Пророчества Александра Солженицына
Когда в 1990 году Солженицыну восстановили гражданство, и он получил возможность вернуться на Родину, вполне осозналось, что он обладает пророческим даром. Вспомнили, что «выдворенный за пределы Советского Союза», как сообщило ТАСС в 1973-м, – не раз говорил, что верит: вернётся на Родину ещё при жизни. Но вначале – будут изданы главные книги. Это казалось тогда невозможным.
Кругосветная одиссея завершилась в 1994 году, и воспринималась как триумф. Вернулся через Магадан, проехал Россию с Дальнего Востока до Москвы, как говорится, насквозь. Встречался с большими группами людей, пропитываясь новой болью. Выступил в Госдуме. Его слушали, и не слышали. Уже было не до него. Россия вновь оказалась разорвана на части, исходила кровью, третий раз в ХХ веке.
Заканчивая 20 лет назад книгу «Россия в обвале», Солженицын приписал: «Эту книгу я пишу лишь как один из свидетелей и страдателей бесконечно жестокого века России – запечатлеть, что мы видели, видим и переживаем». Исправить ничего было нельзя: произошёл обвал всех этажей жизни.
Интересно ли сейчас перечитать (просмотреть или прочитать впервые)? Оказывается – да, и более того: книга «Россия в обвале» – многомерный анализ эпохи посткоммунистической смуты; своеобразная энциклопедия, актуальная и поныне.
Болевые разломы и трещины, рассмотренные в «Обвале» под увеличительным стеклом 20 лет назад, теперь стали заметны всем, некоторые полыхнули жарким огнём, сделались факторами геополитики. Но какие-то участки расчищены, укреплены фундаменты, возводятся новые стены и перекрытия…
О том, что полыхнуло. Украина. Инфицирована давно. Хворь запущена. Лечить и лечить.
За восемь лет до «Обвала» в работе «Как нам обустроить Россию» он констатировал: «Сегодня отделять Украину – значит резать через миллионы семей и людей: какая перемесь населения; целые области с русским перевесом… В толще основного населения нет и тени нетерпимости между украинцами и русскими».
Как всё переменилось! Тогда бы посла совестливого на Украину – русофила, и деньги из всех труб – на всерусское единение, на школы и вузы, на общественное движение, которое уже зародилось стихийно и клокотало живой внутренней энергией… Но в верхах полагали, что Украина никуда не денется, намертво прикованная к газовой трубе. Это было хуже, чем преступление, это было фундаментальной ошибкой. Но и гнуснее любой ошибки: русских обрекли на перерождение, о русских старались не думать, «за чужой щекой зуб не болит».
Не родная Русь, но заокеанная Америка взяла «незалежную» в оборот. Солженицын упоминает: «Америка всемерно поддерживает каждый антирусский импульс Украины». Притом что идейно американцам на Украине мало было на кого опереться – лишь на националистов с Западной Украины. Но те «сумели начертать и вменить всей Украине ложный исторический путь: не просто независимость, не естественное развитие государства и культуры в своём натуральном этническом объёме, – но удержать побольше, побольше территорий и населения… И новая Украина, денонсировав всё советское законодательное наследие, только этот один дар – фальшиво измысленные ленинские границы – приняла!».
Солженицын подсказывал: «Отяжелительная ошибка её – именно в этом непомерном расширении на земли, которые никогда до Ленина Украиной не были: две донецкие области, вся южная полоса Новороссии (Мелитополь-Херсон-Одесса) и Крым…».
«Отяжелительная ошибка» в некоторой мере стала исправляться через 16 лет, после киевского переворота 2014 года. Но тут же естественное воссоединение было заторможено, приморожено, «донецкие области» кровоточат, расковыренные, искромсанные. А «южная полоса» пребывает в придушенном состоянии, и русофобская Украина удавку не снимет. Давит. И никто её никак не вразумит.
Всё было видно и 20 лет назад, и о языке сказал, и о Церкви, предвидя худшее. «Уже сейчас, – пишет он, – украинские власти выбрали путь усиленного притеснения русского языка. Ему не только отказали стать вторым официальным государственным, но его энергично вытесняют из радиовещания, телевидения, из печати». А теперь-то – о языковых патрулях всерьёз заговорили не только для школ, но и для улиц!
Тогда же: «И упорно теснят Украинскую православную церковь, ту, что осталась верна Московской патриархии, с её 70% украинских православных». Звучит, словно бы вычитано из новейших новостных хроник.
Тогда филаретовскому расколу было 6 лет, анафеме его – год. Что же дальше? Огни и кровь впереди?
Воистину: «Сживлять – это не разрубливать».
И о поколении русских, рождённых в «незалежной», из которых выдувается русский дух: «Что делать молодым русским на Украине? Из России – поддержки никакой, и не будет. Видно, покориться? и менять язык, менять национальность? Вот о них сердце болит». И вот уже с 2014-го в Донбассе пальба, а команда «огонь» с обеих сторон – на русском.
Как лечить? Есть ли методики и лекарства?.. Наверняка есть. Но пока шарлатаны оттёрли врачей, чтоб не мешали гешефту.
В год 100-летия Солженицына вновь, уже по двадцатому кругу, запускают фейки вроде того, что «Солженицын призывал США бомбить СССР атомным оружием». В качестве доказательства демонстрируют некое мутное видео. Почему мутное, да ещё и со стартами страшных советских (!) ракет – понятно: чтобы ввести в заблуждение доверчивых русских.
И понятно, почему никогда не вспоминают другое: как президент Рейган пригласил на завтрак матёрых советских диссидентов. Все побежали, отказался один, заметив, что он не «диссидент», а русский писатель, которому не с руки беседовать с главой государства, чьи генералы разрабатывают идею избирательного уничтожения русского народа посредством направленных ядерных ударов.
Не вспоминают, хотя обычно остроумное крепко запоминается: Солженицын, отказавшись, сам пригласил Рейгана в гости – когда у того истечет срок президентских полномочий.
Теперь появились паблики вроде «Антисолженицын» – с лозунгами: «Нет чествованию 100-летия Солженицына!», «Убрать произведения Солженицына из школьной программы!», «Нет памятнику Солженицына в Москве!».
Камни летят в него – и от либералов и от коммунистов, и от русских националистов. Порой пишут об Александре Исаевиче не просто как о человеке, который не ответит, но как о писателе, чьи книги в пыль рассыпались, что и слов не разобрать и не узнать, точно ли он так говорил и таков ли он, каким его выставляют.
Для чего столько клевет? Вероятно, чтобы со скепсисом относились, чтобы вновь не услышан был…
Но стоит читателю, который в силу возраста не застал литературно-журнальной эпохи 1960-х, или книжного бума 1990-х, наткнуться на «Пасхальный крестный ход» или «Матрёнин двор», – то вскоре проникается к автору огромным доверием, покорён его сердечностью... Со временем осознаётся, что из калитки «Матрёнина двора» вышла «деревенская проза», сохранившая в русских людях русское чувство и русскую мысль. А «Крестный ход» многих ввёл и в Церковную ограду. Выясняется, что и «Архипелаг ГУЛаг» – светоносен!..
Книга «Россия в обвале», в частности, и о тех, кто целил в Россию и попал в Россию. В 1990-м Солженицын осторожно предупреждал: «И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его (коммунизма) развалинами». Расплющило. Лучшего сценария «прорабы» не сумели придумать. Провернули именно тот, что их сердцу ближе – и себе на пользу, и Западу в радость.
Солженицын говорит о русофобском настроении, которое уже «с 70-х годов широко разлилось по столичной интеллигенции, выражаясь в самиздате, а через уехавших на Запад эмигрантов по всему Союзу через миллионы радиоприёмников». А он им противостоял, если вспомним его «Образованщину» и другие полемические тексты, гвоздя их могучим словом. До сих пор простить не могут.
Через годы и годы мы видим иногда те же лица, вещающие и интригующие, желающие вытравить из России русскую душу, уцелевшую в их реформах 1990-х. «Эхо Москвы» скрежещет и щёлкает зубами позвонче былых «Свобод».
Разлом после обвала не заживлён. В руинах кипит пламя, брызжет наружу, желая огнём зацепиться за почву. Дровишки не кончаются, подбрасываются из лесов, выращенных при несправедливо распределении национального богатства в 1990-х.
«Олигархия – сплочённая хунта, захватившая и деньги, и национальные богатства», – именно так характеризовал Солженицын эпоху Ельцина.
И отмечал горестно: «Страшнее массовой нищеты – от гай-чубайской “реформы” настигло наш народ ещё новое духовное разложение. А самые смирные, трудолюбивые, доверчивые – оказались самыми не подготовленными к этому мощному дыханию Распада… Давние черты русского характера – какие добрые потеряны, а какие уязвимые развились – они и сделали нас беззащитными в испытаниях XX века». Стала внедряться идеология «человек человеку волк». Это внутри страны.
А снаружи – как ни прогибались перед Западом, какие подарки ни делали («подарена Америке и «Вторая Аляска» – 40 тыс. кв. километров Берингова моря (шельф, богатый рыбой, нефтью, газом»), как ни разоружались, отпуская Варшавский блок в НАТО («Горбачёв не осмелился попросить документальное обязательство»), – Запад с упорством маньяка продолжал рассматривать Россию как врага, подлежащего убийству, расчленению и растворению в кислоте «общечеловеческих ценностей».
И вот обложили по периметру военными базами чуть ни в два слоя, готовясь к рывку.
Нужно ли было обладать пророческим даром, чтобы в 1998 году сказать: «Невозможно представить, что перегруженная планета будет и дальше, и дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств»?
При Гайдаре все Севера, как и набитая золотом Колыма, были объявлены нерентабельными территориями. Были оставлены целые посёлки с огромными домами, кинотеатрами, развитой инфраструктурой… Запустение создавалось искусственно.
Но вот, в новейшие годы голос Солженицына как будто бы услышан.
Это и остров Русский, выросший из дисбата и разрушенной крепости во Владивостоке, и космодром «Восточный», и оживление БАМа. И храмы, где их прежде не было – на Колыме, на восточном кряже Руси; распространение веры православных христиан – во весь размах державы.
«Именно православность, а не имперская державность создала русский культурный тип, – высказывает Солженицын очень ценную мысль. – Православие, сохраняемое в наших сердцах, обычаях и поступках, укрепит тот духовный смысл, который объединяет русских выше соображений племенных..».
И далее пишет: «Если в предстоящие десятилетия мы будем ещё, ещё терять и объём населения, и территории, и даже государственность – то одно нетленное и останется у нас: православная вера и источаемое из неё высокое мирочувствие».
Нет пророка в своем отечестве. А показано нам было о Солженицыне много – чтобы, возможно, прислушивались, напрягая слух; вчитывались, напрягая внимание. Не игра в бирюльки, на кону – жизнь России. Дана была ему удивительная судьба. Прошёл через три испытания, словно былинный герой: жуткую войну, гулаговскую неволю, лютую болезнь. Ещё и «медные трубы», искушение славой, начиная от первой публикации в «Новом мире» – к Нобелевской премии и до смерти. Но и сверх того было в судьбе писателя изгнание, в котором – как не услышать! – отзвук евангельской заповеди: «Блаженны изгнанные за правду…».
В подоснове творчества Солженицыны, конечно же, русская жажда свободы во Христе. В писателе самом как бы квинтэссенция жизни и судьбы самой России ХХ века.
Перебирая и просеивая вместе с ним обломки русской советской жизни, неизбежно было выйти на вопрос о смысле русской истории, о Божием замысле о России. И возник главный вопрос: будет ли что дальше? Или проект «Россия» исчерпан, и нам следует готовиться к окончательному закрытию?
От пророка, который бывшим не бывает, было бы интересно услышать!
Словно бы прислушиваясь к будущему, напрягая свой феноменальный слух, Солженицын произносит в 1998-м: «В каком бы надломе ни пребывала сейчас многообразная жизнь России – у нас ещё есть время остояться и быть достойным нашего нестираемого 1100-летнего прошлого. Оно – достояние десятков поколений, прежде нас и после нас».
Собственно, здесь и ответ – и после нас десятки поколений. Не обрыв под ногами – дорога. Пророчество.
А коль так, самое время ставить вопрос и отыскивать ответ на вопрос о смысле дальнейшей истории России.
В финале книги Солженицын упоминает письмо Чаадаева Тютчеву, там о духе самоотречения как отличительной русской черте и мысль об осознании нашего назначения в мире. Александр Исаевич высказывает догадку: «Может быть, и наше самоотречение, и ещё какие-то ростки душевные кому-то в мире тоже пригодятся?»… Ведь для чего-то же возрождается Русь раз за разом, словно б фокусируя наш взор на некоей планетарной задаче, привлекая к себе взоры всего мира, но и порождая несчётное количество врагов. Предназначенное будущее, разумеется, никак не «бензоколонка» или «холодильник», забитый полезными ископаемыми – слишком великие энергии духовных потрясений сгенерированы в народе русской историей. Речь о ценностях иного рода, несравненно более значительных, чем нефть или подвижки в области создания искусственного интеллекта. Почему бы и не сказать, закрывая книгу, глядя на замес истории ХХI века, что благонамеренному христоцентричному человечеству, тяготеющему к жизни по совести, по Божиим заветам, не на что больше надеяться, кроме как на русский народ, на жизнестойкость встающего из руин нового Русского государства, святой Руси…
Когда бы книга «Россия в обвале» постояла какое-то время стартовый страницей в компьютерах чиновников, ныне принимающих решения, это было бы славно.