«Красный парадокс»: почему запрос на социальную справедливость растет, а рейтинги КПРФ падают? (И Новгородская область выступает ярким примером одной из причин)
Вот что интересно: запрос на социальную справедливость растет, а рейтинг КПРФ, которая за оную «топит», по крайней мере, на словах, что есть мочи, не только не идет вверх, но даже снижается. Так, согласно опросу Фонда «Общественное мнение», рейтинг доверия КПРФ на конец января составлял всего 10%, опустившись с максимальных 13% (!) в ноябре минувшего года. Приблизительно такую же картину демонстрирует и ВЦИОМ, давая коммунистам, правда, чуть побольше — 11,2%, но все равно фиксируя падение — с 13,4% на конец первой декады декабря 2020 года.
И это при том, что, по данным социологов, уровень позитивного восприятия Октябрьской революции достиг 54% против 41% восьмью годами, распад СССР в «рейтинге стыда» обогнал даже ужасающую нищету, а уровень одобрения личности Иосифа Сталина так вообще достиг в позапрошлом году чуть ли не запредельных высот, составив 70%.
Поразительно?
Нисколько. Я бы сказал, что вполне закономерно: спад популярности КПРФ — это процесс сугубо детерминированный, вытекающий из ряда причин.
Во-первых, от КПРФ давненько ничего не было слышно, окромя громких заявлений, а на последние, как мы прекрасно знаем, горазды не только красные, но и все прочие, включая единороссов, которые под прикрытием заботы о народном благосостоянии продавили и пенсионную реформу, и повышение НДС, и (в конце прошлого года) целый пакет репрессивных законов, вяжущих активистов несистемных партий и вообще всех тех, кто выступает за гражданские права, по рукам и ногам.
Во-вторых, КПРФ, к сожалению, не учитывает фактор времени, продолжая работать в том же русле и, что самое главное, используя ту же риторику, что и двадцать, и тридцать лет назад. За это время многое успело поменяться, КПРФ же осталась прежней. Понятно, что если говорить с обществом не на его языке, то оно не поймет и не поддержит. Поэтому партии доверяют лишь те, кто вырос, кто привык к соответствующей риторике — люди за 50. Но их число, благодаря социально-экономической политике государства, неуклонно снижается. Плюс кто-то вообще разочаровался в идеалах компартии. А пополнение из молодежи — оно в год по человеку, ее, молодежь, привлекают другие ценности, которые в орбиту коммунистической парадигмы не входят, точно их нет. Ну, или рассматриваются как происки врагов. Но, определенно, не инкорпорируются в идеологию, что популярности коммунистам не прибавляет.
Фото: Дмитрий Духанин / Коммерсантъ
В-третьих, и это уже прискорбно, многие региональные партийцы, занимающие руководящие посты, перестали оглядываться на ситуацию и тех людей, которых они представляют, по большей степени сконцентрировав свои усилия на том, чтобы тот порядок, который сложился, учитывая выполнение договоренностей с местной властью, просто оставался неизменным. Пример Новгородской области в этом плане весьма красноречив. Не стоит забывать выборов в 2018 году в гордуму Великого Новгорода, когда коммунисты взяли 12 мандатов (и еще 7 отхватили вроде бы близкие по духу эсеры), получив, по сути, техническое большинство и… тут же его растеряли, так как несколько депутатов мигом переметнулись к единороссам. Или вспомним другую историю, совсем недавнюю, когда по итогам голосования, прошедшего в ЕДГ-2020, половину мандатов в Совете депутатов города Боровичи Боровичского района четвертого созыва по четырем пятимандатным избирательным округам взяли представители КПРФ, тем самым обеспечив, как минимум, равную позицию с единороссами — у последних было 8 мандатов и еще два — у самовыдвиженцев, но тут же «слили» свое преимущество: один из депутатов-коммунистов сложил свои полномочия. Таким образом дав партии власти де-факто снова восторжествовать. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что эти «переходы» и «уходы» были согласованы с губернаторской администрацией. Да, на рожон лезть не надо, но так картинно «проседать» под власть — тоже никуда не годится. Причем такой расклад — он характерен и для высшего федерального руководства. С одной стороны, Геннадий Андреевич, конечно, прав, когда, отвечая на критику о сотрудничестве с Кремлем, говорит, что «есть два способа решения любой проблемы: диалог и война» с уточнением, что он за диалог. Но вот нередко этот «диалог» уходит явно не в ту степь — лояльности за преференции и политическое выживание вообще, что дает основание некоторым наиболее радикально настроенным политикам, да и многим политологам, называть КПРФ — и в ряде случаев весьма оправданно — карманной оппозицией. Хотя, справедливости ради все же стоит отметить, что коммунисты были единственными представителями системной оппозиции, кто выступил как против досрочных парламентских выборов в марте 2020 года, так и против конституционной реформы. Что, впрочем, значимо ничего не меняет.
В-четвертых, это вялотекущий транзит в партии (говорят, что все-таки после выборов в Госдуму Геннадий Андреевич уйдет на «почетную пенсию» в Совет Федерации на должность «пожизненного сенатора»), который не мог не отразиться на состоянии партии, постепенно погрязающей в болоте внутриэлитных конфликтов, обострившихся на фоне истории с возвращением и судом над Алексеем Навальным.
Дело в том, что сам лидер красных в этом вопросе полностью поддержал линию власти, признав в Навальном агента иностранных сил:
К нам притащили эту американскую игрушку, этого очередного попа Гапона, именуемую Навальным. Не хочется называть даже это имя. Навалились на Россию. Его обслуживают минимум четыре разведки: ЦРУ — это точно, МИ-6 — абсолютно точно, и БНД (Федеральная разведывательная служба Германии. — прим. ред.),
— очертил свою позицию Геннадий Андреевич с трибуны Госдумы.
Хозяева мировых транснациональных корпораций явно приняли решение о смещении Путина по сценарию “цветных революций”, разрушении нашей государственности. Навальный неспроста рукоплещет новому президенту США,
— конкретизировал он на XIII пленуме ЦК КПРФ, осудив протесты 23-го января, тем самым заняв к протестующим непримиримо-отрицательную позицию (не очень выгодную с точки зрения привлечения электората).
А вот ряд его соратников по партии, в частности, депутат Госдумы и глава столичного горкома Валерий Рашкин, экс-губернатор Иркутской области Сергей Левченко и экс-сенатор Вячеслав Мархаев поддержали протестующих, высказав сравнительно укоренившееся в экспертной среде мнение, что люди вышли на протесты не из-за Навального, а против власти вообще, тем самым открыто пойдя против зюгановского мнения.
Валерий Рашкин Фото: Геннадий Гуляев / Коммерсантъ
Нет, о расколе — на данный момент, по крайней мере — говорить не приходится: КПРФ в случае усиления «протестных настроений» просто избавится от неугодных, как это было не раз. Здесь можно вспомнить и Геннадия Семигина, позже создавшего «Патриотов России», и «Коммунистов России». Но брожение — налицо. И чем все может закончится в будущем — неизвестно. Можно лишь сказать одно, что если после «коммунистического транзита» партию возглавит Юрий Афонин, то Кремлю уже больше не надо заботится о второй ноге для «Единой России»: КПРФ будет полностью лояльна власти.
Ну и, в-пятых, это тренд на коммерциализацию, пошедший очень явно с 2016 года, когда продажа мандатов стала чуть ли не обычной практикой, а лоббирование интересов бизнеса — одной из главных задач некоторых депутатов — как федерального, так и регионального значений (на что указывал и лидер «Коммунистов России» Максим Сурайкин в ходе своей президентской кампании, да и в интернете информации на этот счет с избытком — было бы желание найти).
Очевидно, что все это не могло не сказаться на рейтинге партии, которая перманентно теряет своих сторонников и поддержку электората. Люди устали от громких слов, тем более, когда они расходятся с делом, а коммунисты покамест ничего другого предложить не могут. Или, что еще хуже, не хотят, что может привести к весьма печальным последствиям: не надо забывать, что впереди выборы в Госдуму, на которых КПРФ при таком раскладе, да еще и при обновленной «Справедливой России» в качестве соперника может из второй партии превратиться в третью. Или даже в четвертую, сим ознаменовав начало конца и забвения.
Фото: Артем Коротаев/ТАСС