Манифест ватника
Олег Кашин демонстрирует русский национальный костюм
«Ватник» — как всякое политическое ругательство, это слово за время существования успело обрасти множеством уточняющих значений, но первоначальный смысл никуда не делся. Ватниками на революционной Украине называли местных русских, которые не хотели делить свою судьбу с украинским государством и украинской нацией. По мере развития конфликта слово быстро вышло за украинскую границу, и сегодня это уже вполне внутренний российский термин, которым можно назвать очень многих, почти всех, российских граждан. О ватниках обычно говорят в третьем лице, но я готов назвать ватником и себя тоже — мне не кажется это стыдным, я ватник.
Я из России, и мне важно, что я из России. Несколько лет назад я ездил в американский Госдепартамент разговаривать о свободе слова — американцы собирали журналистов из разных неблагополучных в этом смысле стран, и на каком-то круглом столе каждый из приехавших должен был представиться и рассказать, чем примечательна его страна. Передо мной выступал украинец (теперь он депутат верховной рады), и свою речь он начал словами «Моя страна самая большая в Европе». Мне ничего не оставалось, когда он уступил микрофон мне, сказать, что моя страна самая большая в мире. Настоящий ватник любит Россию и гордится ею, и я тоже люблю и горжусь. В повседневной жизни есть мало случаев, когда уместно гордиться Россией вслух, но тогда в Госдепе, выступая после украинского патриота — думаю, иначе было нельзя.
«Ватник» — вообще довольно удачный термин. Ватником называют элемент верхней одежды, утепленную стеганую тряпичную куртку, набитую ватой. Это старомодная одежда, однажды я для интереса попробовал заказать ватник в интернете, это оказалось несложно, есть много специализированных магазинов одежды для рабочих. Но рабочие куртки, которые производят в России, давно выглядят иначе — они сделаны из синтетических тканей ярких расцветок. Все ватники, которые есть в продаже, теперь импортируются из Узбекистана, а пройдет немного лет, модель сочтут устаревшей и узбеки, купить настоящий ватник будет негде. Жаль — это действительно славная одежда, гораздо более легитимный национальный костюм русских, чем любая фольклорная рубаха. Эти ватные фуфайки история надевала на русских и на войне, и в лагере — весь опыт русского страдания в ХХ веке неотделим от ватника, и разве можно его забыть? Предок, который пострадал или, скорее всего, погиб в прошлом веке, был почти обязательно одет в ватник. Наше представление о национальной истории в последние годы, к сожалению, оказалось ужато до Великой отечественной войны в самой примитивной ее трактовке, но это, я уверен, временно, и переосмысление, которое нам только предстоит, никак не обойдется без тяжелых и страшных выводов, по сравнению с которыми нынешние переживания по поводу неприезда каких-то иностранных лидеров в Москву на парад, окажутся незначительными пустяками. За торжество Победы русские заплатили жизнями целого поколения. У нас еще не принято ставить в ряд вождей-победителей гулаговского маршала Берию, но когда-нибудь общественное сознание дойдет и до этого вывода, и то, что сегодня считается поводом для антизападного шапкозакидательства, станет поводом для скорби и памяти. Русские умирали сотнями тысяч на фронте и в вечной мерзлоте Магадана, и этот единый трагический опыт вопреки любой политической конъюнктуре рано или поздно станет основой для нашей национальной самоидентификации, каким для евреев стал холокост, а для украинцев — то, что они называют голодомором.
Мы любим Россию, другой родины у нас нет и не будет. Мы пока еще привыкли ставить знак равенства между родиной и государством, и между государством и властью, но этот знак равенства навязан нам пропагандой, и мы, как не раз бывало в истории, никогда не будем за него держаться, как бы на это ни рассчитывали те, кто это равенство нам навязал. Государство одето не в ватник, на нем — или полицейская форма, или дорогой итальянский костюм, перешитый под чиновничье пузо, или, если снова обращаться к истории — вохровский полушубок. Мы, люди в ватниках, никогда не будем братьями ни костюмам, ни полушубкам, ни камуфляжным тужуркам, и пусть они не рассчитывают на нас в исторических испытаниях ближайшего будущего. Каждый ватник понимает, что власть для него — внешняя и злая сила, и власти всегда придется нанимать массовку за деньги, когда захочется продемонстрировать по телевизору единство с народом. Потому что нет никакого единства и не будет.
Ватник — слово не европейское, но, оказавшись в компании европейца, китайца и бородатого исламиста (пусть и с российским паспортом), русский всегда обнаружит, что из этих троих только европеец устроен так же, как он. Пусть не сбивает с толку нынешняя легкомысленная мода на антизападность — хоть сто раз скажи «Гейропа», европейцем от этого ты быть не перестанешь. Путь ватника — европейский путь, и если политрук говорит о нашей особой духовности и о противостоянии Западу, то политрук лжет, и ватник знает, что политрук лжет. Когда-нибудь мы еще посмеемся над тем, как нашу родину хотели сбить с европейского пути, придумывали ей какие-то особые ценности, хотели лишить ее будущего.
Под ватником всегда бьется сердце свободного человека. Все мрачные предчувствия, которые сегодня принято связывать с будущим России, основаны только на том, что какие-то посторонние люди, присвоившие себе право говорить от имени России и ее народа, готовят стране и людям какие-то новые гадости. Но русский народ всегда будет сильнее этих гадостей, и потому любой заговор против России обречен. Россия великая страна, и никто никогда не сделает из нее ни Туркмению, ни Кампучию, ни гитлеровскую Германию. Человек в ватнике всегда будет сильнее любого чиновника со злыми глазками, человека в ватнике никто никогда не победит.