С чего начинается Родина – и на чем она кончается
Все помнят чудесную песню «С чего начинается Родина» из кинофильма «Щит и меч». Чем она прекрасна? Авторы ее заставили каждого припомнить то первое ощущение детства, когда ты вдруг осознаешь себя не просто мелким организмом, а частью чего-то огромного, с чем никогда не пропадешь.
Мне это открытие причастности к большому миру подарил чудесный детский поэт и тонкий литературный критик Корней Чуковский. Чистейший образец того самого «совка», который хают нынешние дикари, словно рожденные не из чрева матери, а из какой-то не знавшей ни папы, ни мамы рыбьей икры.
В возрасте лет 7-и мне посчастливилось попасть на детский утренник на даче Чуковского в подмосковном писательском поселке Переделкино. Такие утренники с участием самых серьезных артистов Чуковский устраивал регулярно, пускали туда свободно всех.
Там все было как-то очень необычно. Ни контролеров, ни билетов, ни какой-то чинности – словно пришел не на концерт, а просто в гости к приветливому старичку, знакомому в лицо всем детям СССР по его детским книжкам. И этот автор знаменитого «Тараканища» запросто рассаживал нас, детишек, приведенных папами и мамами, на детских стульчиках в большой комнате на первом этаже его дачи.
Эта большая комната занимала две трети всего дома, на зеленых стенах которого красовались всякие детские рисунки. И я еще подумал, надо же, как странно: человек построил, получается, свой дом не для себя – а для совсем чужих детей? Таких домов я в своей жизни больше не встречал.
Из этого утренника мне врезались в память навсегда два номера.
Первый – выступление мима в черном трико, который творил своим телом чудеса. Конечно, ни о какой художественной подоплеке этого я не мог и думать – просто смотрел во все глаза на это чудо, самое волшебство которого было в том, что оно творилось прямо у меня под носом, а не на какой-то сцене.
И второй – под названием «Человек с чемоданчиком»: монолог о судьбе бродячего артиста, который носил в своем чемоданчике весь свой артистический реквизит. Потрепанный человечишко начал как-то очень буднично рассказ о его гастролях по городам и весям, о благодарных и неблагодарных зрителях… И вдруг – ошеломляющая фраза: «На каждом довоенном выступлении я пел патриотическую песню «Если завтра война». А в этот страшный день она стала сегодня…» Это было так сказано, что мурашки побежали по загривку…
Потом сам Чуковский читал свои стихи – так смешно, что мы, дети, чуть не падали со своих стульчиков…
И во всем этом сквозила какая-то невероятная, безумная любовь взрослых к детям, соединенная с тем, что называется сегодня «воспитанием патриотизма»…
Когда я вышел с этого концерта, у меня кружилась голова от совершенно новых впечатлений. И главным из них было – эти артисты готовились, от души старались для меня, чужого совершенно мальчика, который, может, даже не поймет их, не оценит из труды… Но я их понял, я все оценил!
И вот с этого взаимного обмена, я помню очень хорошо, для меня началась моя большая Родина. С ее великой и страшной войной, страшно доходчиво объясненной мне «человеком с чемоданчиком»; с чужими взрослыми, которые, оказывается, не меньше папы с мамой меня любят, стараясь для меня вовсю на малом дачном пятачке…
Сказочное, фантастическое впечатление… И я убежден, что если хоть один такой волшебный концерт показать нынешним малышам – он оставит в них тот же глубокий след…
Почему затем все эти прекрасные порывы были беспощадно сметены?
Еще один такой «совок» – высочайший пианист 20 века Святослав Рихтер – на исходе СССР повторил великий почин Чуковского. На пике своей славы он в середине 1980-х совершил огромное турне по всей Сибири и Дальнему Востоку – без гонораров и саморекламы, которые была ему уже не нужны – просто отдать Родине все самое свое дорогое. Порой он, имевший личный рояль в московской Консерватории, играл на самых разбитых провинциальных фортепьяно – но играл, безумно желая заразить своей великой музыкой великую страну.
Но на том все и загасло. Другие знаменитости после контрреволюции 1991 года вернулись к знаменитому шаляпинскому: «Даром только птички поют».
И для меня этот ключевой исход из царства духа в царство брюха – ответ на многие сегодняшние «почему». На то, с чего Родина начинается – и на чем она кончается.