям клоуна, тихо испарился с горизонта. Оказался черт прозорливым, продал бизнес, публично рассорился с товарищами и отвалил грустить в места спокойные и благословенные. Ну да черти, они завсегда такие, чувствительные на всякие будущие неприятности. А гордыней в отличие от клоуна черт не страдал.
Но и без черта дела у клоуна шли замечательно. А то, что делал не то, что когда-то обещал обожающей толпе, а совсем даже наоборот, ну так то проблемы толпы, не клоуна.
Но настал момент и пришло время платить. И цена показалась приемлемой. Но что-то пошло не так. Буквально на сутки, но не успел. Клоун не сдался, принял на себя роль героя, он принимал мужественные позы на экране, говорил проникновенные монологи. Ведь он свято верил, что за его спиной мужественные подбородки великих воинов Света со всего мира. Но не оправдал клоун надежд, и подбородки обернулись затылками. Громогласные заверения помощи обернулись тихими шепотками одобрения и строгими приказами стоять до конца, до последнего члена обожавшей толпы. А они, дескать, воины Света помочь не могут, ибо сильно войско Тьмы и не ровен час, обратит своё внимание на самих светоносных. Но воины Света обязательно помолятся за клоуна, а будет совсем плохо, непременно его спасут.
И тут пелена стала спадать с глаз клоуна. Он уже понял, что его действительно спасут, но лишь для того, чтобы он никому ничего не смог рассказать. Его уже списали, как списывали тысячи кукол до него и спишут тысячи после. У использованного презерватива путь только один, в канализацию. А ещё клоун понял, что живым его не отпустят, ибо слишком много знал. И нет на земле места, где он с гарантией не смог бы при случае заговорить. Только под землей, а ещё лучше пеплом развеянным над столь некогда любимым и оказавшимся ненавистным зрительным залом.
И пошёл клоун уколоться чем-нибудь по забористее. Ибо там, в своих грезах он снова будет парить над сценой, купаясь в лучах обожания толпы.