Парадоксы Черевченко
5 октября поэту и журналисту Александру Ивановичу Черевченко исполняется 75 лет.
Жизнь этого человека, моряка, журналиста, поэта, его стихи полны парадоксов. Они заставляют нас удивляться, задумываться, кем они продиктованы — усмешками судьбы или его выбором жизненного пути.
Когда знакомишься с ним поближе, невольно задумываешься над тем, почему человек, который родился и прожил три десятка лет на Украине, еще столько же в Латвии, больше всего любит Россию. Он и юбилейный, пятнадцатый сборник стихов назвал «Любите Россию». Двумя словами и не ответишь. Может, другие парадоксы помогут добраться до истины.
Начнем с самого простого. Он — сын прославленного танкиста, прошедшего с боями всю войну и ставшего одним из руководителей танкового училища в родном Харькове, вопреки воле отца поступил в военно–морское училище имени П. С. Нахимова и в 17 лет стал военным моряком.
— Конечно, под крылом отца было бы легче и проще, но хотелось всего добиться самому, — говорит Александр Иванович. — А море меня почему–то манило с самого детства. Я грезил им. Может быть, потому, что оно от Харькова далеко. И потом, оно такое необычное, такое привольное, такое зовущее, как русские народные песни, которые любил напевать мой батька.
Символичным было и название первого сборника — «Мечта и мужество». Судя по всему, море у него ассоциировалось с мечтой, а мужество с земными заботами. А с ними ему пришлось столкнуться вскоре, поскольку из–за болезни пришлось списаться на берег.
Но постепенно росла его известность на Украине и в России, и уже в 25 лет он был принят в Союз писателей России, поступил в Литературный институт имени М. А. Горького.
Но Черевченко стал излишне критичен к порядкам того времени и попал на заметку соответствующих служб, которые занесли его в число неблагонадежных литераторов. Хотя в его стихах не было особой крамолы, их потихоньку перестали печатать. И вот тут в начале семидесятых годов он принимает еще одно парадоксальное решение. Он едет в Магадан. И с семьей!
Город принял весьма гостеприимно молодого талантливого журналиста. Для него нашли должность спецкора областной газеты «Магаданская правда». Выделили квартиру, да и зарплата была побольше, чем в Харькове. Через два года в Магадане выходит новый поэтический сборник Александра Черевченко — «Подсолнух».
За 13 лет, которые он отдал Магадану, Колыме, Чукотке и Охотскому морю, там свет увидели девять поэтических сборников. Четыре из них составляли его переводы на русский язык чукотских и эвенкийских поэтов. Стоит ли удивляться после этого, что и сегодня на Чукотке поэта Александра Черевченко знают лучше, чем в Латвии, где он — единственный переводчик с эскимосского!
В Латвии Черевченко переехал по семейным обстоятельствам. Здесь он перевел на русский язык книгу Арвида Скалбе и немало стихов Визмы Белшевицы, с которой познакомился во время учебы в литературном институте.
Он находит время писать. Совсем недавно, перед сборником стихов, издал роман «Имя на храме славы» о подвиге экипажа русского брига «Меркури» в годы Русско–турецкой войны. Сам Черевченко чем–то напоминает колесный пароход, и не только своей трубкой. Он такой же работяга. Неторопливый и надежный.
Александр ЧЕРЕВЧЕНКО, «Колесный пароход»
Колесный пароход, крути свои колеса,
Дыми своей трубой, вздыхая, как во сне.
Пусть падает звезда, пусть гаснет папироса.
Пусть кто–то на земле вздыхает обо мне.
Смеются и поют в твоих скрипучих трюмах,
Задумчиво молчат на палубах твоих.
Пустынно и темно на берегах угрюмых,
Невыразимо жаль и мертвых, и живых.
Но вот взойдет луна, но вот мелькнет далече
Неясный огонек, и сердце оживет.
И станет вдруг теплей. И сразу станет легче.
И хрипло закричит колесный пароход.
Нам всем не повезло. Нам всем сегодня грустно.
И хочется тепла, и нет тепла — нигде.
Колесный пароход беспомощно и гузно
Колесами стучит по медленной воде.
Поймешь ли ты тогда, что надо торопиться,
Что боль и страсть твоя в теченье быстрых лет
Исчезнут навсегда, как в этом небе птица,
Как на речной волне бурлящий этот след?
О, сколько лет прошло. И песен отзвучало.
И только потому, что близок наш черед.
Помедли, не спеши, к последнему причалу,
Колесный пароход, колесный пароход.
Колесный пароход, крути свои колеса,
Дыми своей трубой, вздыхая, как во сне.
Пусть падает звезда, пусть гаснет папироса.
Пусть кто–то на земле вздыхает обо мне.
Петр АНТРОПОВ.