Троицкий смешал с грязью русских Латвии
«В Евросоюзе, США и Канаде, Израиле, Австралии и бог знает где еще — проживают многие миллионы этнических русских, «русскоговорящих» и «русскокультурных» людей», — об этом в эссе «Западная Россия» пишет Артемий Троицкий в «Новой газете».
Так же, как на исторической родине, живут они по-разному и придерживаются зачастую диаметрально противоположных взглядов. Однако как ситуация за границей не тождественна российской, так и образы жизней тамошних русских слегка, а иногда и существенно, отличаются от привычных. Я бы сказал, что на «чужбине» (хотя как для кого…) поразнообразнее. Про это полезно было бы написать строгое научное исследование, подкрепленное статистическими данными, но здесь просто эссе: кто в домике живет, что делает?
1. «Мой адрес — Советский Союз»
2. «Эмигранты поневоле»
3. Типичнейшая ситуация для стран бывшего СССР: молодые люди приезжали в так называемую Прибалтику по комсомольской путевке, на строительство олимпийских объектов, служить в армии… с таким же успехом они могли оказаться в Кемерово или Николаеве. И жили себе, трудились, пока в один прекрасный (опять же, как для кого…) день в 1991 году не проснулись — в полном смысле этого слова! — в другой стране. С другим государственным языком, другими порядками, другим начальством.
Некоторые легко и даже с удовольствием адаптировались к иной системе, многие — нет. И до сих пор живут в режиме «внутренней эмиграции», хорошо знакомом многим интеллигентным россиянам, пусть и иначе мотивированным.
Круглосуточно сидят в российском телевидении; с местной жизнью соприкасаются преимущественно при посещении ближайшего супермаркета, а с государством — при получении пенсии. Страны пребывания, как правило, не любят, не знают и знать не хотят.
Я понимаю этих людей и сочувствую им: менять в зрелом возрасте стиль жизни, привязанности и систему ценностей очень тяжело. Не до конца понимаю только одно: почему, тотально отвергая жизнь в маленьких европейских странах, «эмигранты поневоле» не возвращаются в великую Россию, о которой, благодаря ТВ, имеют самые благие представления?
Я много раз задавал этот элементарный вопрос, и всякий раз он повергал собеседников в состояние ступора. Российские посольства в странах Балтии предлагают программу репатриации; насколько мне известно, в Эстонии ею за многие годы воспользовалось всего порядка 20 семей — причем несколько из них уже вернулись.
Впрочем, это их дело: охота влачить угнетенное существование под игом злобных националистов при гнилой гей-дерьмократии вдали от Путина — нелогично, но таков выбор. И о втором пришествии СССР не возбраняется ни грезить, ни писать в блогах — в Евросоюзе законов об экстремизме и «оскорблении чувств коренного населения» пока нет.
Впервые я столкнулся с этим странноватым феноменом в 90-е годы, общаясь с русскоязычными подростками в Латвии и Эстонии. Местного языка они не знали и узнать не стремились, но при этом и по-русски говорили — как бы это сказать? — неполноценно. Лексикон Эллочки-людоедки, чудные интонации, фактически акцент — хотя может быть, и диалектизм…
Получалось, что, строго говоря, они по-настоящему не владеют ни одним языком, включая как бы и родной. В отличие от родителей СССР для них — далекая сказка, а коммунистическая идеология — пустой звук. От случайной заграничной родины — полное отстранение: ценностное, культурное, языковое.
Вакуум заполняется российским телевидением и простейшей жизненной текучкой. Кто-то овладевает несложными профессиями (для сложных требуется образование, а значит — язык); некоторые переходят в категорию white trash и нередко — особенно в Германии — сливаются с маргинализованными мигрантами из Азии и Африки, которых европейская цивилизация тоже не слишком прельщает и привечает. Они политикой не сильно интересуются, хотя миф о великой «Родине-матери» в отличие от постылой западной мачехи им дорог. Помню единственный раз, когда я получил внятный ответ на стандартный вопрос, почему не уедете в Россию, если в Европе все так гнусно?
Таксист, молодой парень скинхедовского вида, весомо заявил: «А мы ждем отмашки из Москвы — эстонцев мочить будем». Не думаю, что это типично. Тем более что тогда на дворе стоял напряженный 2014 год. В целом популярные на Западе опасения по поводу русской «пятой колонны», на мой взгляд, преувеличены: фанаты Советского Союза мало дееспособны, а их дети — недостаточно мотивированы.
Русские из стран Балтии вместо того чтобы «мочить аборигенов», десятками тысяч уезжают на заработки в Западную Европу: строителями, шоферами, горничными, нянями, и большинство из них в результате перейдут из разряда «советских Маугли» в более перспективную прослойку евро-адаптантов.
Более чем скромные успехи в деле «одомашнивания» русского меньшинства в Латвии и Эстонии обусловлены, на мой личный взгляд (наверняка крамольный с точки зрения официоза), пассивностью и нежеланием сближения с обеих сторон.
Русские «не хотят», а латыши и эстонцы как бы «не могут» (недостаточные бюджеты на интеграционные проекты, нехватка квалифицированных учителей языка и т.п.), но на самом деле тоже не горят желанием. Складывается озадачивающее ощущение, что сегрегация и отчуждение между двумя общинами чем-то выгодно и большинство устраивает!
Степень приобщенности «нерусских русских» к ценностям, культуре и прочим реалиям западной цивилизации, разумеется, тоже разная. «Русскость» — как минимум в плане быта и культурных привязанностей — будет заметно снижаться с каждым последующим поколением. Чтобы поддерживать уровень (что во многих семьях пытаются делать), надо прилагать немалые усилия.
Очень мало русских в государственных органах, политике и институтах гражданского общества — даже в странах Балтии, где русских около трети населения… Не тянет их туда. Местные активисты считают это признаком дискриминации, но доводы их не очень убедительны.