Слово как преступление. Почему режим так жестко карает комментаторов в интернете
Еще не оруэлловское «мыслепреступление», но уже очень близко
Оскорбления, клевета, разжигание вражды. В Беларуси за слово из трех букв в комментарии на «Одноклассниках» –например, за «чмо», – могут лишить свободы на несколько лет. Таких приговоров – тысячи. Правозащитники говорят о широчайшем масштабе явления и выделяют дела, заведенные за вербальные преступления, в отдельную категорию – диффамационные. Это еще не оруэлловское «мыслепреступление», но уже очень близко. Разбираемся, сколько людей осудили в Синеокой за сильные слова, какие сроки им дают и как будем решать дела с оскорблениями в свободной Беларуси.
Каждое третье дело – за слова
По данным правозащитника «Весны» Павла Сапелко, на 3 декабря 2021 года было известно о 1235 осужденных по уголовным делам, возбужденных за участие в протестах после президентских выборов и за разного рода послевыборную активность. Около 450 из них (36 %) – это приговоры за клевету и оскорбления должностных лиц, судей или президента. И это – не учитывая приговоров за «разжигание вражды» (ст. 130 УК), потому что, согласно Сапелко, эти случаи «могут выглядеть по-разному».
«Получается, что более чем каждое третье уголовное дело, которое рассматривается в связи с протестами, – это дело, связанные с преступлениями словом», – констатирует правозащитник.
Сапелко замечает, что больше всего приговоров в этой категории – за оскорбление представителей власти (ст. 369 УК). Таких около 300.
При этом правозащитники знают не обо всех случаях осуждения за вербальные преступления, то есть итоговая цифра может быть больше. Об оправдательных приговорах по подобным делам – не слышно.
Что такое диффамация
Термин«диффамация» происходит от латинского diffamatio, что значит«опорочение, лишение чести, доброго имени». В современной юридической практике – распространение порочащих сведений (неважно, правдивых или нет).
В Уголовном кодексе Беларуси правозащитники отмечают 7 статей, закрепляющих ответственность за диффамацию:
- «Клевета» (ст. 188) – ограничение свободы до трех лет;
- «Оскорбление» (ст. 189) – ограничение свободы до трех лет;
- «Клевета в отношении президента Республики Беларусь»(ст. 367) – лишение свободы до пяти лет;
- «Оскорбление президента Республики Беларусь» (ст. 368) – лишение свободы до трех лет;
- «Оскорбление представителя власти» (ст. 369) – ограничение свободы до трех лет;
- «Дискредитация Республики Беларусь» (ст» 369.1) – лишение свободы до двух лет;
- «Оскорбление судьи или заседателя» (ст. 391) – ограничение свободы до трех лет.
В этот список можно добавить и ст. 130 УК («Разжигание национальной, религиозной или иной социальной вражды»), так как, по мнению Павла Сапелко, в нем говорится о тех же диффамационных действиях – только без конкретного адресата.
«Если человек оскорбляет конкретного милиционера, то ему, скорее всего, предъявят ст. 369, а если всех должностных лиц в целом, то вполне возможно, что его будут преследовать по 130-й статье», – объясняет правозащитник.
Почему белорусы не выбирают слов
Как утверждает Павел Сапелко, основной источник дел за диффамацию в Беларуси – информационное пространство: чаты и соцсети в интернете, СМИ. Суды за устное оскорбление или клевету – редкий случай.
Прецеденты осуждений за диффамацию в Беларуси были и раньше. Но чаще под преследование за слова подпадали как раз «профессионалы слова» – журналисты. Вспомним дела Виктора Ивашкевича (2001, клевета и оскорбление президента), Николая Маркевича и Павла Можейко (2002, клевета и оскорбление президента), Андрея Почобута (2011, клевета на президента). В этом году Почобут вновь оказался за решеткой – и второй раз по диффамационной статье: за разжигание вражды (ст. 130 УК).
Однако до 2020 года таких дел было немного. Настоящий вал судов за комментарии поднялся после 9 августа.
«На самом деле люди совершали это не потому, что вдруг стали настолько несдержанными и невоспитанными. Просто многие, увидев беззаконие, распространили свои оценки на всех, кто носит форму или кто вообще находится на государственной службе. Это, скорее всего, неправильно. Но это объясняется поведением самого государства и его представителей. Я думаю, что поток оскорблений, который начал выливаться на представителей силовых структур, был бы не такой стремительный, широкий и объемный, если бы государство показало хотя бы минимальные усилия для расследования актов пыток и и для наказания виновных», – считает правозащитник Павел Сапелко.
Судьи скрывают оскорбления
Конкретные слова, по поводу которых заводили уголовные дела за оскорбление или клевету, не всегда известны. Павел Сапелко обращает внимание на характерный момент: в текстах приговоров судьи, как правило, умалчивают, каким конкретно высказыванием осужденный унизил или оболгал потерпевшего.
«Почему? Как мне кажется, эти приговоры сохраняются намного дольше, чем материалы уголовного дела. И со временем человеку будет сложно даже объяснить другим, что же на самом деле он совершил и что сказал», – считает правозащитник.
Самый позорный случай
Павел Сапелко говорит, что было много случаев, когда оскорбительный смысл высказывания был спорный или когда оскорбления направлялись, скорее, на ситуацию, чем на личность. В качестве одного из самых абсурдных и позорных случаев приводит осуждение человека, который сам стал жертвой милицейского насилия: сотрудники МВД избивали его ногами – и в момент, когда его били, мужчина выкрикнул нецензурное слово.
«То ли в адрес кого-то, то ли в целом как оценку их действий. Слово полуцензурное даже. И вот, вместо того, чтобы расследовать жестокое обращение в отношении этого человека, СК завел уголовное дело за оскорбление должностных лиц», – делится Сапелко.
Перечислять через запятую все такие случаи правозащитник считает лишним, так как «если даже исключить самые позорные случаи практики, то из-за этого общая практика не перестанет быть неправильной».
Однако приведем несколько примеров
- «Адольф Григорьевич Лукашенко»: 2,5 года колонии (ч. 1 ст. 368 УК).
- «Мра*ь конченая»: 3 года «химии» (ст. 369 УК).
- «Г*вно, а не люди»: 2,5 года «химии» (ст. 369 УК).
- «Сволочь»: 2 года «химии».
- «Ну и рожа»: 3 года домашней «химии» (ст. 369 УК).
- «Узурпатор»: 2 года «домашней химии» (ст. 368 УК).
- «Сидит здесь какой-то хлыщ молодой»: 1,5 года «домашней химии» (ст. 391 УК – оскорбление судьи).
- «Чмо»: 2 года «домашней химии» (ст. 369 УК).
Легкий хлеб для следователей?
Есть мнение, что для следователей подобные дела – легкий хлеб, и как раз этим, мол, объясняется большое количество дел за комментарии в сети. Но Павел Сапелко говорит, что причина не в легкости: с нынешним поверхностным подходом и с полным пренебрежением прав и свобод в процессах, одинаково легко доказывается вина в преступлениях по любой статье. Например, ст. 342 УК («Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок»): бери фото любого человека, стоящего на проезжей части во время протестов, – и это уже потенциальный подозреваемый, потом – обвиняемый, потом – осужденный.
«Точно так и с диффамацией. Открыть любые соцсети, где обсуждают социально-политические темы, – и выбирай те из них, которые были отправлены из Беларуси белорусскими гражданами. Хотя практика показывает, что не обязательно даже с территории РБ.
Был случай, когда осудили человека, который отправил комментарий со стоянки большегрузов в Италии. По возвращении его осудили. И никого не смущало, что, возможно, по итальянским законам это не преступление. Никто не переживал: судили по белорусским – и все на этом», – рассказывает правозащитник.
Закон работает в одну сторону
Сапелко уверен, что порядок действий определяют не следователи и даже не Следственный комитет.
«Я думаю, что это такая общая политика, которая действует по всем фронтам. Это просто нагнетание страха, всеобщего давления. Это демонстрация того, что каждый, кто осмелился высказаться о существующей власти, – будет найден и привлечен к ответственности. Они этого и не скрывают, так примерно и формулируют этот подход, – говорит Павел Сапелко. – Но тут самое обидное и возмутительное, что закон в этой ситуации работает только в одну сторону. Потому что должностные лица разных уровней, пропагандисты, вовсе не ограничивают себя в высказываниях в отношении политических оппонентов. Это мы слышим по телевидению, в официальных речах. И такой селективный подход к уголовному преследованию создает всеобщую атмосферу страха и сплошных запретов».
Как должно быть
Правозащитник Павел Сапелко говорит, что ориентироваться нужно на мнения международных экспертов в области свободы слова, и формулирует по меньшей мере три требования.
- Дела о диффамации должны рассматриваться без учета служебной должности того или иного лица, потому что все люди имеют право на равную защиту законом.
- Государство не должно лишать свободы за диффамационные преступления (с точки зрения правозащитников, ограничение свободы с направлением в ИУОТ рассматривается как лишение свободы). А вообще –декриминализировать их. Это стандарт. И конечная цель.
- Цивилизованный способ разрешения таких конфликтов –гражданский суд. У каждого человека есть право обратиться туда, чтобы защитить честь и достоинство или взыскать моральный ущерб в связи с оскорблением или клеветой, опровергнуть сведения, не соответствующие действительности.
Как будет в свободной Беларуси
«Начинать надо будет, конечно, с законодательства. И исключить из Уголовного кодекса такие статьи, как «Клевета на президента» и «оскорбление президента», по которым теперь еще и усилили наказание. Также – статья «Оскорбление представителя власти». В переходный период они, может быть, и могут оставаться в Уголовном кодексе, но наказания по ним не должны быть связаны с лишением свободы. Пусть будут финансовые наказания, возможно, общественные работы», – считает Павел Сапелко.
Он также говорит, что важно будет изменить практику применения законов в этой области. Основывать ее на практике договорных органов Европейского суда по правам человека и исходить из тех принципов и тех ценностей, которые они защищают.
«Прежде всего – из принципа свободы выражения мнений, который допускает, что эта свобода может быть ограничена, но говорит о том, что любое ограничение этой свободы должно быть пропорциональным и не должно отменять сути этой самой свободы», – подытоживает Павел Сапелко.
ЗК/ИР belsat.eu