Стаей перелётной промелькнуло лето

Родился в 1935 году в Истринском районе Московской области. Окончил фило­логический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова.
Литературно-критические материалы публиковались в «Литературной газете», журналах «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Литературная Армения».

Эммануил Манукян

Родился в 1935 году в Истринском районе Московской области. Окончил фило-логический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова.

Литературно-критические материалы публиковались в «Литературной газете», журналах «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Литературная Армения».

Работал в журнале «Вопросы литературы», около 30 лет – в центральном аппарате Мосгориспол-кома (прообраз современной мэрии г. Москвы).

Кандидат социологических наук. Автор многочисленных публикаций по вопросам государственной семейной политики, проблемам развития учреждений социальной сферы. Ответственный секретарь «Отечественного журнала социальной работы». Автор поэтического сборника «В лабиринтах памяти» (2017).

На склоне лет

Казалось бы, на склоне лет

Ты мудр, умён, всё понимаешь,

Но на один вопрос ответ

Ты просто-напросто не знаешь:

Когда любви священный свет

Теряет краски и тускнеет?

Как упредить нам тот момент,

Когда тепло уже не греет?

Наш личный опыт всё вершит,

И возразить ему не можем,

А разум в помощь не спешит –

Да он и не всегда поможет.

Не сетуй на превратности судьбы

Не сетуй на превратности судьбы,

Они – намёк, сигнал с Небес далёких.

Создатель – не сторонник ворожбы,

Он просто назначает тебе сроки.

Тебя Господь отвёл от больших бед,

Пройдись по прошлой своей жизни

взглядом,

На многое получишь ты ответ

И скажешь: по рукам за это надо б.

Могла бы жизнь суровей быть с тобой,

Но обошлось – не без подсказки Бога.

Так помогай другим, иди за правду в бой,

Вокруг немало тех, кому нужна подмога.

* * *

Стаей перелётной промелькнуло лето,

И с дыханьем осени

вдруг взыграла грусть.

Может, это старости первая примета,

Их я из учебников знаю наизусть.

Но законы Времени остаются в силе:

За ветрами зимними выплывет весна.

Нет дилемм в природе – «или–или»,

И, когда положено, природе не до сна.

А сейчас всё чаще дуют ветры с севера,

Помертвел короткий солнечный закат,

Падают тоскливо листья

жёлтым веером,

Совершая свой незыблемый обряд.

* * *

Когда нельзя ничто переменить

И радость редко посещает сердце,

Стараюсь воскресить событий нить,

Открыв в ушедшее глухую дверцу.

Переживаю радости я вновь,

Смеюсь над тем, где дал, конечно, лишку,

Над тем, что виделось мне как любовь,

А оказалось милою пустышкой.

И, разворачивая свиток давних лет,

Я, не сочтите это за браваду,

В нём, как ни странно, нахожу ответ

На то, что делать мне сегодня надо.

Октябрь в Москве

Всё чернее неба просинь,

Всё багряней ломкий лист.

Распрямляет спину осень,

Как уставший гармонист.

Во всю мощь меха растянет –

Гулко загудят ветра,

А она, плечи расправив,

Шумит до самого утра.

Просыпается всё позже,

Дрожа от холода, заря.

Неуютно в сердце всё же

На исходе октября.

Жизнь

Пока её нещадно мы ругаем,

Она проходит, что ни год – быстрей.

Но ведь она и не должна быть раем –

Нам надо просто радоваться ей.

Она немало ставит нам подножек,

Но столько в ней божественных красот,

Что их познать, увы, никто не может,

Как и достичь этих святых высот.

Нас губят разных мелочей соблазны,

Влечёт блеск тусклый хитрого тельца.

Быть может, потому и души грязны,

Что не смогли мы сохранить лица.

Мы мудрость жизни сознаём слегка –

Порою только на пороге смерти.

Мудрей мы были в прошлые века,

Ныне глупее стали, уж поверьте.

Она бывает тяжела, сурова,

Страшна, как ад и яростный пожар.

Я славил жизнь всегда и славлю снова,

Благословенна будь как высший дар.

* * *

Мальчишек радостное племя

Под тихий шелест снегопада

Свободное проводит время

Так, как им хочется – как надо.

Кто на фанерке, кто на санках

С весёлым гиком мчится с горки.

Внизу из тел ребячьих свалка,

Не слышен голос мамы громкий.

В глазах заметно умиление

И много грусти, даже слишком:

Не скрыть никак ей удивления,

Что быстро вырос так мальчишка.

* * *

По крышам злобно дождь хлестал

В припадке исступления,

И вдруг мгновенно перестал,

Исчезло напрочь рвение.

Так муж ревнивый, распалясь,

Дойдя до верхней ноты крика,

Меняет резко ипостась,

Нежданно став овечкой тихой.

Ты отдай мне грусть свою и боли

Л.Л.

Ты отдай мне грусть свою и боли,

Чтоб, как в детстве, безмятежной стать.

Я ведь сильный, а сейчас тем более,

У меня теперь иная стать.

У меня теперь иные мысли,

Но о них пока я умолчу:

И в прямом, и в переносном смысле

Не живу я ныне, а лечу.

Река жизни мерно катит воды,

Дышится, как в юности, легко.

Пусть давно растаяли восходы,

До заката очень далеко.

Я теперь не ведаю покоя,

Боль разлуки сердце рвёт на части.

…Может быть, оно всегда такое –

Малость припозднившееся счастье?

Месть Земли

Её уже годами травят

Смердящим ядом нечистот.

Не знаю, кто это исправит,

Безумию найдёт исход.

Леса бездумно вырубая,

Меняя русла древних рек,

Глупцы совсем не понимают,

Зачем был создан человек.

Ты входишь в лес – одни проплешины,

Как у замшелых стариков,

Людей не встретишь – только лешего:

На сотни вёрст нет лесников.

Лес, как астматик, тяжко дышит,

Повсюду мусор, щепки, хлам,

Но боль его никто не слышит:

Всё это безразлично нам.

Земля терпела очень долго

Людскую тупость, жадность, злость.

И мы дождались звука гонга,

Он прозвучал – и началось!

Тайфуны, смерчи, ураганы…

Не перечесть ужасных бед.

Заговорили вдруг вулканы,

Молчавшие аж сотни лет.

После жары почти под сорок

Вдруг две недели валит снег.

Крутым стал у природы норов,

Зла на людей она на всех.

Швыряет, словно ядра, небо

Камнеподобный лёд и град

(Такой кошмар лет двести не был),

И сразу – ливней водопад.

Земля и чувствует, и стонет,

И плачет часто по ночам.

Она – живая, и нас молит,

Чтоб демон зла в нас замолчал.